Этот хороший вопрос...

      Когда Шэнь Цинцю подошёл и поставил тарелки на стойку, Ло Бинхэ украдкой глянул на него и как бы между прочим заметил:       — Учитель сегодня хорошо выглядит.       — Только сегодня? — усмехнувшись, ответил ему Шэнь Цинцю и тут же пожалел об этом, потому что Ло Бинхэ охотно продолжил:       — Учитель всегда прекрасно выглядит.       — Не говори ерунды.       — Это не ерунда, — Ло Бинхэ ненавязчиво склонился в сторону Шэнь Цинцю, касаясь своим плечом его плеча. — Учитель может спросить кого угодно, уверен, они подтвердят слова этого ученика.       Лёгкая улыбка тронула губы Шэнь Цинцю, оживив его строгий профиль, и Ло Бинхэ сам довольно заулыбался. Приподнятое настроение учителя доставляло ему удовольствие, однако прежде чем он вновь раскрыл рот, Шэнь Цинцю повернулся к нему лицом и протянул руку, кончиками пальцев погладив по щеке, пощекотав под подбородком. Во взгляде сквозила неожиданная нежность. Шэнь Цинцю в который раз подумал, что этот ребёнок всё же умеет быть очаровательным, утверждая такие глупые и наивные вещи…       В следующую секунду он моментально забыл эту мысль, как не было. Потому что Ло Бинхэ подхватил его за талию и рывком привлёк к себе, чтобы поцеловать. Шэнь Цинцю упёрся раскрытой ладонью ему в грудь, в тщетной попытке отстраниться, но Ло Бинхэ стиснул его обеими руками. Ладони с нажимом прошлись по всей спине, удобно устроившись на пояснице, он явно вознамерился зацеловаться своего учителя как минимум до чёрных точек перед глазами, то едва касаясь его губ, словно предлагая сделать вдох, — и тут же вновь жадно набрасываясь и проникая языком глубже, заставляя задыхаться. Шэнь Цинцю нахмурился, прикрыв глаза, ухватился за ворот пальцами, будто собираясь положить руки ему на плечи, но вместо этого вдруг резко отпихнул от себя.       Шэнь Цинцю отпрянул, выскользнув из объятий и разом отойдя на несколько шагов, нервно поправляя на себе одежду, одернул рубашку и воротничок, одарил суровым взором, не сулящим ничего хорошего, и по традиции шустро сбежал. То есть, ушел с максимально возможным достоинством и невозмутимым видом, но такое ощущение, что именно сбежал. Оставив Ло Бинхэ в непонятках и с хорошим таким вопросом на кончике языка: а что не так?.. всё же было нормально, он явно был не против и даже отвечал на поцелуй! Ло Бинхэ знал, как учитель относится к идее обжиматься на людях, и не планировал ничего больше, и даже убедился, прежде чем наброситься с поцелуями, что на кухне они одни, никто не помешает…       Ло Бинхэ проводил своего учителя недоуменным взглядом, затем посмотрел в другую сторону — и заметил, наконец, ехидно ухмыляющегося Вэй Усяня. Тот, перегнувшись через диван грудью и свесив руки, если судить по заговорщическому выражению лица, наблюдал за ними всё это время. А когда Ло Бинхэ на него посмотрел, нахально подмигнул.       Сделав страшное лицо, Ло Бинхэ развел руками, мол, какого чёрта, на что Вэй Усянь беззвучно хихикнул и состроил невероятно вульгарное лицо, выражая своё одобрение и восхищение. Какое-то время они молча переругивались, знаками и гримасами посылая друг друга во все известные науке места, после чего Ло Бинхэ просто махнул на него рукой и отправился за учителем, искренне надеясь, что момент не упущен окончательно.       