Этот хороший вопрос...

      Наутро после той исторической попойки (настолько эпохальной и судьбоносной, что потребовала повторного исполнения всего через пару недель и быстро превратилась в свято чтимую традицию) Хуа Чэн проснулся от шума дурацкой встроенной кофемолки и даже не сразу сообразил, что это она. Это было для него в новинку. Прежде он почему-то не замечал, что кофемашина может так громко работать. Наверное, потому что раньше он спал в своей постели, а не в кресле в гостиной, откуда кухня в прямой видимости. Да, давно он так не напивался, даже похмелье имело место быть… Не до провалов в памяти, конечно, Хуа Чэн всегда всё прекрасно помнил. Просто понять не мог, с чего вдруг они уснули тут практически вповалку… пожалуй, да, всё-таки самый конец пьянки он не помнил. Учитывая, что вместе с ним в кресле лежала ещё одна пустая бутылка, а стаканы раскатились по полу, дополняя живописный беспорядок, он, конец, был достойный. И герои, павшие в неравной битве с зеленым змием, свалились, где придется.       Оглядевшись, Хуа Чэн нашел другого героя пьянки. Вэй Усянь спал, приткнувшись в самом углу дивана, будто стараясь занять как можно меньше места. Третьего в поле зрения не наблюдалось, но Ло Бинхэ вообще мало спал. Точно меньше нормального человека, что, в принципе, отчасти объясняло некоторые его нервозные заскоки.       Проснувшись первым и смачно брякнувшись об пол, когда при попытке сесть скатился с дивана, Ло Бинхэ отправился в душ и по пути включил эту шайтан-машину, чтобы к возвращению кофе уже был готов. Замысел был хорош, Хуа Чэн планировал последовать этому примеру. Он поднялся, сделал шаг в сторону лестницы, но всё-таки вернулся и попытался растолкать Вэй Усяня, не столько от доброты душевной, а чтобы не спал, когда другие страдают. К тому же, середина недели, ему определенно надо на учёбу, как и Ло Бинхэ. Так что можно совместить приятное с полезным и поднять засранца парой пинков.       Минут пять спустя Хуа Чэн с уважением признал, что тот хорош, и проще мёртвого поднять, чем растормошить Вэй Усяня. Плюнув на это дело, Хуа Чэн собрал свои вещички, разбросанные по первому этажу, и отправился на второй, в свою ванную, как культурный человек.       Стук в дверь раздался как раз вовремя, когда Хуа Чэн спустился с лестницы и ещё не отошел далеко от входа. Иначе никто бы просто не услышал. Хуа Чэн замер, прислушиваясь. Видеофон молчал, как ему и положено в режиме «не беспокоить», звонков от консьержа тоже не поступало, и можно было обвинить во всём соседей снизу, но им вроде бы и прошлого визита хватило — тогда Хуа Чэн тоже был не в духе.       Открыв дверь, он уставился на незнакомого парня на своём пороге. Парень был высокий, хорошо и с иголочки одет, на распахнутом плаще ни складочки, светлый галстук надежно удерживал зажим с гравировкой облаков. Если бы не сумка через плечо и пакет в руках — как есть сошедший с подиума на минуточку, ибо его прическа пребывала в таком идеальном порядке, будто над ней только что поработал стилист.       Хуа Чэн прищурился, напрягая похмельные мозги, затем, оставив косяк в покое, заключил:       — Ты, полагаю, тот самый Лань Чжань. Угадал?       Парень невозмутимо кивнул. Хуа Чэн вздохнул и посторонился.       — Что ж, заходи, раз пришел.       Лань Чжань снова кивнул, на этот раз благодарно, и ступил внутрь.       — Проходной двор какой-то… — проворчал Хуа Чэн, закрыв за ним дверь. — Надеюсь, консьержа убили, иначе нахрена он там внизу сидит? Для красоты?       — Когда я пришел, внизу никого не было, — спокойно ответил Лань Чжань, чинно разуваясь и снимая верхнюю одежду. — Так что я посмотрел номер квартиры и просто поднялся на лифте.       — А, ясно. Тогда я его сам убью, — решил Хуа Чэн, потому что, по заверениям Вэй Усяня, вчера он попал сюда точно таким же образом.       А вообще, повезло ему, что Ло Бинхэ вчера был дома, да ещё и один. Так вышло просто потому, что Шэнь Цинцю тем вечером был занят делами, какие его беспутного ученика не касались никоим образом. А если начистоту, то учитель Шэнь этот вечер провёл у своего психотерапевта. А после, как обычно, возжелав немного побыть конченой скотиной и поунижать людей, и чтобы они ещё на это не обижались, он отправился к давнему другу по универу. И до глубокой ночи провалялся у того на диване с бокалом вина, критикуя его писанину.       Лань Чжань обнаружил свою пропажу, возмутительно безмятежно спящую в обнимку с подушкой — Вэй Усяню никакой шум не мешал, он мог спать где угодно, было бы во что укутаться и что обнять. Лань Чжань осторожно присел на самый край дивана, попутно подняв с пола сброшенный плед, поставил сумки рядом и оглядел спящего парня. Тот факт, что Вэй Усянь валяется на диване в чужой квартире, да ещё и в чужой футболке, явно слишком большой для него, Лань Чжаню не понравился. Но ещё больше ему не понравились багрово-синие кровоподтеки на его боку. Футболка задралась до рёбер и показала всё, что под ней было.       Лань Чжань нахмурился, едва заметно сдвинув брови, склонился и тронул Вэй Усяня за плечо, негромко позвав:       — Вэй Ин.       Вэй Усянь заворочался, с невнятным стоном спрятав лицо в подушку и подтянув ноги к груди.       — Вэй Ин, проснись.       — Ну ещё пять минут…       — Вэй Ин, можешь спать сколько угодно — только в более подходящем месте, потому что в данный момент ты спишь на чужом диване.       