Вопросы и ответы

      Босые ноги легко ступают по каменному полу, длинные белые одеяния тихо шуршат от движений, едва слышное эхо отбивается от светлых стен особняка магов. Такого просторного и большого.       Геде́ону всегда казалось, что этот дом слишком большой для трёх населявших его колдунов; теперь же, когда он остался один, особняк казался просто огромным. И таким пустым. Безжизненным. Холодным.       Одиноким.       Коридоры встречают своего постояльца равнодушной тишиной и провожают таким же равнодушным молчанием. Ни один звук не доносится до ушей колдуна, не слышно больше громогласного голоса мастера, в воздухе не витает странный аромат очередного зелья, ничто не горит и не взрывается. Дом пуст, и кажется, звенит тишиной и молчанием.       Геде́он заходит в свои покои и даже не закрывает за собой дверь — теперь в этом нет никакого смысла. Медленно пересекает комнату, рассеянно глядя куда-то впереди себя, не видя ничего и видя всё. Внутри царит странное умиротворение, граничащее с неким подобием отчаяния; одиночество захлёстывает с головой, и маг знает, что ему не сбежать от него, нигде не укрыться, ведь оно преследует везде, нагоняет, затягивает в свои притворно-мягкие сети, из которых не выбраться.       Тонкие бледные пальцы в осторожной задумчивости проводят по беломраморным резным перилам балкона, глубокие синие глаза устало и меланхолично смотрят не столько вдаль, сколько вглубь самого себя, тонкие бледные губы кривятся в неком подобии усмешки, мысли улетают вдаль вслед за ветром, заигрывающим с длинными прямыми белыми волосами, сердце замирает от ядовито-сладостной неги тоски, а душу ласково лижут волны апатии.       Геде́он замирает на месте, и кажется, время останавливается для него. Маг недвижим, лишь слабо колышутся его одежды, волосы и нити звенящей тишины, окружающей повсюду. Стоять так даже приятно, мысли утекают в неизвестном направлении, их полёт ничто не стесняет, и острая боль одиночества, иглами впивающаяся в сердце, отступает.       Геде́он закрывает глаза, слабо улыбаясь. Иногда побыть наедине очень даже неплохо.       Дни тянутся за днями, утягивают за собой недели, время растекается аморфной массой, и Гедеону кажется, оно совсем отбивается от рук и своего привычного графика. Минуты длятся часами, часы растягиваются на целые годы, и звенящая кристальная тишина громадного, слишком громадного для одного жителя, особняка больно давит, грозится вовсе раздавить, расплющить, с треском разломать вдруг ставшие такими хрупкими кости.       Пустые коридоры, необжитые комнаты, молчаливая библиотека — все они печальным молчанием обволакивают Геде́она, и мягкие пески одиночества затягивают его всё глубже и глубже, накрывая с головой, отчего магу кажется, что он начинает сходить с ума.       Пустота дома угнетает, навевает уныние и апатичную лень, и Геде́ону даже немного жаль, что в мире не происходит ничего такого, что требовало бы его вмешательства. Ибо сейчас маг отдал бы всё, лишь бы сбежать из этого царства тишины и покоя.       «Иногда мне на полном серьёзе кажется, что я разучился говорить», — ловит себя на мысли Геде́он, и кривая улыбка ложится на губы.       Приглашение Эйладара, старого знакомого и бывшего друга, столь неожиданно и долгожданно и кажется спасительной соломинкой почти утонувшему в собственном унынии магу. Он знает, что сейчас альвийский король не менее одинок чем сам колдун, и одиночество это столь невыносимо, что единственный, кто может понять и помочь — давний почти забытый друг.       Геде́он тихо хмыкает, но всё же отправляется в путь. Знает, что эта попытка побега от тишины пустынного дома и внутренней пустоты закончится безоговорочной капитуляцией, но принимает условия игры, где-то в глубине души надеясь на собственную победу.       Граница бывшей родины встречает его всё таким же зелёным и густым лесом, и невольная ностальгия проскальзывает в сердце. Над деревьями вьётся сизый дым, и знакомый аромат детства кружит голову, вороша припорошенные осенней листвой воспоминания и разбивая сердце.       Эйладар привычно хмур и холоден, только в синих глазах появилась ледяная жестокость и равнодушие, и Геде́он невольно сочувствует своему народу, понимая, что король больше не станет прежним. Маг хлопает бывшего друга по плечу, выражая сочувствие и поддержку, и это действительно всё, что он может ему дать.       Эйладар поджимает губы, одаряя колдуна ледяным взглядом; не менее ледяной взгляд встречается с его уставшим взглядом, и Геде́он мысленно отмечает, что именно в этом между ними всегда была принципиальная разница.       Свою боль Эйладар вымещал в ещё большей боли другим, в то время как Геде́он продолжал терзать сам себя.       Король приглашает гостя присесть рядом и заводит беседу на ненужную отдалённую тему, тайно открывая печаль, что гложет сердце. Геде́он прикрывает глаза, принимая её и помогая бывшему другу хоть немного исцелиться. В конце концов, медицинские чары всегда давались ему особенно хорошо.       В глазах загорается слабая искра надежды, когда слуга заходит к разговаривающим, сообщая о приходе какой-то вампирессы, очень настойчиво желающей лицезреть короля, которая спустя мгновение сама появляется перед двумя альвами. Короткие чёрные волосы всё так же небрежно обрезаны, как и сто лет назад, в алых глазах всё та же решимость, а подбородок всё также гордо поднят вверх. Геде́ону не составляет никакого труда узнать её ещё до того, как она начинает говорить, и сердце от этого бьётся чуть быстрее. — Я ищу мага Геде́она Светлого, — голос её спокоен и ровен, в нём слышится непоколебимая уверенность. — Почему ты решила, что найдёшь его здесь? — голос Эйладара холоден и неприветлив, но неожиданную гостью это нисколько не задевает.       Она вскидывает голову, прищуривая глаза и поджимая губу. Отвечает медленно, и в тоне её нет ни капли сомнений: — Я долго искала, и поиски мои привели меня к тебе. Я знаю, что он часто бывал здесь — кажется, он считал тебя, король, своим другом? В любом случае, сейчас ты единственный, кто может помочь мне найти его. — И для чего ты так настойчиво желаешь встречи с ним? — Эйладар чуть подаётся вперёд, и в его взгляде мелькает ленивый интерес — мало кто решился бы дерзить подобным образом и требовать чего-либо у величественного горного короля.       Вампиресса переводит задумчивый взгляд с короля на сидящего рядом с ним альва. Она никак не меняется в лице, лишь пристально, долго вглядывается прямо в синие глаза колдуна, которого до этого видела не более пяти раз в своей жизни во время коротких мимолётных встреч.       Геде́он, на самом деле, не сомневается: несмотря на это, она узнала его так же, как и он узнал её. — Я хочу стать его ученицей, — после продолжительной паузы произнесла вампиресса, и скрытое разбитое сердце пропустило несколько болезненных ударов.       Она не отводила спокойный терпеливый взгляд, и Геде́он, затаив дыхание, смотрел на неё в ответ.       Он наконец-то нашёл того, кто сумеет на сей раз исцелить его самого. Больше он не будет одинок.