Притворив за собой дверь в ванную комнату, Шэнь Цинцю со вздохом прикрыл глаза ладонью, мысленно обругал себя за беспечность. Казалось, он может чувствовать, как пылает лицо. Подойдя к раковине, он открыл кран и поплескал холодной водой на лицо, затем стряхнул капли с глаз и взглянул на себя в зеркале. Едва ли вода могла поправить дело, щеки всё также горели, как и лоб, а глаза лихорадочно блестели. И он оставил непонятно где свои очки… Выглядел он, по собственному разумению, отнюдь не хорошо, а похабно, даже губы припухли от столь дерзкого обращения. Неутешительно, совсем. Показываться кому-то в таком состоянии было слишком неловко. Тяжело выдохнув, Шэнь Цинцю упёрся ладонями в край раковины и наклонился, сделав шаг назад, низко опустил голову, собираясь с мыслями и стараясь немного успокоиться.       Когда дверь в ванную комнату открылась, Шэнь Цинцю невольно подумал, что стоило всё же запереть её. И почему он этого не сделал? Наверное, потому что Ло Бинхэ не всегда замечает эти хлипкие защелки на дверных ручках…       — Учитель.       Шэнь Цинцю резко выпрямился. Даже пинок под зад не поставил бы его ровно быстрее, чем этот голос. Такая поза, нагнувшись и в прямом смысле отставив задницу, в отношении Ло Бинхэ была слишком провокационной. В голове немедленно возникла пара увлекательных картинок, логически продолжающих мысль о том, к чему это может привести.       Придав лицу более-менее пристойное выражение, мысленно сокрушаясь, что не способен контролировать его цвет, Шэнь Цинцю посмотрел на эту великовозрастную детину, которая всё ещё упорно именовала его учителем. Ло Бинхэ делал это специально, кто бы в том усомнился? И не то, чтобы Шэнь Цинцю возражал, просто иногда это слишком… иногда это просто слишком.       — Что ты тут забыл?       — Учитель долго не возвращался, и я забеспокоился.       — Что за ерунда! — фыркнул Шэнь Цинцю, потянувшись за полотенцем. В самом деле, его не было минуты три максимум, и это долго? Глупее отговорки нельзя было придумать.       Утерев лицо, Шэнь Цинцю вновь взглянул в зеркало и даже не удивился, обнаружив Ло Бинхэ у себя за спиной. Порой ему казалось, что он всегда стоит там, будто таков великий вселенский замысел.       — Учитель хорошо себя чувствует? — спросил Ло Бинхэ, приблизившись и чуть склонив голову, словно собираясь шептать на ухо.       Шэнь Цинцю замялся, едва не ляпнув «А сам как думаешь?!», но всё же выбрал более нейтральный вариант:       — Всё в порядке, тебе не о чём беспокоиться.       — Но лицо учителя такое красное, — с наигранным сомнением произнес Ло Бинхэ, еле ощутимо касаясь плеча Шэнь Цинцю, потихоньку подбираясь к расстёгнутому воротничку его рубашки. Шэнь Цинцю мог чувствовать его дыхание совсем рядом с ухом.       — Знай я учителя немного хуже, то решил бы, что учитель перебрал.       Ло Бинхэ провел ладонью по плечу Шэнь Цинцю, убирая его волосы в сторону и открывая шею, а другую руку опустил на талию, обнимая своего учителя и прижимаясь к его спине. Пальцы Шэнь Цинцю незамедлительно сомкнулись на его запястьях.       Пускай он вполне отдавал себе отчёт о собственных действиях, это никак не меняло того факта, что Шэнь Цинцю был пьян… немного. В принципе, вполне достаточно, чтобы, ощутив у себя за спиной такую потрясающую опору в виде широкой и крепкой груди, подумать, как классно было бы к ней прислониться и, скажем, положить голову на плечо Ло Бинхэ, или даже вовсе закрыть глаза, позволив ему… позволив себе что-нибудь из того, что витало в мыслях, от которых бросало в жар.       — Мне просто нужно немного остыть.       — О, понимаю… тело учителя и правда горячее, чем обычно.       Ло Бинхэ неторопливо провёл рукой вниз-вверх вдоль ряда пуговиц на его рубашке, после чего самые кончики пальцев проникли под ткань, скользнув между пуговиц, и коснулись кожи, принявшись легко поглаживать. Пальцы Шэнь Цинцю этому ничуть не мешали, они скорее держались, нежели удерживали.       