Вэй Усянь нехотя разлепил глаза, сильно севшим голосом произнёс:       — Лань Чжань?.. откуда ты здесь?       — Приехал, — немногословно ответил он. — Звонил Цзян Чэн. Ты оставил телефон, и он не смог тебя найти.       Вэй Усянь разродился мученическим стоном, затем перевернулся на спину, вытягивая ноги, и закрыл лицо подушкой, прокричавшись уже в неё. Хуа Чэн мельком подумал, что странно, что он не спросил, как Лань Чжань его нашел в таком случае, но видимо, это было в порядке вещей. Если Вэй Усянь частенько уходит из дома, поругавшись с братом или с его матерью, и ночует у друзей, то Лань Чжань должен уметь находить его в два счёта. По крайней мере, в пару телефонных звонков. Хотя всё равно непонятно, кто ему сообщил этот адрес.       — Сколько сейчас?.. — поинтересовался Вэй Усянь, приподнявшись на локтях, выслушал ответ Лань Чжаня и тут же повалился назад, закрыв лицо руками.       — Дерьмо…       — Что, опоздал? — спросил Хуа Чэн, наблюдавший эту картину восстания из мёртвых. Он успел проведать холодильник и стоял с бутылкой минералки, столь желанной поутру.       — Хуже! Я успеваю! — ответил Вэй Усянь и рывком поднялся. Лань Чжань без слов просто передал ему пакет. — О, ты забрал не только телефон, но и мою одежду! Ты просто умница, Лань Чжань! — быстро чмокнув своего парня в щёку, Вэй Усянь животом перевалился через спинку дивана, грохнувшись сначала на четвереньки.       — Чем хуже-то?       — Потому что если бы я проспал, я бы просто никуда не пошёл! А теперь мне совесть не позволит прогулять, — ответил Вэй Усянь прежде, чем исчезнуть в гостевой ванной, бегом проскочив мимо Хуа Чэна.       — А совесть, надо полагать, вот он? — хмыкнул Хуа Чэн, но ответа не последовало, так что он обернулся к «совести» и предложил:       — Кофе?       — Мгм, — кивнул Лань Чжань, поднимаясь на ноги и поднимая свою сумку с пола.       Пару минут спустя к ним присоединился Ло Бинхэ, посвежевший и безобразно бодрый. И хотя он уже более-менее очухался и привёл себя в порядок, что-то в его виде было странное, Хуа Чэн не сразу сообразил, что. Ло Бинхэ успел принять душ, переоделся, побрился даже, но вот нормально высушить волосы не удосужился, и теперь об его распушившиеся кудри можно было сломать расческу. Кто мог подумать, что от обычной воды у него могут так виться волосы? Да фиг бы с ними — как он умудрялся до сегодняшнего утра скрывать это?! Сколько ж кондиционера надо на это безобразие, представить страшно…       Ло Бинхэ молча кивнул в знак приветствия. С Лань Ванцзи им уже случалось пересекаться, так что в представлении не нуждались. Вскоре появился и Вэй Усянь, отчаянно зевающий и на ходу застегивающий джинсы. На одежде выше талии, слава богу, таких сложных приспособлений не имелось, а то он бы и с ними долго воевал, пытаясь наощупь расковырять прорези. Ему даже пришлось остановиться и посмотреть, чтобы нормально застегнуть несчастную пуговицу. С утра, да ещё и с перепоя Вэй Усянь соображал фантастически туго, большей частью передвигаясь на автопилоте.       Когда он взгромоздился на высокий табурет рядом с Лань Чжанем, тот молча переставил ему кружку, чуть колыхнув пенкой. Он не сделал ни глотка, только аккуратно держал в руках, словно проверяя температуру.       — О, благодарю, — улыбнулся Вэй Усянь, снимая сладкую пенку. В его животе тут же заурчало, потому что как вчера вечером он толком не ужинал и на обед, вероятно, тоже обошелся чем-то невразумительным.       Лань Чжань извлек из сумки упаковку мелких пластиковых бутылочек и со значением поставил перед Вэй Усянем. Вряд ли после такой пьянки в него полез бы нормальный завтрак, даже насильно, так что решение было верным — лёгкий йогурт выпить проще. И всё не с пустым желудком. Конечно, Вэй Усянь легко проигнорировал бы жалобные призывы из своего живота, но Лань Чжань не позволял ему так делать. Была у него такая идея, чтобы Вэй Усянь набрал хотя бы пару лишних килограмм, до сих пор всё ещё скорее нереальная, чем трудновыполнимая. Но Лань Чжань работал над этим.       — Мм, кстати, твоя одежда где-то в гостиной валяется, — вспомнил Ло Бинхэ. О том, как они вспомнили о ней посреди ночи и всей нетрезвой толпой поперлись вниз, в прачечную, вспоминать вообще не стоило. Потому что к тому моменту ходить ровно были уже не в состоянии. — Как из зад…в смысле, мятая, из сушилки, но зато чистая.       — Ага, только пусть ещё поваляется, я потом заберу, ладно?       — Да оставайся, чего уж там, после вчерашнего-то, — великодушно разрешил Хуа Чэн и в ту же секунду вдруг почти физически ощутил, как заледенела атмосфера на кухне. Несмотря на горячий кофе в кружке. Будто стоял под кондиционером и поймал затылком особенно прохладную струю воздуха. Даже мурашки на коже проступили — а ведь Хуа Чэн никогда не считал себя человеком, которого может пронять чужой взгляд. Он вообще-то тоже так умел, так что это его даже немного насмешило.       — Расслабься, — фыркнул он, обращаясь к Лань Ванцзи. — Здесь его хотя бы никто всерьёз бить не будет.       — Да блин, Хуа Чэн! — воскликнул Вэй Усянь, крайне возмущенный тем, как легко тот его сдал. И тут же повернулся к Лань Чжаню: — Это ерунда, он меня не бил, правда!       — Но из дома всё-таки выставил, — Хуа Чэн подкинул ещё пару «дровишек» в этот «костерок». Теплее от того не становилось, скорее, наоборот. Светлые, похожие на прохладные озера, глаза Лань Ванцзи потемнели, как будто налились кровью, губы сжались в тонкую линию, желваки напряглись, резко обозначив скулы, он с такой силой стиснул челюсти, что стало страшно за зубы. Сначала даже показалось, что это они так скрипнули — лишь позже обнаружилось, что сильнее, чем челюсти, Лань Чжань сжал кулаки.       — Неправда, я сам ушёл! Больно надо с дураками спорить… Лань Чжань, не сердись. Я не пошёл к тебе, потому что не хотел попусту волновать, это ведь ерунда, правда, да мы завтра же помиримся, так что не стоит заострять внимание. Это же Цзян Чэн, мы с ним всю жизнь бодаемся. Да и потом, твой дядя, у тебя дома…сам знаешь.       Лань Ванцзи разжал челюсти, вздохнул и наконец подал голос:       — Надо искать квартиру.       Ло Бинхэ, не удержавшись, откровенно расхохотался.       — Ну удачи с этим, — снисходительно и даже в какой-то степени высокомерно протянул он, будто на самом деле вообразив себя страшим братом, жизнь и тернии повидавшим. Почти одновременно с тем призывно тренькнул его телефон, поставленный здесь же, на кухне, на зарядку. Ло Бинхэ ленивым движением потянулся за смартфоном, одновременно поднося кружку с кофе ко рту, всем своим видом и выражением лица как бы говоря, что он не настроен с кем бы то ни было общаться в такую рань. И тем не менее, лишь глянув, кто ему написал, Ло Бинхэ изменился в лице, быстренько, в пару огроменных глотков дохлебал свой кофе и ещё быстрее настрочил ответное сообщение.       — Так, мне пора, — сообщил он совершенно другим тоном, отставляя опустевшую кружку в раковину. Таким восторженно-взволнованным тоном, какой бывает у влюбленных трепетных девиц.       — Разгон от Бин-гэ до Бин-мэй за полсекунды, — со смешком прокомментировал это Вэй Усянь, распечатывая очередную бутылочку и облизывая крышечку из фольги. Судя по тому, как задумчиво Лань Ванцзи поглядывал на свои наручные часы, им тоже вскоре следовало идти, однако он не торопил Вэй Усяня. Будто бы прикидывал, сколькими ещё минутами можно пожертвовать без особого риска и каким общественным транспортом лучше добираться до университета.       Хуа Чэн подумал немного, секунды три, не больше, после чего поднялся на ноги и утянулся наверх. Но совсем не досыпать, нет. Минут через пять, когда Ло Бинхэ уже открывал дверь, а Вэй Усянь обувался, сидя прямо на полу у порога, Хуа Чэн спустился по лестнице, крутя ключи на пальце.       Он даже переодеваться не стал, остался всё в тех же поношенных старых джинсах и красной футболке, лишь толстовку поверх накинул. Однако бряцал он не только ключами от машины, это сразу было заметно. Серебристые цепочки различной длины, одна из которых состояла из игральных кубиков, заняли своё законное место на поясе Хуа Чэна. Благодаря этим цепочкам, вполне мелодично позвякивающие при ходьбе, хозяина Призрачного города почти всегда можно было опознать, чем пользовались многие подчиненные и управляющие заведений, по походке загодя чуя приближения босса и пряча всё недостойное, что могло стоить им работы или головы. Вчера это своеобразное украшение тоже было при нём, даже несмотря на вычурный густо-красный классический костюм, в котором Хуа Чэн обычно ходил по важным мероприятиям. Который можно было со спокойной душой выкинуть вместе с черной рубашкой после того, как вчера он в нём подрался, порвал и заляпал кровью и чужими зубами, попьянствовал, а после ещё и поспал в нём же. На нём, если точнее.       — А ты куда? — подивился Ло Бинхэ.       — За надо. Заодно подвезу вас, студиозов, я сегодня добрый.       — На твоём байке мы все не поместимся.       — Так машину возьму, какие проблемы.       — Ты в этом уверен? — скептически уточнил Вэй Усянь, поднимаясь с пола.       — Посреди недели-то? В такое время? Не смеши меня! Ну а если всё-таки где встанем, значит, меня кто-то проклял — или это правительственный заговор, и вся полиция города решила устроить на меня облаву.       Отказываться было неразумно, даже учитывая скорость передвижения по городу и утреннюю толкучку, которая при всём своём неудобстве рассасывается всё же быстрее, чем поток машин. Просто Хуа Чэн так редко застревал на дороге даже в час-пик, что, вероятно, уже забыл, как это. Среди своих даже шутили, что «градоначальник Хуа» везучий как чёрт, настолько удачлив, что это просто незаконно. Как будто душу демону продал или ещё хлеще — сам является таковым, и потому нет хуже напасти, чем оказаться у этого дьявола в должниках. Шкуру спустит без жалости, может заставить расплатиться даже собственными костями. А что, чёрном рынке целый труп стоит немало…       — Так всё-таки, куда ты собрался в такую рань, а? — полюбопытничал Вэй Усянь.       — Завтракать, — ответил Хуа Чэн, не поворачивая головы и следя за дорогой.       — В кафешку что ли?       — Нет.       И мимоходом отметил про себя, что да, заехать хотя бы в KFC не помешает, потому что у гэгэ дома запросто может банально не оказаться еды. Вообще.       