Вопросы и ответы

      Ночь была спокойная. Самая обычная ночь, на самом-то деле. Тёмная, беззвёздная, холодная ночь — такие ночи не были редкостью в зимнюю пору.       Дворец спал. Ни слуги, ни король со своей супругой, ни принц, ни придворные не бодрствовали и не нарушали спокойное ночное умиротворение и тишину. Большая редкость, на самом деле, ведь всегда находился кто-то, кто использовал ночь в своих целях, какими бы при этом они ни были. Сейчас же дворец словно вымер, и практически магическая тишина окутала его.       Тахлавель спал крепким сном так же, как и все остальные обитатели дворца. В одной из комнат слуг вместе с ещё пятью слугами, работающими на кухне, он лежал на своей койке, и глубокий сон без сновидений овладел им сразу же, стоило его голове коснуться подушки. Самая обычная и ничем не примечательная ночь, которая должна была завершиться с приходом нового рассвета, но...       Тахлавель резко открыл глаза, с удивлением осматриваясь по сторонам. Он явно был не в комнате слуг, и это настораживало и интриговало одновременно.       Тахлавель стоял на площадке, уложенной белоснежным камнем. Поднявшееся солнце ярко светило, отбиваясь от него и слепя. Альв прищурил глаза, вглядываясь впереди себя и натыкаясь взглядом на величественный, но в то же время простой белоснежный храм. Величие и спокойная мудрость исходили от него осязаемыми волнами, и Тахлавель почувствовал, как от благоговения всё внутри него на несколько мгновений оробело.       Поборов робость, он всё же двинулся вперёд, направляясь к храму. Он никогда не бывал здесь, в этой местности, но твёрдое знание было в его разуме, заставляя внутренности трепетать ещё больше: в этом храме обитала Оракул.       Как и площадка, он был вырезан из чистейшего белого камня, длинный и прямоугольный, украшенный колоннами. На фронтоне храма были вырезаны парящие в небе орлы и переплетающиеся между собой листья дикого плюща. На мгновение Тахлавель застыл, поражённый великолепием, величественностью и спокойствием, которые излучал храм. Однако быстро опомнившись, он поднялся по ступенькам, миновал колонны у входа и зашёл внутрь.       В середине было невероятно светло, и свет почти слепил. Внутри храм не был никак украшен, лишь колонны составляли его убранство, а у противоположной от входа стены располагалось святилище, на котором восседала Оракул. Услышав приход гостя, она повернула к нему голову и плавно поманила к себе рукой. Тахлавель тут же повиновался, подходя ближе и склоняя голову перед Великой, чей лик был наполовину скрыт плотной чёрной тканью, отчего Тахлавель видел лишь бледные губы, растянутые в загадочной улыбке. — Приветствую тебя, Великий Оракул! — с благоговением произнёс альв, опустившись перед ней на колено. — И тебе здравствуй, ребёнок, — мягким, но звонким, и чистым голосом ответила Оракул. — Я ждала тебя. — Не сочти за грубость, Великая, но чем тебе может быть полезен скромный и бедный слуга? — всё также склонившись, спокойно вопросил Тахлавель и почувствовал, а не увидел, как ещё более таинственно улыбнулась Оракул. — О том ты узнаешь позже, ребёнок, — распевно отозвалась она. — Твоя судьба вели́ка, тебя ждёт на ней множество испытаний. Я избрала тебя спутником своей воли, и ты знаешь, что это означает. Отныне и до конца своих дней ты больше не будешь принадлежать себе.       Свечение окутало Тахлавеля, теплом касаясь кожи. Знание того, что происходит, само собой родилось в его голове, и он склонился ещё ниже, хоть казалось, что ниже просто некуда. На глазах его заблестели слёзы безмерной благодарности, но в то же время тоска сдавила сердце — разве он достоин? Разве он справится? — Никто лучше тебя не сделает это, ребёнок, — читая его, как раскрытую книгу, в ответ на сомнения отозвалась Оракул. — А теперь пробудись же и отправляйся в путь.       Резкий импульс заставил Тахлавеля резко вздрогнуть и открыть глаза. За окном едва-едва дрожал рассвет, и первые косые лучи падали на пол через небольшое окошко, рассеиваясь по светлому камню. Тахлавель вспомнил о сне, который с трудом воспринимался как сон, и чёткое осознание посетило его как никогда явственно.       Больше он никогда не будет прежним.