Шэнь Цинцю обречённо вздохнул, почувствовав прикосновение губ на своей шее и за ухом (старательно убеждая себя, что у него вовсе не поэтому дыхание перехватило), и действительно прикрыл глаза, чтобы не видеть собственного отражения. Наблюдать за самим собой, когда так бесстыдно лапают, — увольте. Хватит и того, что он вообще это позволяет…       А вот Ло Бинхэ нравилось наблюдать за ним в такие моменты. Это большое, почти в полстены зеркало было, пожалуй, самым приятным атрибутом ванной комнаты для гостей, и Ло Бинхэ время от времени бросал на него жадные взгляды. Ведь мужчина, млеющий в его руках, выглядел просто превосходно. Разумеется, по мнению Ло Бинхэ, учитель всегда выглядел превосходно, но в его руках — смотрелся особенно хорошо. И как не старался Шэнь Цинцю оставаться бесстрастным хотя бы внешне, незначительные маленькие детали выдавали его с головой: легкий румянец на лице, покрасневшие уголки глаз, отяжелевшее дыхание, из-за чего он то и дело соблазнительно приоткрывал рот, затем вновь поджимая губы, подрагивающие пальцы, вполне способные остановить поползновения чужих рук, но всё никак не решающиеся это сделать… Даже тонкая морщинка на лбу, прямо выражающая напряженную внутреннюю борьбу Шэнь Цинцю с самим собой, была восхитительна.       — Бинхэ.       — Да, учитель? — с готовностью откликнулся он. Тон его, послушный и подобострастный, ни капли не вязался с действиями, ведь он не прекращал ни поцелуев, ни настойчивых нежностей. Более того, подключил к этому делу вторую руку, которая спустилась немного ниже, точно также поглаживая и стискивая в интересных местах.       — Ты забываешься.       — Учитель прав, этот ученик немного забылся и просит прощения, — и хотя он так сказал, в голосе Ло Бинхэ не было ни намека на раскаянье или сожаления. Пусть ему нравилась эта игра, порой показное лицемерие Шэнь Цинцю удручало: какая разница, что кто-то увидит, как будто они не знают, что тут происходит, и почему Вэй Ин ни капли не смущается, устраивая беспредел в этой самой ванной комнате или целуясь при всех, и его парень не строит из себя недотрогу, максимум, на другой день извиняется за излишний шум, а учитель всякий раз высказывает ему за неподобающее поведение, хотя сам соглашается? Из-за этого временами ему хотелось просто из принципа сломить это жалкое деланное сопротивление. И он до сих пор не оставил идеи как-нибудь сделать это в квартире учителя, где такие тонкие стены, и чтобы Лю Цинге обязательно был в тот момент за стенкой, к которой Ло Бинхэ прижмёт Шэнь Цинцю…       Усмехнувшись про себя, он легко прикусил хрящик на ухе учителя и продолжил, намеренно понизив голос и говоря с придыханием:       — Кажется, учитель попал в некоторые затруднения. Если учитель позволит, этот ученик с радостью поможет ему справиться с этой неудобной… проблемой.       Шэнь Цинцю и сам прекрасно знал, что проблема… стоит, так сказать. Очень даже заметно натянув ткань брюк. Рука Ло Бинхэ пару раз как будто случайно прошлась рядом, натянув материю ещё сильнее, стискивая пальцами и комкая так, что очертания и величину «проблемы» было прекрасно видно. И отрицать этот момент, а уже тем более отказываться от предложения было так же глупо и бессмысленно, как утверждать, будто он не хочет. Если бы не хотел подобного исхода — не позволил бы себя поймать таким образом. Не дал бы зажать себя в кольце рук, в буквальном смысле в шаге от того, чтобы быть притиснутым к шкафчику с раковиной… закрыл бы дверь, в конце концов. Он ведь прекрасно понимал, что Бинхэ обязательно пойдет за ним и захочет продолжить, так что это хороший вопрос, кто кому виноват.       