Вопросы и ответы

      Приглушённый гул аплодисментов долетает до ушей Аэлухеля. Вокруг него крутится гримёрша, подправляя последние штрихи в образе, но он не особо обращает на неё внимание. Реальность в принципе смазывается, отходя на второй план — размышления порой приходят так внезапно и некстати.       Это был долгий путь, полный боли, унижений и страданий. Ад, через который ему довелось пройти в детстве, сменился земным раем славы и признания. Теперь у Аэлухеля было всё, о чём можно было мечтать, но какой ценой он этого достиг?..       Тёмные дни беспросветной боли заперты в самых потаённых углах души на семь замков. Но иногда тонкие нити прорываются из-за них, отравляя сознание ядом воспоминаний. Слишком живых, слишком сильных, будто Аэлухель до сих пор находится в той тесной комнате, похожей на клетку, среди таких же детей, как он. Болезненно худых, истощённых, избитых... и постоянно насилуемых извращенцами, удовлетворяющими свои грязные мерзкие фантазии со сломленными детьми, которые даже на звание кукол тянут с большим трудом.       Память любит подкидывать Аэлухелю неприятные сюрпризы в самые неподходящие моменты. Дыхание сбивается, застревая комом в горле, и паника сжимает ледяными пальцами его внутренности, скручивая их в тугие узлы. Против воли он возвращается снова в те мерзкие страшные дни, замирая, не в силах пошевелиться. Прямо как тогда.       Тогда он ещё не был Аэлухелем. При рождении ему дали другое имя, но всё, что от него осталось — ощущение стыда, уязвимости и униженности, и это был его первый шаг в борьбе с ними. Выбросить имя, забыть его как страшный сон, чтобы больше не слышать в ушах эхо чужих голосов, зовущих его, чьи прикосновения омерзительно липнут к коже. Да и не только прикосновения, на самом-то деле.       Ему не повезло. В современном цивилизованном мире рабство только на словах было под запретом. Но если у тебя есть связи и деньги, то на эту мелочь легко было закрыть глаза. Тем более разве было кому-то какое-то дело до детей-беспризорников, шляющихся по улицам да загнивающих в приютах?.. Бесполезные и незаметные члены общества, по которым едва ли кто-то будет горевать.       Ему не повезло. Директору приюта тем более не было никакого дела до сирот, что были под его крылом. Никто и не заметит пропажу нескольких мальчиков и девочек, ведь по документам их никогда и не было здесь, а другие дети просто большие фантазёры. Придумывают себе воображаемых друзей, которые очень даже не воображаемо прекрасно продаются на чёрном рынке за неплохие деньги.       Аэлухель не знает, сколько стоит его жизнь. Но знает, что три года сексуального рабства ломают её так, что ему понадобится в десять раз больше времени, чтобы окончательно оставить в прошлом этот ужасный опыт. Что ж, в конце концов ему просто не повезло.       Воспоминания душат, и он не может ничего с ними сделать. Вновь возвращается в то время, когда ему было тринадцать, и немой крик застревает в горле. Память играет с ним очень злую шутку, и панический ужас сжимает крепкими цепями. — Аэлухель? — на плечо осторожно опускается чужая рука, а над ухом раздаётся взволнованный голос. Аэлухель крупно вздрагивает всем телом, отшатываясь, как от огня, и широко распахнутыми глазами смотрит перед собой.       Наваждение проходит так же внезапно, как и приходит, и он натыкается взглядом на озадаченный взгляд синих глаз. Реальность обрушивается обилием звуков и ярким светом софитов, и Аэлухель болезненно морщится. Ему уже давно не тринадцать и даже не шестнадцать, когда ад наконец-то закончился. Перед ним стоит Ридраил, а за кулисами его ждёт сцена и многотысячный стадион фанатов.       В глазах Ридраила мелькает понимание, и он кивает сам себе. Осторожно притягивает Аэлухеля к себе за плечи и обнимает, прижимая к груди. Чувствует, как он судорожно выдыхает, отчаянно хватаясь за него и расслабляясь в его руках — только Ридраилу Аэлухель доверял настолько, что позволял себя касаться даже тогда, когда он не ожидал этого. — Всё закончилось, — тихий горячий шёпот обжигает ухо, и сильные руки мягко поглаживают напряжённые мышцы. — Это не более чем воспоминания. Всё закончилось, Хель. Больше тебе никто не причинит этот вред.       Странные и непостижимые дороги Судьбы, которые связали хозяина Аэлухеля с мафией. И не просто связали — он умудрился перейти дорогу её главе, за что жестоко расплатился в своё время. Его товар же — то, что от него осталось, лучше сказать — больше не был товаром, и каждому из них предстояло самостоятельно пройти через эту травму.       Но Аэлухелю повезло — в этот раз. Ридраил, тот самый глава мафии, почему-то обратил внимание именно на него и забрал юношу к себе, обучая и вместе с тем делая всё, чтобы максимально исцелить его сломленный разум. И вот тогда в юноше в полной мере раскрылся его талант. — Спасибо, — отстранившись и глубоко вдохнув, Аэлухель благодарно улыбнулся Ридраилу. Краски постепенно возвращались к его побледневшему лицу, и Ридраил кивнул, похлопав его по плечу.       Откуда-то сбоку выскочил молодой администратор, сообщая, что до выхода Аэлухеля осталось совсем немного времени, и тот ещё раз глубоко вздохнул, на мгновение прикрыв глаза. Чтобы тут же открыть их вновь и сделать решительный шаг к сцене.       Шквал аплодисментов, криков, свиста и улюлюканья обрушился на голову Аэлухеля, стоило ему показаться перед публикой. Он ослепительно улыбнулся, загоняя остатки воспоминаний, страха и боли обратно на самое дно своей души. Поднёс к лицу микрофон, и публика затихла, в то время как по воздуху разлетелись первые ноты песни.       Музыка была единственным, что не дало Аэлухелю сойти с ума. Единственным, что поддерживало его и вдохновляло. Теперь это была его профессия, его призвание — лучшее средство для исцеления. И Аэлухель пел, вкладывая в каждую песню, в каждое выступление частичку себя и своей души, и боль отступала, давая место долгожданному покою.