Примерно недели две спустя, когда Вэй Усянь уже вернулся домой, эта черно-красная троица опять собралась выпить и немного погудеть. Как будто бы случайно и спонтанно, а не потому что неплохо зашло, и пускай вслух этого не было сказано, но каждый что-то такое в глубине души подразумевал. В этот раз до беспамятства и сна вповалку не дошло, но зато, коль уж случился выходной день, просидели до самого утра, развлекаясь всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Начиная тщетными попытками научить Ло Бинхэ парочке эффектных фокусов с картами (с которыми подвыпивший Вэй Усянь творил чёрт знает что и чёрт знает как, наглядно доказав, насколько ловкими могут быть его пальчики и почему никогда ему не отбрехаться от метки шулера) и заканчивая всяческими играми (Вэй Усянь пообещал в следующий раз притащить дженгу и твистер). Трое здоровых взрослых парней вели себя как дети, и двадцать им можно было дать только в сумме.       А затем Вэй Усянь справедливо заметил:       — Надо будет как-нибудь собраться всем вместе.       — Хм? — Хуа Чэн лишь двинул бровью.       — Я имею в виду, вообще всем вместе. Серьезно, после твоих рассказов мне теперь хочется узнать, кто всё-таки сильнее — Се Лянь или Лань Чжань, который меня поднимает одной рукой, не особо напрягаясь! Прикинь, он спокойно отжимается со мной и мелким на спине!       Ло Бинхэ огорченно вздохнул и тут же пояснил, почему:       — Учитель почти не пьёт, так что вряд ли согласится…       — Так Лань Чжань тоже! Что ничуть не мешает ему составлять мне компанию.       Хуа Чэн подвис, уставившись в одну точку, и, кажется, даже забыл, что нужно моргать.       — О чём задумался? — тут же поинтересовался Вэй Усянь.       — Никогда не видел гэгэ пьяным.       — Так тем более! Давай, будет весело!.. И вообще, если ты не знал, алкоголь — двигатель прогресса в отношениях!..       Больше таких экспериментов не делали.       И с тех пор Хуа Чэн всегда внимательно следил, сколько и что именно пьёт его возлюбленный.       Потому что если захмелевшего Лань Ванцзи, когда тот совсем шёл в разнос, Вэй Усянь относительно легко мог успокоить, просто переключив внимание парня на себя и заняв его всякими милыми глупостями, то утихомирить разбушевавшегося Се Ляня, не причиняя ему при том какого-либо физического вреда, едва сумели втроём.       С Лань Чжанем вообще интересно вышло. На первый взгляд он производил впечатление благопристойного человека, казался прохладным в отношении, сдержанным и отчуждённым, даже немного высокомерным, он был немногословен и не принимал активного участия в беседе. Но он неизменно поддакивал Вэй Усяню, если тот спрашивал. При том он вполне был способен поддержать разговор и об особенностях старинной резьбы по лаку и национальном стиле, и о классической литературе той же эпохи, о хунаньской кухне и море специй в ней, и ещё о сотне вещей, как это свойственно всесторонне образованным и эрудированным людям, лаконично выражающим своё мнение. Он говорил вежливо и вёл себя так же, словно облаченный не только в рубашку и брюки, но и в правила хорошего тона. От такого человека странно ожидать чего-то из ряда вон выходящего, буйного или непристойного. И тем любопытнее. Поэтому, хотя всё были предупреждены, что не стоит наливать ему лишнего, соблазн оказался слишком велик. Да и просто, интересно было посмотреть, что Вэй Ин подразумевает под «бросить вожжи к хренам собачьим». Он как-то признался, что, поскольку это у них семейное, до сих пор мечтает как-нибудь при случае подлить дяде Лань Ванцзи Лань Циженю стопку коньяку в чай и посмотреть, что будет. Зрелище обещало быть просто фееричным.       Стоило только Вэй Усяню отойти по зову природы, как Лань Чжаню тут же вручили полный бокал, а тот из благоприобретенной вежливости не отказался и храбро выхлестал его содержимое, как обычный сок.       — Нет, нет, вы что, не надо!.. — охнул Вэй Усянь, но было поздно. Минуты не прошло, как парень разом окосел, глазки начали закрываться, как у сонного, и он приткнулся с краю дивана, подперев голову кулаком, не откликаясь и будто в самом деле уснув.       — И что, это всё? — недоверчиво хмыкнул Хуа Чэн, ожидавший обещанного фееричного представления.       — Просто подожди, — хихикнул Вэй Усянь, деловито засекая время по наручным часам Лань Чжаня.       После чего в отместку без особого труда подговорил Се Ляня действительно померяться силой, так, чисто из интереса, пока третья парочка занята друг другом и воркует на кухне. Точнее, Ло Бинхэ с максимально мужественным видом вытаскивал пробку из очередной бутылки, а учитель Шэнь о чем-то негромко вещал, изящно облокотившись на стойку и небрежно помахивая своим веером.       К несчастью, Лань Чжань открыл глаза в самый неподходящий момент — как раз когда Вэй Усянь оказался на руках Се Ляня, ибо оба решили, что самый очевидный способ проверить — это попробовать поднять Вэй Усяня. И ведь никто его, придурка, не остановил…       Драки, слава богу, не случилось, хотя если судить по налившимся кровью глазам Лань Ванцзи, вот настолько были близки к подобному исходу. Зато, когда ему объяснили суть происходящего, Лань Чжань вознамерился выяснить это по-своему, максимально недостойным способом, но тут уже Хуа Чэн вмешался. Ещё и Ло Бинхэ, добившийся от учителя согласия на это безобразие («Неужели учитель сомневается во мне?»), решил поучаствовать… А его учителю, как оказалось, чувство юмора не чуждо, так что в ответ на ироничное замечание Шэнь Цинцю «И где ты возьмешь динамометр, чтобы это измерить?» единогласно было приято решение, что лучшей заменой такому нужному приспособлению будет грузоблочный тренажер. Который стоит тут, в личном Хуа Чэна тренажерном зале. Который регулярно тягает Ло Бинхэ. Пусть покоится он с миром. Потому что Вэй Усянь легкомысленно переставил ограничитель на максимальный вес, а Лань Чжань, вызвавшийся быть первым, столь же легкомысленно единственным мощным рывком… оборвал трос к известной матери.       