Шэнь Цинцю нервно облизнул губы и едва заметно опустил голову, лишь обозначив кивок, а затем отпустил запястья Ло Бинхэ. Свободные руки нужны были ему, чтобы упереться в край раковины и не улететь вперёд на зеркало от резкого толчка. Ведь стоило дать даже такое неявное, сомнительное согласие, как Ло Бинхэ немедленно это сделал: крепко обхватил Шэнь Цинцю в талии одной рукой и шагнул вперед, поставив колено меж его ног и приперев к тумбе собственным телом. Вторая же скользнула по бедру, по-хозяйски огладив и вынудив расставить ноги, после чего легла на пах.       Пусть ждал этого, Шэнь Цинцю всё равно сдавленно охнул, запрокидывая голову. Ло Бинхэ завладел его губами, проведя ладонью по шее и повернув его голову к себе.       — Учитель может расстегнуть свой ремень?.. — шепотом попросил он, прижавшись губами к щеке Шэнь Цинцю.       Его чуть дрожащие пальцы неуверенно потянулись к пряжке, нащупали острый металлический язычок и потянули кожаную полосу из шлеек. А когда и пуговица, и молния оказались расстегнуты, рука Ло Бинхэ немедленно проникла внутрь, со второй попытки забравшись под полы рубашки и скользнув по голой коже, под бельё.       Шэнь Цинцю напрягся, ощутимо дёрнувшись, положил голову на плечо Ло Бинхэ, прижимаясь спиной, и выпустил изо рта тихий стон. Вдохновленный этим звуком, Ло Бинхэ удвоил усилия. Вновь принялся целовать и облизывать его шею, аккуратно покусывая сзади, насколько позволяли распущенные волосы учителя и расстегнутый воротничок, провёл ладонью вдоль напряженного живота, задирая рубашку, огладил грудь. Но после, вдруг в раздражении шумно выдохнув, решительно развернул учителя к себе лицом и привлёк для поцелуя, зажимая своим телом. Зеркало, это, конечно, прекрасно, но так всё же лучше.       Руки Ло Бинхэ скользнули от его поясницы вниз, по ягодицам, позволяя расстегнутым брюкам сползти до колен, а затем он сам опустился перед ним на колени. Шэнь Цинцю даже на мгновение запаниковал, стискивая пальцы у него на плечах. Нет, он, конечно, периодически грозился в качестве наказания поставить Ло Бинхэ на колени и заставить выслуживать прощение, но он совсем не это имел в виду!.. наверное.       Ло Бинхэ огладил его ноги, с удовольствием лаская стройные бедра, обхватил чуть ниже икры, безмолвно прося приподнять одну ногу, чтобы Шэнь Цинцю переступил и вышагнул из штанин, а после, когда он это сделал, забросил его брюки на тумбу. Пряжка ремня звонко ударилась о раковину.       — Бинхэ…       — Учитель… передумал?.. — в паузах между словами целуя низ его живота, спросил Ло Бинхэ. Он вновь задрал его рубашку, оголив живот, и медленно поднял просящий взгляд вверх, прекрасно зная, насколько это смущает учителя и что всякие слова встают у того поперек горла. Насладившись выражением лица Шэнь Цинцю и тем, как нервно дернулся его кадык, Ло Бинхэ прижался губами к его животу, выцеловывая вокруг пупка, и не спеша двинулся вниз.       Шэнь Цинцю опёрся на край раковины, со вздохом прикрыв глаза. Придерживая рукой полы рубашки, другой он погладил Ло Бинхэ по голове, ласково перебирая пальцами его волосы. Он чувствовал его губы на своей коже, прокладывающие себе путь легкими щекотливыми поцелуями. Чувствовал его ладони, сжимающие ягодицы, старательно оглаживающие и разминающие мышцы. Его пальцы, зацепившие резинку трусов и стащившие их до середины бедра. И горячее порывистое дыхание, когда он раскрытым ртом попытался поймать его член, уложил возбужденную плоть на язык, словно планируя так сразу заглотить целиком и хорошенько распробовать.       