Вопросы и ответы

— Что это за место?       Вопрос Аэлухеля застиг Эрувэ врасплох. Слишком погрузившись в свои мысли, она едва заметно вздрогнула, когда чужой голос ворвался в них, безжалостно возвращая её в реальность. Альвийка тряхнула головой, бросив хмурый взгляд на любопытное лицо своего спутника, и раздражённо повела плечами. Она дворцовая стражница, а не дипломатка, с какой радости Эйладар послал её сопровождать этих лесных эльфов?!       Аэлухель, глава миссии, прибывшей из Лесного Царства, в отличие от своих спутников не захотел оставаться в своих покоях во дворце, выказав желание прогуляться по городу. Эрувэ не осталось ничего другого, как пойти вместе с ним, чтобы высокий гость, упасите духи, не заблудился и не попал в неприятности. И вот теперь они вдвоём были здесь. На безлюдной окраине, куда никто из горожан не смел потыкаться. — И как мы тут оказались? — прошипела Эрувэ, нервно и напугано осмотревшись по сторонам. — Так ты сама привела нас сюда, — Аэлухель чуть прищурился, склонив голову вбок, с интересом глядя на свою проводницу. — Что это за место? — Место, в котором мы должны быть в самую последнюю очередь, — приглушённо огрызнулась она, схватив своего спутника за запястье и пытаясь утащить его за собой в том направлении, из которого они пришли. — Э-э, нет, — Аэлухель ухмыльнулся, и не думая сходить со своего места. — Раз ты привела меня сюда, рассказывай, что тут и как.       Тело Эрувэ натянулось как тетива, и острый слух уловил тяжёлую поступь шагов. Кто-то приближался к безлюдной площади, и альвийка бросила быстрый взгляд по сторонам. По собственной глупости она привела себя и Аэлухеля на небольшую площадь на самой окраине города. Голая скала нависала над ней, и прямо в ней был вырезан портал двери, украшенный искусной резьбой. По обе стороны от него, шумно неся свои воды, каскадами опадали небольшие водопады. Высокий чёрный портал, на фоне которого ярко выделялись одеяния и волосы прекрасных и печальных эльфийских дев, вырезанных в нишах по обе стороны от него, притягивал к себе внимание, и Эрувэ закусила губу, мысленно проклиная себя на чём свет стоит. — Сюда! — она толкнула Аэлухеля в направлении входа, слыша, как приближаются шаги. — Не стой столбом, нас не должны здесь увидеть! — прошипела гневно, всё-таки утаскивая недоумённого гостя к каменной двери. Навалилась на неё плечом, отодвигая её внутрь, и буквально втолкнула спутника в образовавшийся проём, скрываясь за ним следом и закрывая дверь.       Вопреки ожиданиям, вдвоём они попали в не слишком широкий, но хорошо освещённый голубоватым светом коридор. Аэлухель, заинтересованно вертя головой, двинулся вперёд, рассматривая расписанные стены и потолки. Ему сложно было сказать наверняка, откуда были взяты сюжеты росписи, ведь в культуре и обычаях горных эльфов он разбирался очень слабо. Однако картины, изображающие прекрасную альвийку, почему-то вызывали в нём тоску. — Стой! — заметив, что её спутник ушёл вперёд, шикнула Эрувэ, но Аэлухель её предсказуемо проигнорировал. Она закатила глаза и недовольно пошла за ним.       Вместе они вышли в просторный зал, и Аэлухель безошибочно определил, что странное помещение, в котором они очутились, оказалось гробницей. Здесь было прохладно, из-за стен слышался шум водопадов, сквозь резную крышу проникал солнечный свет, падающий на возвышающийся белоснежный саркофаг, не закрытый крышкой. И не думая бороться с любопытством, Аэлухель подошёл к нему и заглянул внутрь.       Там, среди дивных, белых цветов, которые лесной эльф встречал на улицах города, лежала та самая альвийка, что была изображена на фресках в коридоре. Лицо её было спокойно, и казалось, что она просто спит. Удивительно, но река тлена совершенно не коснулась её, и женщина была по-прежнему прекрасна, отчего Аэлухель затруднялся сказать, сколько она здесь уже лежит. Присмотревшись к её лицу, он обратил внимание, что было в этой женщине что-то общее с Эрувэ, застывшей в стороне, и Аэлухель хмыкнул себе под нос, заинтересованно посмотрев на свою спутницу. — Итак, может, теперь ты мне расскажешь, куда мы попали? — он скрестил руки на груди, вопросительно глядя на девушку перед собой.       