Вопросы и ответы

      Это начинается спонтанно. Весьма в духе Фина, на самом-то деле. Предшествуют этому долгие наблюдения и анализ, который приводит Фина к занятным выводам.       Не просто чувство вины вот уже не одно столетие гложет верховного мага. Боль и сожаление пожирают его, затягивают в пучину, и Геде́он, как бы силён и могущественен он ни был, всё равно не может побороть их, превзойти и оставить позади.       Чувство вины за то, что он не разглядел тьму в своём учителе и допустил страшную, невероятную войну, медленно уничтожает его. Но куда сильнее него с ума сводит другое понимание.       Он не заметил, как в монстра превратился его возлюбленный.       Это было отчасти даже любопытно. По крайней мере, когда Фин понял, что мастер был влюблён в своего учителя, его это немало удивило. Ведь вампиры, из числа которых и происходил тот, кто ныне стал известен как Некромант, считали величайшим позором делить любовь с представителем своего пола.       Разумеется, Геде́он знал об этом. Равно как и знал, что чувства его никогда не получат отклик — должно быть, за это ему было в два раза больнее. И это было... ещё более любопытно.       Для Фина, разумеется.       После того, как всё заканчивается, мастер закрывается в себе. Когда Фин приходит к нему в качестве юного мага, он встречает спокойную, холодную, отстранённую глыбу, величественную и добродетельную. Встречает того, кто, кажется, по своему определению стоит на целую ступень выше, своей чистотой и возвышенностью приближаясь едва ли не к уровню какого-нибудь божества.       И никому не известно, насколько глубока и черна тьма в его душе, тщательно скрываемая и подавляемая, но вместе с тем грозящая свести своего хозяина с ума, если он посмеет дать пред ней слабину.       Фин понимает и осознаёт это со странным восторгом на грани азартного трепета. Чувствует себя вором, тайно, под покровом ночи умыкнувшим величайшую ценность чужой души.       Отчасти так оно и было, и Фин, вообще-то, ни с кем не намеревался делиться тайным знанием. Более того — он решил использовать его в свою пользу. Ведь в огромном особняке магов всегда царило почти аскетичное целомудрие, а Фин по своей природе был гедонистом, не лишённым любви к плотскому удовольствию. А потому...       Ничто не мешало ему совместить приятное с полезным — миру, в котором едва-едва установилось шаткое равновесие, нарушенное зазнавшимся гордецом, нужен был сильный и спокойный верховный маг. И Геде́он идеально подходил для этой роли, выполняя свою миссию.       Фин ухмыляется хищно. Это начинается спонтанно, но это не значит, что момент для этого неудачный. Скорее наоборот — любой момент удачный до тех пор, пока тьма и отчаяние чужой души прячутся по её закоулкам.       Так что Фин всегда знает, когда следует прийти. Он подгадывает идеально, ступает тихо и вкрадчиво, бесшумно просачиваясь через дверь. Геде́он никогда не зовёт его к себе, а Фин никогда не спрашивает разрешения — они понимают друг друга без слов.       Он просто приходит в один прекрасный момент, ступает всё также вкрадчиво и тихо и обхватывает своими горячими ладонями худое лицо мастера. Целует глубоко и неторопливо, медленно и плавно, так, чёрт возьми, правильно, что Геде́ону просто не хватает сил оттолкнуть его. Лишь положить руки на выступающие лопатки ученика и отнять у него всю инициативу.       Да-а-а… Именно с той ночи всё и начинается, и наглый ученик с завидным постоянством навещает своего учителя. Геде́он знает, что Фину всегда было плевать, с кем спать, в то время как сам Геде́он…       Он видит в нём тень былого. Бывшего мага потустороннего мира, наставника, друга и возлюбленного, который никогда не ответил бы взаимностью. Ведь он знает, что для народа его мастера мужчина, разделивший любовь мужчины, — самое сильное проклятие и наибольший позор.       И Фин, невыносимый нахал Фин, прекрасно знает об этом. Знает, что в моменты близости, скрытой плотным чёрным покрывалом ночи, Геде́он мысленно не с ним. Что представляет на его месте другого — Фину, на самом-то деле, всегда было на это плевать.       В конце концов, от этой связи оба они получали то, что хотели — так зачем связывать себя бо́льшими обязательствами?..       Утром они, конечно, всегда делают вид, что ничего не происходит. Что нет этих ночей без обязательств и каких-либо чувств. Что нет этой спонтанной случайной связи. И лишь ночи хранят свою тайну, которую, разумеется, никому и никогда не смогут поведать.