Пальцы Шэнь Цинцю невольно стиснули густые темные пряди, он шумно втянул в себя воздух, подавшись бедрами навстречу. Ло Бинхэ этого хватило. С довольным рыком прикрыв глаза, он обхватил губами головку и несколько раз обвёл её языком, затем выпустил и точно так же прихватил ртом ствол сбоку, целуя и облизывая, старательно смачивая слюной, прежде чем вобрать полностью.       Мышцы живота Шэнь Цинцю напряглись, парой линий наметив очертания пресса. Он чуть склонился, прикусывая губы и сдерживая голос. Вот бы ещё Ло Бинхэ вёл себя тише, ведь за дверью всё прекрасно слышно, проверено уже не раз… его глухие гортанные стоны и смачные причмокивания звучали крайне непристойно. В трезвом состоянии Шэнь Цинцю почти наверняка давно остановил бы его… он так думал, по крайней мере. Хорошее и убедительное оправдание собственных действий, не его ведь была идея, он просто пошел на поводу… Он покрепче стиснул волосы Ло Бинхэ, толкаясь в его рот. Содрогнулся всем телом, чувствуя, как от каждого нового движения его языка начинает покалывать пальцы на ногах и медленно немеет в затылке.       — Бинхэ, — тихо сквозь стон позвал Шэнь Цинцю. Его волосы спали с плеча, когда он склонился вперёд, рука переместилась с затылка на плечо Ло Бинхэ и нерешительно попыталась оттолкнуть. — Ох, Бинхэ, хватит… отпусти!..       Он и не подумал. Наоборот, взялся двигать головой с таким энтузиазмом, словно ни за что в жизни не согласился бы выпустить член изо рта сейчас, и был бы крайне возмущен и недоволен, если бы его вынудили это сделать. Пойманный в ловушку его рта и сильных рук, которые надежно удерживали, обхватив ягодицы, Шэнь Цинцю вцепился рубашку на спине Ло Бинхэ, сгорбившись над ним, зажимая себе рот ладонью.       Ло Бинхэ подождал, пока сковавшее его тело напряжение уйдёт вместе последними каплями удовольствия, после выпустил изо рта и шумно сглотнул. Ноги Шэнь Цинцю ослабли, и он медленно осел на пол. Ло Бинхэ усадил его к себе на колени, обнял, поглаживая по спине, позволил своим ладоням спуститься ниже, до бедер, наслаждаясь угасающей чувственной дрожью в его теле, хрипло и самодовольно выдохнул, уткнувшись носом в волосы учителя, когда Шэнь Цинцю прижался щекой к его плечу и обнял.       Немного придя в себя, уже собираясь встать, Шэнь Цинцю опустил взгляд вниз и заметил, наконец, солидный бугор на штанах Ло Бинхэ. Он и окончить эту мысль не успел, как его моментально бросило в жар, вновь заставив голову слегка закружиться. Он ещё раздумывал пару секунд, убеждённо повторил про себя «я просто пьян», а затем накрыл ладонью образовавшуюся выпуклость.       — Учитель… не обязан.       — Заткнись, или я действительно передумаю, — Шэнь Цинцю поднялся на ноги и потянул Ло Бинхэ за шиворот, заставляя встать. Толкнул его в грудь, подводя к противоположной стене, закрыл глаза и глубоко вдохнул, будто собираясь с силами и выискивая среди них что-то, похожее на мужество, которое всегда требовалось Шэнь Цинцю для таких решительных действий.       Глядя на то, как он, стоя на коленях, убирает свои длинные, уже растрепавшиеся волосы, Ло Бинхэ судорожно сглотнул. Он даже ненароком ударился затылком о стену, слишком резко дернув головой, и сжал кулаки покрепче, яростно уговаривая самого себя потерпеть ещё немного, чтобы не спугнуть учителя. А то ведь и правда передумает. К счастью для Ло Бинхэ, Шэнь Цинцю никогда не поднимал взгляд, слишком стесненный подобным занятием, так что можно было смело смотреть на него, не опасаясь столкнуться взглядами.       