Вопросы и ответы

      Шаги легки и беззвучны — тонкая гибкая фигура скользит между деревьев словно тень. Алые глаза разрезают ночную тьму, а тонкие губы кривятся в предвкушающем оскале. Хищник преследует свою жертву, бесшумным роком настигая её — участь её уже предрешена.       Караван работорговцев, двигающийся в сторону нейтральных территорий, где обосновали свои невольничьи рынки пираты, останавливается на ночлег. Путь его лежит через мрачный Тёмный лес, отчего палачи держатся настороже. Переглядываются друг с другом, тихо переговариваются — крепкий коренастый саламандр выдувает из лёгких огненный поток, зажигая костёр побольше да помощнее. Трое его помощников-оборотней перекидываются в медведя и волков, а остальные четверо поудобней перехватывают оружие. Бросают косые взгляды на закованных измученных пленников — в их глазах полнейшее безразличие ко всему происходящему. — Будьте наготове, — старый седовласый краснолюд басит своим подчинённым. — Места эти проклятые, твари тут разные обитают — ночь будет тяжёлой. — И почему мы остановились именно здесь на ночлег?! Не могли до ближайшей таверны дойти?! — другой краснолюд, молодой и горячий, заводится с пол-оборота, но тут же тушуется под тяжёлым взглядом предводителя. — Ты сам слышишь, что говоришь? — рыжеволосый эльф, сидящий рядом с юнцом, хмыкает снисходительно, натачивая кинжал. — В таверну, как же. Что б нас сразу же повязали низовики? Или тебе напомнить, какую награду дают за наши головы в Империи? А до ближайшей базы клана Хозяев ночи ещё два дня пути. — Именно поэтому заткнись и не отвлекай нас, — эльфа прервал саламандр, обходя разведённый огонь и садясь рядом с ним.       «Как будто вас это спасёт, смертники», — тихо прошелестел ветер, скрывая чужие мысли, и хищник затаился, выжидая момент.       Ночное небо затянули облака, скрывая растущую луну. Холод костлявыми руками обнимал каждого путника, отчего все они старались держаться ближе к огню. Порывы ледяного ветра пронизывали до костей, не давая уснуть, но усталость и сонливость всё равно чугунной тяжестью наливали головы, отчего их то и дело клонило вниз. Алые глаза затаившегося хищника предвкушающе сверкнули.       Время пришло.       Выпад резкий, стремительный — горящий костёр только и успевает блеснуть на гладком лезвии. Кровавые брызги взлетают вверх, и тело с глухим стуком падает наземь — в глазах рыжего эльфа застывает странная смесь безмятежности и удивления. Сидящий рядом с ним юнец-краснолюд подпрыгивает на месте, хватаясь за меч и резко оборачиваясь. Только для того, чтобы встретиться взглядом с чужим взглядом, пылающим алым — клинок отточенным движением проходится вдоль молодого тела, и убитая жертва подаётся назад, падая прямо в костёр.       Хищник скалится довольно, обнажая ряд острых белоснежных зубов — кровавая пляска начинается.       Оборотни рычат, одновременно бросаясь на неожиданного противника, но он гибко изворачивается, уклоняясь. В его руках танцуют клинки, и бурые волки жалобно скулят, захлёбываясь собственной кровью. Принимают обратно человеческий облик, остекленевшим взглядом глядя в ночное небо. — Проклятье, — старый краснолюд сплёвывает в ярости, пятясь назад к напуганным пленникам, что жмутся друг к другу, пытаясь согреться и спрятаться от опасности. — Только вампирской ищейки нам здесь не хватало, — бормочет себе под нос, наблюдая, как налетевшая, словно ураган, женщина разбрасывает в стороны его сообщников, словно те слепые непослушные котята. — Ничего, посмотрим, как эта вампирская гнида сейчас запоёт, — саламандр набирает полную грудь воздуха, выдыхая его сокрушающим всё на своём пути огненным потоком. И когда огонь рассеивается, самодовольно ухмыляется: — Это оказалось даже легче, чем я думал. — Да ну? — холодный голос отдаёт табуном ледяных мурашек по спине, а взгляд алых глаз отзывается в скованных мышцах физически ощущаемой болью.       