Вопросы и ответы

      Шум и гам в переполненной всяким сбродом таверне уже давно не раздражает, а пьянит не хуже гадкой жижи в огромной полуторалитровой деревянной кружке. Амальгама держит её одной рукой, делая большие глотки и выпивая всё содержимое практически залпом, запрокидывая голову, чувствуя, как вонючая брага течёт по подбородку, стекая по шее и теряясь где-то в светлой одежде магини в районе груди.       Собравшиеся вокруг неё завсегдатаи заведения как один скандировали призывы пить до дна, и когда женщина с громким стуком опустила кружку на стол, радостно засвистели и загалдели ещё громче, приставляя вампирессе ещё. Та хищно ухмыльнулась, демонстрируя острые клыки, и её алые глаза горели озорным огнём.       Кто сказал, что вампиры не пьянеют? Амальгама с лёгкостью опровергла этот миф. Да и не только она.       Сидящий напротив неё Дуики, который был едва ли трезвее, громко фыркнул, забирая одну из придвинутых колдунье кружек, жадно прикладываясь к ней и осушая в несколько глотков.       Амальгама впечатлённо хлопает в ладоши, кое-как поднимаясь на заплетающихся ногах, и подходит к Дуики, хватая его за руку и вытягивая с насиженного места. Вампир легко подаётся, с трудом ловя заваливающуюся магиню, и оба, подпирая друг друга, идут в сторону своего первоначального столика.       Амальгама хотела напиться. На её душе было настолько плохо, что всё, чего действительно желала колдунья, — утопить своё горе в алкоголе. Ей было всё равно, сколько на это уйдёт времени, денег и выпивки — всего этого у неё было вполне предостаточно.       Вспоминая времена своих странствий, женщина, прихватив свиток телепортации, переместилась туда, куда было нужно. Трущобы захолустного городишки где-то на задворках Империи встретили магиню обветшалостью, вонью и грязью.       Почти что за десяток столетий здесь мало что изменилось. Как и не изменилась та самая едва живая таверна, залатанная на скорую руку, живущая на одном честном слове, но привычно наполненная всякой швалью.       Внутри всё также яблоку негде упасть, и Амальгама едва находит одинокий столик в самом тёмном углу помещения. За ним сидит какой-то несчастный, рядом стоит почти с десяток кружек, голова устало лежит на руках, лица совершенно не видно, лишь чёрная растрёпанная макушка.       Амальгама садится напротив, мысленно отмечая, что перед ней не краснолюд, нет. Потому что краснолюдский организм банально не выдержал бы такого количества того разведённого дерьма, которым поят здешних завсегдатаев.       Вампиресса беззвучно даёт понять размалёванной официантке чего она хочет, и уже через мгновение перед колдуньей появляется увесистая кружка. Амальгама чуть приближает к ней лицо, и резкий запах ударяет в нос, отчего колдунья морщится — да, кажется, время не властно над этой таверной: не только её внешний вид за последнее тысячелетие никак не изменился, но и брага, которой поят посетителей. Женщина горько усмехается, прикладываясь к жиже и выпивая её за несколько больших глотков: от этой дряни опьянеет не только вампир, но и любая ундина, которые в принципе стойки к любым влияниям алкоголя.       Подобные мысли искренне веселят Амальгаму, и она тут же заказывает повторить. Так продолжается кружки три-четыре, и в себя приходит молчаливый собутыльник. Он медленно поднимает голову, глядя рассеянным взглядом вокруг, и Амальгама разражается громким смехом. — Кого я точно ожидала увидеть здесь в последнюю очередь, так это тебя, — весело произносит колдунья, делая очередной глоток и кивая официантке, чтобы та обслужила клиента. — Какими судьбами ты тут? — Предполагаю, что теми же, что и ты, — собеседник ухмыляется, подпирая голову рукой. Его красные глаза пьяные-пьяные, но и ему, и сидящей напротив женщине кажется, что недостаточно. — Я потеряла своего возлюбленного, — искренне произносит Амальгама. — А вместе с ним и смысл жизни. И мне так плохо, что единственное, что может мне помочь, это эта дешевая гадость. Твоё здоровье, герцог! — когда собутыльнику приносят напиток, салютует ему колдунья, прикладываясь к своей кружке. — Раны, причинённые любовью, заживают в два раза дольше, — понимающе сказал он. — Любовь вообще очень жестокая штука, я это понял уже давно.       На какое-то время между собеседниками повисла тишина. Они молча пили, каждый погружённый в свои мысли и воспоминания, и хмельное забытие, к которому оба так стремились, всё никак не хотело настигать их. Затем к Амальгаме привязался какой-то пьяный краснолюд, совершенно неожиданно вызвавший колдунью на спор. Та потащила за собой и друга, и вот два вампира соревновались друг с другом, кто больше выпьет. Победила, в итоге, дружба на потеху завсегдатаев, и парочка, пьяная просто до безобразия, вернулась на первоначальное место. — Ах, Насилмэ, если бы ты только знала, как мне тебя не хватает! Я часто вспоминаю наше детство, и мне так жаль, что наша дружба оборвалась… С тех пор прошло уже два тысячелетия, два! — обнимая одной рукой Амальгаму за плечи и упираясь лбом в скулы колдуньи, еле ворочал языком герцог. — Мой дорогой друг Дуики, — обнимая вампира за плечи в ответ, пьяно отозвалась магиня, икая и теряя нить мысли, забывая, что хотела сказать.       Вампиры снова замолчали, а потом, как будто прочитав мысли друг друга, встали. Не глядя бросив на стол деньги и тем самым расплачиваясь за выпивку, они, пошатываясь и придерживая друг друга, направились в сторону выхода.       Свежий ночной воздух благодатным бальзамом разлился внутри, и Амальгама вдохнула полной грудью. Вместе с другом детства она шла по безлюдной улице, глупо улыбаясь и периодически не менее глупо хихикая. — Слушай, Дуики, — обратилась к вампиру она, — мы сейчас с тобой в таком состоянии, что ни один из нас не сможет не то, что держать меч, просто вынуть его из ножен. Нас с лёгкостью могут убить. — Ну и что? — равнодушно пожал плечами герцог. — И тебе, и мне нечего терять. Зато смерть наша будет совместна. И как там говорят «жили они долго и счастливо и умерли в один день»? — Это про влюблённые пары так говорят. А мы с тобой просто друзья детства, — Амальгама опасно накренилась, еле удерживаясь на ногах. — И наше время ещё не пришло. Так что стой крепко и держись ровно, сейчас будем телепортироваться, — и женщина, выудив из складок свиток телепортации, бросила его под ноги.       Оба вампира тут же оказались в гостевой комнате особняка магов и, не удержав равновесия, с грохотом свалились на пол, мгновенно вырубаясь. Они уснули прямо на полу, обнимая друг друга так же, как до этого подпирали в вертикальном положении. И два одиночества снова нашли друг друга.