Шэнь Цинцю провел кончиками пальцев по животу Ло Бинхэ, сначала вверх, подняв футболку, а после вниз, прижав к твердым напряженным мышцам ладони, и расстегнул ремень. И решительно, словно обрубая себе все пути к отступлению, вслед за штанами приспустил резинку трусов, выпустив на волю этого монстра. Член Ло Бинхэ, уже в полной боевой готовности, плотно прижатый тканью, выскочил так резко, что едва не ударил Шэнь Цинцю по щеке, вынудил рефлекторно отшатнуться.       Сколько бы раз он не видел эту штуку вблизи, её размеры всё равно ошеломляли. Может, он и успел привыкнуть, перестал с ужасом размышлять, как Ло Бинхэ управляется с таким членом и как вообще способен удерживать его на весу, и как он сам пережил столь близкое, глубже некуда знакомство с этой греховной штуковиной, но тихий вздох всё же сорвался с губ Шэнь Цинцю. Всякий раз подобное зрелище заставляло его ощущать хоть и странную, но хорошо знакомую слабость во всем теле, будто в преддверии чего-то неизбежного, как пресловутая небесная кара.       Шэнь Цинцю обхватил его ладонью, уместив головку под пальцами, чуть сжимая и поглаживая, и одновременно с тем, облизав губы, коснулся ствола. Он не торопился брать в рот, поначалу ласкал лишь губами и языком, целуя и облизывая, помогая себе руками. Когда же наконец решился, уложив на язык и охватив губами ненормально большую головку, рука Ло Бинхэ невольно потянулась к его макушке.       Ло Бинхэ коснулся его волос, приглаживая назад, словно расчесывая кончиками пальцев. Шэнь Цинцю ожидаемо остановился, с сочным звуком выпустил кончик изо рта и скосил взгляд, а его брови вновь нахмурились, изобразив задумчивую морщинку на лбу, которая всего немного пугала Ло Бинхэ — так казалось, будто учитель сердится. Секунда или две прошли в опасливом ожидании, а затем Шэнь Цинцю положил его ладонь себе на затылок. Позволяя взяться, раз уж так хочется.       На лице Ло Бинхэ промелькнула довольная улыбка, и он с тягучим вздохом оперся на стену лопатками, подавшись нижней частью тела вперед, бросил мимолетный взгляд на зеркало. С высоты своего роста он мог видеть в отражении даже стопы учителя в белых носочках, повернутые друг к другу. Правда, там не было видно ни покрасневших ушек, ни трепещущих ресниц у полуприкрытых в смущении глаз, ни влажных губ, прилежно посасывающих, ни длинных изящных пальцев, таких же мокрых от слюны, легко скользящих вдоль ствола и обхвативших у основания…       Это продолжалось достаточно долго, чтобы колени Шэнь Цинцю начали ныть, как и челюсть, и язык тоже устал, а сам он успел пожалеть о принятом сгоряча решении. Прекрасно понимая это, Ло Бинхэ сжал в кулаке волосы учителя, без слов прося прерваться на секунду.       — Учитель знает, что так это… будет долго. Если учитель позволит, то я… закончу все быстро, — предложил он, придерживая его ладонью за затылок.       Такое положение немного нервировало Шэнь Цинцю, вынуждая упираться во что-то руками, хотя он знал, что Ло Бинхэ не сделает этого без предупреждения и тем более без разрешения. В данный момент — и тем более в такие моменты, именно Шэнь Цинцю контролировал происходящее. Разумеется, попробуй поспорь в столь уязвимом положении, крайне зависимом от движений губ и языка, от малейшего прикосновения зубов и пальцев, и тем не менее, в таком положении!.. «Мать твою, какого чёрта, называть учителем того, у кого твой член во рту!..».       Шэнь Цинцю почувствовал, что неудержимо краснеет, лицо словно обдало горячим паром. Он невольно сглотнул, дернув напрягшимся языком, так что широкая его часть прошлась по самым чувствительным местам, и горячая, шелковистая головка члена уперлась ему в нёбо. На языке вновь резко почувствовался терпкий привкус смазки, та обильно сочилась с кончика и смешивалась со слюной.       — Что скажешь? Согласен? — с тяжелым придыханием спросил Ло Бинхэ, но в мыслях Шэнь Цинцю прозвучал совсем иной вопрос, тот самый, каким это было предложено в первый раз: «Позволишь трахнуть себя в рот?..»       Тогда, в первый раз, он отказался наотрез, несмотря на последовавшие за этим жалобные стенания и уговоры. И не потому что был настолько сильно против или было так непреодолимо стыдно, а потому что это было попросту невозможно. Умереть, подавившись таким громадным членом, Шэнь Цинцю почти наяву видел подобные заголовки в новостях… серьёзно, он едва мог вобрать его до половины, прежде чем в дело вступит рвотный рефлекс. В девяноста девяти случаях из ста предпочитал сделать это ладонью, лишь немного помогая ртом, а не наоборот. Воистину, любимое одним приятелем, пишущим непотребные новеллы в непотребном объёме, определение «небесный столп» до непотребства подходило для описания. Так что Ло Бинхэ в буквальном смысле охренел дальше некуда, когда Шэнь Цинцю проделал это, и ещё больше стал походить на восторженного щенка, который способен клянчить без остановки двадцать четыре на семь. Впрочем, после всех усилий, которые Шэнь Цинцю пришлось приложить, чтобы научиться чему-то подобному, после окончательно похороненного самоуважения и ехидных комментариев университетского приятеля, на адрес которого Шэнь Цинцю оформил доставку «тренажёра», — он был бы крайне недоволен и зол, если бы Ло Бинхэ не начал выпрашивать.       Шэнь Цинцю шумно вдохнул носом, прикрыл глаза и положил обе ладони на бедра Ло Бинхэ. На лице последнего проступило крайнее самодовольство пополам с предвкушением, когда он почувствовал, как расслабляется рот Шэнь Цинцю, как тот глубоко и старательно дышит, успокаиваясь и расслабляя горло. Ло Бинхэ коснулся большими пальцами в месте, где смыкаются верхняя и нижняя челюсть, легко массируя от ямки за ушами и ниже до самого края, помогая размять мышцы. Он внимательно наблюдал за Шэнь Цинцю, как тот вновь слегка хмурится, когда член Ло Бинхэ скользит по его языку, с каждым плавным и медленным движением — заходя чуть дальше, почти упираясь в заднюю стенку горла. Лишь когда тонкая морщинка между бровей учителя разгладилась, он вновь взял его за волосы, другой рукой придерживая за затылок, и мягким хриплым шепотом спросил «Готов?..» — после чего толкнулся в глотку.       Даже если Шэнь Цинцю был готов и ждал, он всё равно вначале подавился, и сдержать судорожный кашель стоило ему больших усилий. Ло Бинхэ не настаивал, вытащил член полностью, придерживая собственной рукой, прижал головкой к губам, позволяя сглотнуть и сделать глубокий вдох, вновь погрузил в послушно открытый рот. Медленно, плавно, давая время привыкнуть и приноровиться дышать между толчками. А после нескольких таких пробных заходов обхватил голову учителя обеими руками и притянул к себе.       Лежащие на бедрах Ло Бинхэ пальцы Шэнь Цинцю судорожно сжались. Он уткнулся носом в пах Ло Бинхэ, дальше просто некуда, и его губы плотно обхватили член у самого основания. В таком положении он ничего не мог сделать, даже если бы захотел, не мог бы даже укусить, его челюсть просто не сомкнется — она скорее вывихнется, если он попытается её немного напрячь. Ло Бинхэ нравилось это чувство. Нравилось чувство контроля и доверие, выраженное покорностью Шэнь Цинцю в этот момент. Нравилось чувствовать, как сжимается вокруг его члена горло учителя, как дрожат его губы, обхватившие у корня, как подёргивается прижатый язык, будто исполняя замысловатый танец, и как учитель сотрясается всем телом, опустив плечи и прильнув к его ногам.       