Почему-то больше всех об этом казусе переживал Се Лянь, и пальцем многострадального тренажера не коснувшийся.       — Гэгэ, не бери в голову, это ерунда, правда, — посмеиваясь, заверил его Хуа Чэн несколько раз подряд, терпеливо отвечая на один и тот же вопрос «Правда? Ты уверен? Точно уверен?». Пребывая в легкой эйфории от происходящего, он был готов согласиться с Вэй Усянем касательно «двигателя прогресса», потому что спрашивал это Се Лянь, обхватив Хуа Чэна руками и крепко-крепко держась за рукава его домашней футболки.       Жить бы им с этой неопределенностью расстановки сил дальше, но тут Шэнь Цинцю, пряча ухмылку за краем бокала, саркастичным тоном как бы между прочим вновь заметил:       — Что ж, тогда остаётся только один способ, не считая банальной и бессмысленной перестановки мебели.       — Какой? — живо заинтересовался Ло Бинхэ.       — Армрестлинг.       — О, точно! — обрадовался Вэй Усянь и стукнул кулаком по раскрытой ладони.       Если вдруг кто-то считает, что кухонная стойка из искусственного камня прочна и долговечна, ему стоит пересмотреть своё мнение. А так же согласиться с Хуа Чэном, что его гэгэ силен, как бог войны, а если кто-то всё ещё сомневается, так Вэй Усянь успел запечатлеть этот момент на видео. А именно, как несчастная столешница пошла трещинами, когда в неё уперлись локтями и стиснули с такой силой.       — Гэгэ, правда, расслабься! Не надо ничего чинить, я просто закажу новую! Хоть прямо сейчас! Её привезут и поставят, тебе ничего не нужно делать!       — Так чего мелочиться, сразу всю кухню обнови!..       — Ой, иди отсюда.       Се Лянь, уткнувшись покрасневшим лицом в грудь Хуа Чэна, клятвенно обещал ему помочь с этим делом, если надо клеить плитку или, скажем, собирать мебель. И мимоходом неосознанно тискал его бицепсы. Потому что рукава футболки мало того, что были коротковаты, так они ещё почему-то вдруг оказались закатаны до самого ворота. Ради подобного исхода Хуа Чэн был готов и сам что-нибудь сломать — если это поможет.       А между тем, шепотом:       — Учитель Шэнь, вы это специально?       — Да откуда же я мог знать, что так получится? И давай не так официально, а то как-то неловко, я ведь не настолько старше и тем более не твой учитель.       — Почему это? Мы же с одного университета! В следующем году у меня будет курс психологии и педагогики, как раз у вас… то есть, у тебя.       Шэнь Цинцю застыл на мгновение, перестав даже дышать, затем медленно прикрыл глаза и глубоко вдохнул, как делает человек, мысленно считающий до десяти и убеждающий себя, что в убийстве нет никакого смысла. Его ушки, видневшиеся из-под забранных на затылке длинных волос, заметно покраснели. Прятать бокал или делать вид, что он первый за вечер, было поздно.       Скоренько взяв себя в руки, Шэнь Цинцю справедливо заметил:       — Но ведь сейчас мы не в университете.       И, натянув на лицо выражение «А-а, сгорел сарай — гори и хата!», допил полбокала в один присест. После чего столь же резонно подметил, что вино Вэй Усянь выбрал хорошее и надо будет запомнить. Как оно называется, «Улыбка императора»?..       Если выпивший учитель Шэнь начинал потихоньку забывать, что такое стыд и совесть, то пьяный Се Лянь явил собой бедствие почти национальных масштабов. Буйное, разрушительное…и крайне неуклюжее. Причем, никто так и не смог понять, ни что так сильно рассердило Се Ляня, ни куда он так отчаянно подорвался на ночь глядя, ни зачем ему это вообще понадобилось. Просто в какой-то момент, прямо посреди оживленной беседы на всевозможные темы, включающие в себя байки из жизни и рабочих будней, и всяческих совместных воспоминаний, Се Лянь решил, что всё это крайне важно и не терпит отлагательств, встал и куда-то пошёл. И его ни капли не смущал тот факт, что его безбожно штормит.       Спиртное сильно повлияло на темперамент этого добродушного, мягкого и покладистого с виду человека, выявив в нём не иначе как титановый стержень, какой не согнуть никакими силами — и не уговорить посидеть, подышать, успокоиться немного. В отличие от всё того же Лань Чжаня, который вёл себя достаточно послушно, Се Лянь слушать не желал никого. Он так и заявил во всеуслышание, дескать, никто ему не указ и он сам решит. Всё оказалось настолько плохо, что Се Лянь даже начал ругаться и был готов прямо сейчас пойти набить «бесстыдные морды» то ли каким-то старым знакомым, то ли просто бывшим сослуживцам, выяснить отношения со «сволочным братцем-извращенцем» и попутно добавить на орехи ещё кому-нибудь. Он был как Ганди в «Цивилизации», словивший баг и устроивший ядерный апокалипсис.       Пускай возлюбленный Хуа-Хуа давно уже не служил в рядах доблестной армии и не тренировался должным образом, однако тяжелый физический труд на стройках и в мастерской не позволял ему растерять форму, а навыки никуда не делись. Поэтому, когда его внезапно схватили за плечо всего лишь в попытке удержать и не дать опять завалиться на ровном месте, уронив что-нибудь ещё, — в дело немедленно вступили рефлексы. Потому летал и Вэй Усянь, неосторожно подошедший со спины. И Лань Чжань, решивший заступиться за своего парня (и Вэй Усяню пришлось успокаивать уже его). И Ло Бинхэ, который по совету учителя сбегал за апельсиновым соком. Тоже летал, как птичка, сбитый подсечкой и брошенный через спину каким-то хитрым способом, несмотря на то, что был тяжелее почти в два раза.       