Клинок входит в чужой живот словно нож в растопленное масло, вспарывает его, оставляя саламандра корчиться в предсмертных муках. «Пора заканчивать», — проносится быстрая мысль, которую перекрывает отчаянный крик. Вампиресса реагирует на него мгновенно, резко поворачивая голову, и видит, как последний из её врагов в суетливой исступлённости добивает и без того едва живых пленников. — Так не достаньтесь же вы никому! — басистый голос громовым рокотом раздаётся над головой последнего невольника, и тяжёлая секира замахивается над ним, но… — Возомнил себя палачом и вершителем чужих судеб? — холодные тонкие пальцы смыкаются на горячей толстой шее, с лёгкостью, на первый взгляд не свойственной такому хрупкому телу, поднимая старого краснолюда над землёй. Высокая худая фигура заслоняет собой тощее тельце пленного, а взгляд пылающих алых глаз впивается, кажется, в самую душу. — До последнего мнишь себя имеющим право забирать чужую жизнь и торговать ею? — бледные губы кривятся в жёстком оскале, в то время как пальцы сильнее сжимаются на чужой шее.       Краснолюд выпучивает глаза, пытаясь сделать вдох, хватается за руку своего палача, впивается отросшими грязными ногтями в бледную кожу, раздирая её, дёргает ногами, а тело бьётся в конвульсии, из последних сил пытаясь получить желанный глоток воздуха. Дёргается особенно сильно, а после, когда глаза закатываются окончательно, обмякает безвольной тряпичной куклой, и женщина без малейшего сожаления отпускает его. Смотрит презрительно сверху-вниз, и повисшую тишину нарушает слабый всхлип.       Вампиресса оборачивается на него — в её взгляде тень сочувствия сменяется непомерным удивлением, когда перед своими глазами она видит худенькую грязную напуганную девочку-краснолюдку. Ей лет десять, не больше, она прижимает к себе тоненькие, как спички, ножки, обнимая их такими же тоненькими ручками. Дрожит всем телом не то от страха, не то от холода и смотрит на свою спасительницу огромными голубыми глазищами. — Ты вампир, да? — шепчет почти что одними губами. Сглатывает боязливо и спрашивает обречённо: — Ты спасла меня, чтобы съесть, да? Выпить мою кровь? — в красных глазах женщины мелькает искреннее изумление, и тишину ночи разрывает громкий смех. — Ты себя видела, мелкая? — отсмеявшись, весело фыркнула вампиресса. — Да я об твои кости все зубы себе переломаю. Вот если бы ты была такой, как этот мужик, — на этих словах она не глядя пнула тушу только что убитого работорговца, — тогда это был бы совершенно другой разговор. А так… — внимательно следя за реакцией девочки, которая облегчённо вздохнула, женщина едва заметно улыбнулась себе под нос. Сорвала с плеч свой плащ, набрасывая его на ребёнка, и малышка тут же закуталась в него, как в кокон. — Спасибо, — она улыбнулась смущённо, и милые ямочки появились на её худых щёчках.       Вампиресса на это лишь снова фыркнула, даже не подозревая в тот момент, насколько судьбоносной окажется эта случайная встреча. — Ты из каких краёв будешь? — бросила через плечо как бы невзначай и чуть прищурилась, ожидая ответ. — Я из деревни, той, что на границе с Лесным царством, — просто отозвалась девочка, пока вампиресса осматривала караван и трупы. — Твои родители здесь? — она кивнула в сторону убитых пленников, но девочка отрицательно покачала головой: — Они остались дома. Меня забрали случайно, когда я с друзьями ушла слишком далеко в лес. Мы хотели посмотреть на эльфов… — прошептала, понурив голову и едва сдерживая слёзы. — А встретили в итоге банду работорговцев, — женщина пробормотала себе под нос и невесело усмехнулась. Выдержала небольшую паузу и, небрежно поведя плечами, с наигранным равнодушием бросила: — Так уж и быть, мелкая, можешь пойти со мной. У меня как раз есть дела в Империи… — в голубых глазах краснолюдки вспыхнула надежда, и широкая улыбка озарила чумазое лицо: — Спасибо!