Ло Бинхэ отодвинулся и вновь прижал свой член к его губам, давая возможность сделать вдох, погладил скулы пальцами. Рот учителя был весь мокрый от слюны, скопившейся в уголках покрасневших и припухших губ. Ресницы тоже намокли, для него это слишком — но он всё равно позволил так сделать ещё раз. С каждым толчком Ло Бинхэ замирал в таком положении чуть дольше, и его движения становились более резкими, грубыми, а раздавшийся сквозь зубы стон больше походил на сердитый рык .       Он сцепил руки замком на затылке Шэнь Цинцю.       Если секунду назад все его мысли тонули в пьянящем дурмане, будто в патоке, и были сосредоточены исключительно на ощущениях во рту и на том, чтобы не забывать дышать, то стоило Ло Бинхэ переплести пальцы подобным образом, Шэнь Цинцю моментально протрезвел. Он знал, что сейчас будет, что этот паршивец намеревается сделать. Он уперся руками в бедра Ло Бинхэ, силясь оттолкнуть от себя, с возмущенным стоном дернул головой, стараясь вывернуться, но не успел остановить, вновь заткнутый этим огромным членом.       Прижав его голову, Ло Бинхэ с протяжным стоном кончил Шэнь Цинцю в горло.       В этом заключался второй самый большой страх Шэнь Цинцю перед минетом, после размеров. Он с ужасом и стыдом вспоминал тот раз, когда чихнул со ртом, полным кофейных сливок, и что из этого получилось, как уничтожил все салфетки за столиком, а официант подходил дважды, спрашивая, всё ли с ним в порядке и нужна ли помощь. Он изо всех сил старался не закашляться, отчего стенки горла напряглись, ощутимо сжавшись и подрагивая. Из глаз брызнули слёзы, но Ло Бинхэ просто не замечал их, смакуя восхитительные мгновения и стремясь их продлить.       Шэнь Цинцю отпрянул, как только Ло Бинхэ вытащил свой член из его рта, судорожно закашлялся, прижав ладонь к губам, опасаясь, что может вырвать. Некоторое время Ло Бинхэ стоял с закрытыми глазами, опершись на стену, выравнивая дыхание, а затем энергично встряхнул головой и мимоходом сдернул с вешалки полотенце, присел и подав его учителю. Помог ему утереться, бормоча слова извинения и утешения, пока сам учитель старался отдышаться. И Шэнь Цинцю не знал, максимум, догадывался, но извинялся Ло Бинхэ вовсе не за то, что сделал, а за то, что его заплаканное лицо с покрасневшими уголками глаз, припухшие губы и зазывно приоткрытый рот заставляет чувствовать не вину, а возбуждает вновь.       — Извини…       — А где «я так больше не буду»?! — возмущенно фыркнул Шэнь Цицню, пихнул Ло Бинхэ донышком кулака в грудь. Тот заискивающе улыбнулся, но повторять не стал. Вместо этого он притянул его мокрое лицо и поцеловал онемевшие губы, ни капли не заботясь ни о чём другом.       — Я пойду посмотрю, кто в гостиной, а учитель пусть пока приведет себя в порядок, — Ло Бинхэ решительно встал, пока желание вновь не возобладало над здравым смыслом, помог учителю подняться с пола и торопливо застегнул штаны, что получилось с определённым трудом.       В гостиной никого не оказалось. Ну, кроме традиционного беспорядка, который остается после дружеских посиделок, необходимость убирать который всегда немного портит настроение. Ло Бинхэ машинально поднял пустые тарелки с дивана, подобрал еще парочку со стола, развернулся в сторону кухни… постоял, посмотрел. Поставил тарелки назад, стараясь не особенно шуметь, и, усмехаясь, вернулся к учителю.       — Там никого нет, — отчитался он перед Шэнь Цинцю, который уже успел одеться. — Можно выходить, но на лестнице нужно быть немного осторожнее. Впрочем, когда Вэй Усянь и Лань Ванцзи заняты друг другом, они мало на что обращают внимание…