Эрувэ тяжело и как-то устало вздохнула. Прикрыла глаза, покачав головой. По собственной глупости она втянула и себя, и этого эльфа в такую неприятную ситуацию. Она повернула голову, впившись нечитаемым взглядом в мёртвое тело, и начала свой рассказ: — Здесь спит вечным сном любимая супруга нашего короля, — тихо произнесла она, на что Аэлухель впечатлённо присвистнул. — Королева Эльвэ, пожалуй, была единственным существом, которое он когда-либо любил. Она была для него верным другом и спутником на протяжении многих веков. Вместе они прошли много горестей и войн и никогда не расставались. Королева всегда поддерживала и помогала королю, вселяла в него надежду и была его единственной любовью. Больше жизни король любил Эльвэ, ради неё он был готов на всё, она была его радостью и путеводной звездой. Королева отвечала ему взаимностью, и для неё величайшим счастьем было всегда быть рядом со своим мужем, помогать ему и поддерживать. Ради этого она даже научилась орудовать мечом, дабы всегда, даже на поле боя, не покидать любимого супруга и в случае нужды прикрыть его спину от предательского удара.       Эрувэ сжала кулаки, судорожно вздохнув. Прикрыла глаза, словно собираясь с силами, чтобы продолжить свой рассказ. Аэлухель молчал, не подгоняя, и терпеливо ждал, и наконец, альвийка произнесла: — Много веков длился этот союз верности и любви, король и королева мудро правили вместе. Однако в это время начал набирать свою силу Некромант. Почувствовав себя достаточно могущественным, он собрал великое войско и объявил войну всем своим врагам. Король Эйладар и королева Эльвэ приняли этот вызов. И как бы король ни уговаривал свою жену остаться и ждать его, она была непреклонна. В конце концов, сдавшись, он позволил ей следовать за ним, — печаль мелькнула и погасла в её голосе, и Эрувэ бесцветно продолжила: — Битва была в самом разгаре, воины короля доблестно сражались против врагов, однако их силы постепенно таяли, как снег на весеннем солнце. Но ни король, ни королева не спешили складывать оружие. В страшной сечи нагрудник королевы получил много повреждений, и вот очередной удар пробил большую брешь в нём, обнажив незащищённую грудь королевы — мгновение, и чёрная стрела впилась в плоть. Ранение было смертельным, даже лучшие ундинские целительницы не смогли спасти королеву.       На несколько длинных минут Эрувэ вновь замолчала. После вздохнула и неуютно повела плечами, отводя взгляд в сторону. — Это стало большим горем для короля, — тихо произнесла она. — Он долго был безутешен, и, говорят, от этого его разум помутился. Он приказал жестоко казнить кузнеца, выковавшего броню королевы, а всем его ученикам и другим кузнецам наказал научиться ковать самые прочные доспехи. Такие прочные, что они должны были превзойти даже саламандровые. В самую прочную и непробиваемую броню он облачил своих воинов… как и своё сердце. А для своей королевы он построил величественный склеп, к которому запретил приближаться всем, кроме самого себя, под страхом мучительной смерти. И поверь, эльф, ты не хочешь проверять, насколько жестоким может быть король, — Эрувэ, закончив рассказ, прямо посмотрела на Аэлухеля.       Он хотел что-то сказать в ответ, но не успел: со стороны входа послышался скрип камня и гулкие шаги. Эрувэ побледнела так, что могла соревноваться с цветом лица покойной королевы, в то время как Аэлухель бросил быстрый взгляд на коридор. — Сюда, — схватив альвийку за руку, он едва успел вместе с ней врезаться в узкую тёмную нишу, оказавшуюся прямо за спиной вошедшего, в ком без труда узнавался король.       Затаив дыхание, боясь сделать лишний вдох, Эрувэ и Аэлухель наблюдали за Эйладаром. Прошло уже так много веков со времён смерти его жены, но скорбь до сих пор тяжёлым камнем давила на его плечи. Аура горя и утраты расходилась от фигуры короля, словно королева умерла вчера, и он упал перед ней на колени, пряча лицо на каменном ложе саркофага.       Единственное существо, которое он когда-либо любил — сколько бы времени ни прошло, а скорбь и печаль будут отравлять его словно впервые. Никто и никогда не сможет заменить его прекрасную Эльвэ, и безумие тоски лишь сильнее и сильнее затягивает его в свои силки. Эрувэ и Аэлухель, ставшие невольными свидетелями запрещённого, слишком отчётливо поняли это.