Вопросы и ответы

— Мой король, нам нужна помощь. Без поддержки со стороны мы не выстоим: наши войска устали, кроме того противник значительно проредил их ряды. Дверги крепки и упрямы, и я боюсь, они сломают нас и пересекут границу.       Халлон в почтительности склонил голову. Старался говорить как можно осторожнее, тем не менее не скрывая перед королём всей плачевности ситуации. Впервые альвы были в таком тяжёлом положении, и пусть об этом не говорили вслух, но это была вина именно Эйладара. Его безумие и паранойя усугублялись с каждым днём всё сильнее и сильнее, и он уже практически довёл собственный народ до края пропасти, из-за которого нет возврата.       Докладывая перед королём, Халлон почти не надеялся, что это образумит его. Эйладар никогда не беспокоился о своём народе, и чужие жизни не имели для него никакой ценности — ни одна, ни тысяча одна. С равнодушием он смотрел на тела павших, и всё, чего от него можно было дождаться, — «если бы они были сильнее, они бы не пали». Король ненавидел собственный народ — что уже и было говорить о других!       Эйладар поджал губы, одарив советника холодным острым взглядом. Как бы ни хотелось проигнорировать его слова, он был прав: альвы захлебнулись в собственной крови в череде бесконечных и жестоких войн. Население не успевало воспроизводить себя, а труднодоступная местность играла на руку их врагам. Пусть дверги пребывали не в лучшем положении, но горные эльфы докатились до того, что их извечные враги начали превышать их своей численностью. Немыслимый позор!       Король задумчиво постучал пальцами по столешнице. Высоких гномов следовало поставить на место раз и навсегда, но у Эйладара не было достаточных ресурсов для этого. Искать помощь следовало за границей, и король презрительно скривился.       Высокомерный и гордый, он на целый мир взирал свысока. Ближайшие соседи были обычным мусором, время от времени надоедающим и пьющим кровь. Они не заслуживали жизни, их следовало стереть раз и навсегда, и ради такой высокой цели Эйладар был готов немного наступить своей гордыне на горло. Вот только...       Самоуверенная политика привела к изоляции. Горные эльфы — гордый и самодостаточный народ, не нуждающийся в чужих подачках и дружбе, и Эйладар последовательно проводил такую политику, испортив отношения со всеми, с кем только мог. Лесные эльфы, вампиры, даже средние гномы, с которыми много веков альвов связывали торговые отношения — все были в глазах Эйладара народами «второго сорта». Никто из них никогда не придёт альвам на помощь и уж тем более не станет умирать за них в глупой приграничной войне.       Впрочем... даже собственный народ Эйладар презирал и ненавидел. И постепенно он чувствовал это всё сильнее и сильнее, копя на короля кровавую обиду. — Мы можем обратиться к саламандрам, — холодный голос нарушил затянувшееся молчание, и от собственных слов Эйладар скривился, как от горького зелья. — Если им заплатить, они не откажутся выступить нашими... союзниками.       Саламандры... Продажные ублюдки без чести и каких-либо принципов. Правда ли Эйладар готов был пасть так низко, чтобы обратиться к ним? Правда ли ситуация была настолько критичной, что король готов был продать последнее, чтобы получить себе хоть какого-то союзника? Единственного союзника, который был готов поддерживать Эйладара до тех пор, пока тот мог платить. Если он вообще сможет предложить князю цену, что удовлетворит его.       Халлон незаметно вздохнул, опустив глаза в пол. Ситуация дошла до своего пика. Пустая гордыня и высокомерие довели народ до катастрофы, теперь же последнее король собирался отдать наёмникам, и если это дело прогорит... Что вообще останется от горного королевства? — Я запрошу помощь у Орлеандо, — отрезал Эйладар, вставая из-за стола. — Да, мой король, — покорно отозвался советник, низко кланяясь и провожая спину короля долгим задумчивым взглядом.       За своё высокомерие и эгоизм он должен понести наказание, ведь когда у народа встаёт выбор между жизнью одного тирана и собственным существованием, конечно, он выбирает второе.