Вопросы и ответы

      Это было похоже на сон — наверно, сном и было. Странное место, не ограниченное в пространстве, не имеющее ни начала, ни конца. В какую сторону ни глянь — всё одинаково белое, медленно преломляющееся в серое и уходящее в чёрное. Жуткая картина, на самом деле.       Дуики непонимающе нахмурился, осторожно оглядываясь. Последние воспоминания были смазанными и не хотели складываться в целостную картинку, но светлейший герцог упрямо пытался распутать клубок и нащупать ускользающую нить, дабы восстановить поэтапность и логичность произошедшего. Получалось плохо, но по крайней мере удалось вспомнить сражение. Негусто, но всё лучше, чем ничего.       Дуики нахмурился сильнее, а после лицо его расслабилось. Он шумно выдохнул, ощущая, как изнутри уходит тяжесть, оставляя по себе почти невесомую лёгкость. Сражение, значит... Светлейший герцог неуверенно сделал шаг вперёд. По крайней мере, ему казалось, что это был шаг вперёд — утверждать наверняка Дуики не брался, ибо категория пространства здесь была очень условной.       Категория времени была ещё более условной — Дуики шёл и шёл, не стоя на месте, и кто его вообще знал, как долго он это делал. Быть может, мгновение, а быть может несколько часов — сосчитать, сколько времени прошло, здесь было невозможно, равно как и течение его не ощущалось в принципе.       Мысли были тяжёлыми и текучими. Дуики пытался ухватиться хоть за какой-нибудь обрывок, но все они разбегались в стороны, и голова герцога была как никогда пустой. Пугающее ощущение, на самом деле, от которого никуда не сбежать и не деться. — Зато есть время остановиться, отдохнуть и привести себя в порядок, — спокойный голос раздался откуда-то из-за спины, и Дуики резко остановился, чувствуя, как против воли округляются его глаза.       Он также резко обернулся, и к удивлению на его лице добавилась трогательная растерянность — искусного дипломата было сложно застать врасплох, но сейчас Дуики был натурально сражён и повержен. Ведь перед ним, как всегда с лёгкой снисходительной усмешкой и благородной выправкой, стоял его отец. — Давно не виделись, сын мой, — слегка кивнув, чопорно произнёс лорд Солквеик, нарушая затянувшееся до неприличия молчание.       Дуики смотрел на него круглыми, полными неверия глазами, явно не зная, как реагировать и что делать. Он был не просто растерян — поражён и сражён, и его бледное лицо, как зеркало, отражало это состояние. Он не знал, то ли ему плакать, то ли смеяться, отчего отзвуки эмоций, стремительно сменяющих друг друга в душе, искажали его лицо. — Я умер? — в конце концов невпопад умудрился выдавить из себя светлейший герцог, на что отец остро прищурился, явно не слишком довольный конечной реакцией сына. — Пока нет, — Солквеик всё-таки вздохнул, отводя взгляд. — Ты тяжело ранен, но ещё жив. Ты крепкий, так что оправишься и вряд ли потусторонний мир встретит тебя в ближайшее время. — Хорошо, — Дуики отозвался с неприкрытым напряжением. — У меня ещё остались дела, я не хочу уходить так рано. — Мало кто в принципе этого хочет, — резонно заметил отец. — Но Судьба не интересуется нашими желаниями. — Это так, — Дуики кивнул, не сводя всё такой же напряжённый взгляд с родителя. — Но почему я вижу тебя здесь? — Я рад, что даже в такой неординарной ситуации ты продолжаешь сохранять хладнокровие разума, — Солквеик одобрительно усмехнулся, посмотрев на сына. — Эмоции не должны сбивать тебя с толку — я рад, что ты усвоил и освоил эту науку. Что до твоего вопроса... Вероятней всего, я здесь потому, что ты сам позвал меня, — старый герцог едва заметно прищурился, проницательно вглядываясь в Дуики.       Лицо того оттаяло, и на нём отразилась глубокая задумчивость. Он явно пытался поймать логическую связь между происходящим и словами отца. — Боюсь, я не до конца понимаю тебя, — вздохнув, признался Дуики, покачав головой, на что Солквеик недовольно фыркнул, как делал это всегда, когда сын допускал ошибки. — Твой разум слаб, ибо слабо твоё тело, — нравоучительным тоном ответил отец. — Ты стоишь на грани и все твои силы уходят на то, чтобы удержать тебя на стороне живых. Но при этом и твой разум продолжает сохранять высокую работоспособность, из-за чего сам себя он погружает в иллюзию. Я — не более чем плод твоего разума, Дуики. Меня нет сейчас рядом с тобой, но ты сам воскрешаешь мой образ перед собой. — Вот как... — в голосе светлейшего герцога мелькнули тоскливые нотки, и он опустил голову, чем вызвал тень удивления на лице родителя.       Впрочем, тот не успел никак выразить его словами — Дуики резко подался вперёд, обнимая отца и прижимаясь к нему так, как никогда не смел себе позволить в дни своего детства. Теперь же, если всё это было лишь плодом его воображения, что мешало воплотить мечту в реальность?..       Слёзы беззвучно катились по его щекам, когда Дуики почувствовал, как силуэт в его объятиях начал таять. Светлейший герцог Солквеик с мягкой печалью посмотрел на макушку сына, осторожно накрывая ладонями его лопатки, прежде чем раствориться в небытие, оставляя его в недолгом одиночестве.       И в следующее мгновение Дуики открывает глаза.