Что самое забавное, сам Хуа Чэн в этом успокаивании не особенно участвовал. То ли не знал, как это сделать, не трогая гэгэ за интересные места (ведь повод — шикарнее некуда!..) и не попав под карающую руку разгневанного божества, стойки из искусственного камня ломающего одной левой… то ли думал в тот момент о чём-то постороннем, например, пытался запомнить всё упомянутые гэгэ имена, чтобы потом на досуге заняться… то ли вообще не собирался шевелиться, пока Се Лянь не доберётся до двери, где его можно будет легко поймать, заключить в объятья и надежно обезвредить. А может, вовсе не планировал вмешиваться, предоставив своему обожаемому гэгэ полную свободу действий, чёрт его разберёт. Но уговоры типа «Гэгэ, осторожнее с этим, только не поранься…» за особо активное участие вряд ли считались. Равно как и восторженно-горделивые взгляды. Так вообще казалось, что Хуа Чэну это не просто нравится — он всецело одобряет и поддерживает, и с радостью подержит всякого, кого Се Лянь возжелает поколотить.       Как ни удивительно, разрешил эту хоть и смешную, но по сути страшную ситуацию Шэнь Цинцю. Учитель Шэнь всё это время преспокойно сидел в кресле с бокалом, поджав под себя ноги, чтобы об них никто из летающих и скачущих не запнулся, и с интересом наблюдал за творящимся беспределом. А когда всё должно было вот-вот окончательно выйти из-под контроля, поднялся, цапнул припрятанную за перевернутым на бок столиком бутылку и милейшим тоном предложил старшему Се выпить ещё, прежде чем идти разбираться с обидчиками. И попросил рассказать подробнее, как же так получилось, а то он ничего не понял из этих воинственных выкриков, но интересно же, как так вышло. Попутно пообещал, что конечно, он поможет доброму другу с этим и даже вызовет ему машину, только вот они выпьют ещё, пока ждут машинку…       А затем в два счёта накачал разбушевавшегося мужчину до состояния безучастного бревнышка. Которое ещё в общем-то могло что-то возмущенно вякать, но встать и куда-то идти было уже точно не способно.       Всё это было проделано так ловко, что никто и понять ничего не успел. Учитель Шэнь просто забрал стакан из ослабевших рук Се Ляня и помог ему улечься на… ах, на диване какой-то засранец оставил тарелку, и теперь вся обивка в остром соусе, какая жалость!.. ну пусть будет пол, он вроде бы чистый (если не брать в расчёт коробки из-под еды на вынос, которую принес Вэй Усянь), тёплый, и подушки есть… ах, да конечно, и Сань Лан тут, вот он, никуда не делся…       Минуту спустя неуправляемый Се Лянь уснул, приткнувшись под боком у Хуа Чэна и обходительно накрытый пледом. Хотя правильнее будет не «уснул», а «отключился». Да, не самый правильный способ угомонить пьяного, но Шэнь Цинцю в тот момент моральная сторона вопроса не слишком сильно волновала, так было банально проще, чем пытаться протрезвить Се Ляня крепким чаем или апельсиновым соком. Не угощать же его таблетками!.. успокоительные, которые всё ещё изредка принимал Шэнь Цинцю, например, когда день выдавался слишком бурным на события и нормально заснуть просто не получалось, нельзя мешать с алкоголем.       — Что? — с вызовом фыркнул он. — Никогда пьяных вдупель вояк спать не укладывали?       И как-то упустил момент, когда в глазах Ло Бинхэ зажегся опасный огонек.       — Значит, есть ещё кто-то, с кем учитель выпивает?.. кто-то, кого нужно спать укладывать?..       — Ай, да ерунда, не бери в голову!.. всего лишь ходили в бар пару раз.       — И кто же это приглашал учителя в бар? — едко поинтересовался Ло Бинхэ, делая шаг вперёд. — Ты ведь о Лю Цингэ сейчас говоришь, не так ли?       Шэнь Цинцю, будто нарочно игнорируя сквозящую в голосе Ло Бинхэ угрозу, раздраженно вздохнул, с трудом сдерживаясь, чтобы не закатить глаза.       — Со мной учитель никогда не ходил в бар, — уже с обидой добавил Ло Бинхэ, опуская глазки, как оскорблённая в лучших чувствах девица.       Шэнь Цинцю вскинул руку ко лбу, двумя пальцами потирая переносицу.       — Хорошо, хорошо, давай сходим! Нашёл тоже проблему, — наконец ответил он, когда не смог больше выносить этот разобиженный взгляд исподлобья, каким его буровила эта взрослая детина, угрожающе возвышающаяся над своим учителем.       Ло Бинхэ тут же просиял и сделал ещё один шажок вперёд, ловя ладонь своего учителя, после чего понес ко рту и поцеловал кончики пальцев.       Шэнь Цинцю почти сразу же отдёрнул руку, отвернулся, неловко поправляя волосы. Подобные публичные проявления чувств, как объятия, держание за ручки и тем уже более поцелуи, в равной степени смущали и раздражали его. Но, разумеется, он прекрасно понимал, что Ло Бинхэ сейчас тоже хочется немного ласки, раз уж всем остальным перепало… Вэй Усянь вообще позволил Лань Ванцзи тискать себя без всякого стеснения, о котором пьяные люди в принципе редко задумываются, так что сесть один к другому на колени и обниматься у всех на глазах — это для них запросто. В какой-то момент даже начало казаться, что если Лань Чжань не будет касаться Вэй Ина хотя бы пару минут или тот отойдет от него дальше, чем на пару шагов, то просто с ума сойдёт от недовольства и ревности. И Ло Бинхэ в этом плане мало чем ему уступал, липнуть мог точно также и с тем же упорством.       Осознав это, учитель Шэнь огляделся и наконец обнаружил, что в гостиной стало на двух человек меньше. По какой причине тут же задался вопросом, куда те незаметно делись. Ло Бинхэ машинально покрутил головой, оглянувшись за плечо, а Хуа Чэн просто молча ткнул пальцем в сторону гостевой ванной комнаты.       Тот апельсиновый сок, который по совету учителя принес Ло Бинхэ, внутрь Се Ляня не попал — но зато попал на Вэй Усяня. На всего Вэй Усяня. Поэтому он отправился в ванную, однако оставлять Лань Чжаня без присмотра было рискованной затеей, и он тихими уговорами утащил чересчур уж распалившегося парня с собой, обещая ему всякие милые глупости, если будет послушным мальчиком. Звучало до жути интригующе. Хуа Чэн этот момент не пропустил, но ничуть не беспокоился. Комнат хватало, мест где поспать — тоже, разберутся как-нибудь. Лично он в ближайшее время двигаться не собирался, наслаждаясь близостью сопящего под боком Се Ляня и тихонько перебирая его растрепавшиеся волосы.       Вечер определенно можно было считать официально завершённым, раз уж парочки разбрелись по углам, и учитель Шэнь решил, что ему тоже хватит на сегодня. Отыскав среди царившего в гостиной хаоса свои очки и веер, он коротко поблагодарил и пожелал хорошей ночи, после чего направился наверх. Ло Бинхэ с довольным выражением лица последовал за ним.       На полпути, проходя мимо одной из дверей, Шэнь Цинцю внезапно застопорился, сбившись с шага. Потому что звуки, доносившиеся из-за неё, свидетельствовали о том, что к этой самой двери кое-кого прижали. «…Гэгэ… Лань Чжань… Прошу тебя, полегче…» — донесшийся стон по эффекту сравнился бы с прилетевшей в лицо подушкой, точно так же оглушил и заставил в растерянности отступить. Шэнь Цинцю и правда сдал назад, наткнувшись спиной на собственного ученика, вздрогнул от неожиданности и вскинул лицо, полуобернувшись. Ло Бинхэ, воспользовавшись моментом, тут же приобнял учителя за плечи и склонил голову, но даже рта раскрыть не успел:       — Даже не думай! Не у себя дома, чтобы так развратничать! — Ладонь Шэнь Цинцю взлетела вверх, едва не шлепнув его по губам кончиками пальцев.       — Но, учитель… — Ло Бинхэ с трудом сдержал смешок. И прошептал, чуть подавшись вперед и коснувшись его пальцев губами так, что тот почувствовал его улыбку. — Вообще-то я живу здесь. Это считается?       Шэнь Цинцю сообразил, что спорол глупость, в тот же момент, как выпалил это предостережение, и возразить ему было нечего. Отдернув руку, словно обжегшись о жаркое дыхание, он отвёл взгляд в сторону, глубоко вдохнул, как будто собираясь выдать длинную возмущенную речь, чтобы пристыдить зарвавшегося ученика, после чего… попросту сбежал от ответа. В прямом смысле сбежал, буквально взлетев по лестнице.       Что ни говори, подловить подобным образом и загнать учителя в логический тупик Ло Бинхэ удавалось не так уж и часто, а смущенный и негодующий по этому поводу Шэнь Цинцю воспринимался как отдельный вид искусства. Ставить его в неловкое положение вообще-то приятное занятие. И, чёрт подери, если бы Ло Бинхэ раньше знал, насколько легким и открытым становится Шэнь Цинцю после лишней пары бокалов — давно бы воспользовался этой кнопкой «да, пожалуйста».       Наверное, кого-то другого это бы расстроило, что секс в тот вечер был у всех, кроме хозяина дома, но Хуа Чэну было глубоко плевать на всех людей вокруг, кроме одного. Позалипав в телевизор в режиме «mute» на всякую не напрягающую фигню неопределенное время, он дождался, пока Се Лянь заворочался в полудреме, после чего поднял его на руки и спокойно отнёс наверх, к себе в спальню, где уложил спать. И сам со спокойной душой улёгся рядом, поверх одеяла и с довольством заложив руки за голову.       Единственное, как он выразил своё отношение, так это ироничным замечанием с утра, адресованным Лань Ванцзи:       — Должен заметить, вы довольно громкие ребята, — посмеиваясь, сказал Хуа Чэн.       Едва ли он планировал таким образом кого-то смутить. Впрочем, по лицу Лань Чжаня сложно было понять, проняло его или нет. Единственное, что можно было прочитать по этому лицу — так это явные следы похмелья. А ведь выпил-то вроде всего ничего…       Встрепанный, помятый, ещё не до конца очухавшийся и явно с трудом припоминающий события вчерашнего вечера парень кашлянул, прочищая саднящее горло, склонил голову, признавая вину, и спокойно ответил немного севшим голосом:       — Прощу прощения, если мы слишком расшумелись и мешали.       Не в его характере было рвать на себе волосы в стиле «Как я мог!..», нет. Лань Чжань просто с максимальным достоинством признал сотворенный вчера беспредел, весь, от двери и до неё, и искренне извинился за излишний шум. Вэй Усянь никогда не стеснялся в проявлении чувств, а его парень… не то чтобы Лань Чжань ничего не мог с этим поделать — не очень-то хотел, несмотря на то, что разумом прекрасно понимал, что не все спокойно воспринимают такие вещи. Его дядя, например, как-то раз, когда Вэй Усянь остался ночевать под крышей поместья семейства Лань и традиционным образом раздразнил Лань Ванцзи (справедливости ради, тот не слишком долго упорствовал), Лань Цижэнь поутру метал громы и молнии. Потому что его спальня располагалась недалеко от комнаты племянника, по какой причине он теперь знал, насколько тот хорош, горяч и как ему, Вэй Усяню, нравится, когда Лань Чжань использует форменный галстук не по назначению. Вэй Усянь потом тишком признался, что всерьёз испугался, как бы у старика приступ на нервной почве не случился. Казалось, ещё немного, и он начнёт харкать кровью от гнева, так сильно Лань Цижэнь рассвирепел.       — Что значит если? — подкравшись со спины, Вэй Усянь обнял Лань Чжаня, сложив руки ему на плечи и туда же уронив подбородок. И с деланным возмущением, словно это задевало его гордость, поправил: — Мы определённо мешали!       — Не переживай, я слышал, как ты старался, — Хуа Чэн откровенно расхохотался, пока Вэй Усянь усаживался рядом со своим парнем. Было очевидно, что ему ни капельки не стыдно и ничуть не жаль. — Даже не уверен, что у Бин-гэ получится составить вам конкуренцию, если он захочет это сделать!       — Тут дело не в том, захочет ли, — Вэй Усянь коснулся виска указательным пальцем и сделал хитрое лицо, — а в том, разрешат ли ему.       Посмеявшись и над этим, Хуа Чэн составил поднос с импровизированным похмельным завтраком, включая чем полечить болезную головушку (отжалев страдающему Лань Чжаню немного), так, на всякий случай, затем взял всё это и направился к себе.       Се Лянь ещё спал. Беспокойно ворочаясь полночи, пару раз почти проснувшись и вскочив, как в кошмаре, он нормально уснул лишь под утро. И не то чтобы Хуа Чэн специально так планировал, но Се Лянь пробудился как раз в тот момент, когда он вошёл в спальню. На звук открывшейся двери и тихое чертыханье Хуа-Хуа, которому внезапно не хватило свободных рук, Се Лянь подскочил, сел на кровати, будто от испуга, и заозирался, пытаясь понять, где он.       — Гэгэ, ты проснулся, — улыбнулся Хуа Чэн, оставив дверь в покое. — Как ты себя чувствуешь? Пить хочешь?       — А, да… наверное, — неуверенно пробормотал Се Лянь, слегка щурясь и прикрывая глаза ладонью, провел рукой по лицу, словно стирая паутину, и машинально опустил взгляд. И только тогда обнаружил, что одежды на нём гораздо меньше, чем было вчера, и даже меньше, чем диктуют приличия. Штанов нет и футболка абсолютно точно чужая.       — Это я помог снять, — поспешно оправдался Хуа Чэн, глядя на оторопевшее лицо своего гэгэ, который определенно начал воображать себе страсти и ужасы. Он подошел ближе, поставил поднос на пол рядом с постелью и присел на самый дальний край. — Чтобы спать было удобнее. Ничего больше.       — О, — протянул Се Лянь, натягивая на себя простынь, чтобы прикрыть голые бедра, и принял из рук Хуа Чэна кружку. — Спасибо. Я вчера сильно буянил?..       — Немного, — честно ответил Хуа Чэн. — Но я всё равно подумывал затеять ремонт, так что… гэгэ, гэгэ! Я пошутил! Нет, не сильно. И не только ты.       — Не стоило мне пить…       — Почему? Было весело. Только, гэгэ…       — Что? — охотно откликнулся Се Лянь, и Хуа Чэн с улыбкой попросил:       — Пообещай мне одну вещь. Никогда не пей без меня, договорились?       Се Лянь неловко рассмеялся. Он подозревал, что Хуа Чэн немного недоговаривает, щадя его самолюбие, однако собственная память Се Ляня подводила, и он не мог сказать, что правда, а что нет. С этим у него вообще были проблемы, его мозг под действием алкоголя словно отказывался вести запись, так что в памяти откладывалось возмутительно мало. И он не просто так избегал коллективных пьянок ещё со времен службы, ибо имел крайней неоднозначный печальный опыт.       — Сходишь в душ? — предложил Хуа Чэн, прерывая возникшую паузу. — А после позавтракаем.       — Здесь, в постели?       — Можешь считать это эгоистичной прихотью, но я слишком привык к завтракам и ужинам наедине с гэгэ, чтобы делить этот момент с кем-то ещё. К тому же, кухонная стойка сломана, в гостиной всё ещё не убрано, а на столе в столовой до сих пор стоит какая декоративная фигня в вазах, как фотографировали для каталога…       — Ты никогда там не ел? — улыбнулся Се Лянь.       — Шутишь? Я до сих пор новые комнаты нахожу, — со смешком заметил Хуа Чэн. Отчасти это была правда, в собственной квартире, в резиденции, как он её называл, Хуа Чэн проводил очень мало времени, в основном только спал и в некоторые помещения не заходил с самого момента покупки пентхуаса. Если бы уборщицы спрятали там труп — нашли бы только когда завоняет, причём нашёл бы его Ло Бинхэ.       — Понятно, — кивнул Се Лянь и поёрзал, подполз на попе к краю кровати, спустив голые ноги на пол. У кровати притулился мягкий коврик, и пальцы моментально утонули в его густом ворсе. Из-за этого приятного, но щекотливого ощущения Се Лянь невольно пожал пальцы и чуть приподнял коленки, сведя вместе, и вновь принялся озираться в поисках своих джинсов и свитера. Он, конечно, был старый и растянутый, и Хуа Чэн не раз намекал, что пора бы купить новый, даже карточку совал, если гэгэ так смущается пойти по магазинам вместе с ним… он ведь не мог, воспользовавшись случаем, выбросить его, так?..       — А где моя одежда? Мне ведь переодеться не во что, я не подумал взять с собой…       — Никаких проблем, гэгэ. Можешь взять всё, что найдёшь.       — Сань Лан!       — Я имел в виду халат. В ванной комнате есть лишний, комплект изначально был парный. Но вообще-то я только за, мой шкаф — твой шкаф.       А потом Вэй Усянь всё-таки притащил чёртову дженгу...