Вопросы и ответы

— Как ты себя чувствуешь, моя дорогая? — Киал улыбнулась на вопрос брата, слегка прищурившись и откинувшись на спинку стула, на котором сидела.       Орлеандо, застывший на пороге, осторожно прикрыл за собой раздвижные створки и вошёл внутрь, приблизившись к сестре. Придирчивым взглядом окинул её фигуру, остановив его в конце концов на её животе.       Киал уже была большой и круглой. Ребёнок в её утробе был полностью сформирован, и вот-вот он должен был родиться. Все с нетерпением ждали этого дня, в особенности, конечно, сами будущие родители и Орлеандо. Он, по правде говоря, любил детей, хоть и при этом не планировал иметь своих, напрочь отказываясь жениться. — Честно говоря, как в клетке, — сестра пожаловалась брату, когда он подошёл ближе и опустился напротив неё на корточки. — Некоторые наши традиции такие утомительные, — она вздохнула, медленно поглаживая свой живот, и Орлеандо тихо посмеялся, нежно улыбнувшись.       Под молчаливое одобрение сестры он мягко коснулся её, едва ощутимо проводя пальцами по натянутой тёплой коже, чувствуя под ладонями плавное движение и слабое эхо сердцебиения. Племянник или племянница был уже полностью сформировавшейся маленькой саламандрой, и Орлеандо с нетерпением ждал тот день, когда сможет взять его или её на руки.       Улыбаясь, княжич поднял голову, поймав ответную улыбку сестры. Киал в целом выглядела довольно бодрой, и Орлеандо позволил себе забавно фыркнуть, ответив ей с почти материнской чопорностью: — Ты же знаешь, что это для вашего же блага. Чтобы вас никто не сглазил, ну или на худой конец, роды не начались посреди улицы.       Киал издала в ответ недовольный звук. Это была древняя традиция, впрочем, как и все традиции в принципе. Последние три недели перед родами женщина должна была проводить дома под присмотром всей своей семьи. Фактически это означало трёхнедельное заключение, ибо выходить на улицу в это время ей строго-настрого запрещалось. Саламандры верили, что последние три недели перед родами самый опасный период беременности, когда и мать, и ещё не родившееся дитя особенно уязвимы, а потому она и её домочадцы должны были сделать всё для того, чтобы защитить себя от невзгод и опасностей.       Киал же была женщиной, в чьих жилах текла кровь княжьей семьи. Потенциально она могла родить будущего наследника, так что её тем более следовало оберегать особенно тщательно. Особенно учитывая тот факт, что из всех многочисленных детей князя только она одна и продолжала его род. Пока что, по крайней мере. — Я чувствую себя, словно в плену, — вздохнув, снова пожаловалась Киал. — Гирико пропадает по делам, ты тоже занят. У сестёр свои дела — я уже и молчу о наших родителях! Кто тут со мной? Одни лишь служанки, но с ними особенно не поговорить! Долго ходить мне тяжело, да и куда ходить-то, если даже во внутренний двор выйти нельзя! — она мило надулась, словно обиженный ребёнок, и Орлеандо снова улыбнулся, покачав головой. — Я могу побыть с тобой, — произнёс он, успокаивающе погладив её живот. — Чего бы ты хотела, милая сестра? Я могу достать для тебя и сделать всё, что угодно, — чёрные глаза Киал заблестели, и Орлеандо поспешил уточнить: — Кроме того, чтобы вывести тебя на улицу, — она тут же поникла, но брат быстро нашёлся, что предложить: — Но у меня есть идея, что можно с этим сделать, — он поднялся на ноги, выпрямившись, и протянул сестре руки.       Та одарила его заинтересованным взглядом. Протянула руки в ответ, обхватив предплечья брата, и, тяжело опираясь на них, встала напротив него. Придержала низ живота, и Орлеандо заботливо приобнял её за плечи, поддерживая второй рукой под локоть. — Ты в порядке? — поинтересовался участливо, на что Киал кивнула, улыбнувшись: — Более чем.       Медленно, всё также поддерживая сестру, Орлеандо, как галантный кавалер, вывел её в коридор. Вместе, словно они прогуливались по улицам города, они миновали ещё несколько коридоров обширной княжьей резиденции. Орлеандо задал тон светской беседы, и Киал, хихикнув, подхватила его настрой.       Они переговаривались, неспешно проходя пустынные коридоры, несколько раз останавливаясь, чтобы Киал перевела дыхание. Орлеандо всё также заботливо поддерживал её, поглаживая по спине и после небольших передышек продолжая свой путь, доходя до крыла, ведущего во внутренний двор, в сад камней и лавовых ручьёв. — Тебе нельзя выходить наружу, — широко распахнув раздвижные створки дверей и оставив Киал в образовавшемся проходе, Орлеандо выскочил в сад, возвращаясь оттуда с двумя крупными, круглыми, как блины, тёплыми камнями. — Но никто ведь не запрещает любоваться природой издалека, верно? — он опустил камни прямо на пол напротив открытого выхода. — А чтоб на тебя наверняка не попала никакая зараза, сесть можно немного в тени, — с усердием он подвинул один из камней ближе к стене так, что статичная часть створки закрывала сидящего из виду со стороны сада. — О, Орлеандо, это так мило, — Киал улыбнулась с искренней благодарностью, на что брат широко улыбнулся в ответ. Придерживая сестру за локоть, он помог опуститься ей на камень, а после сел рядом, ещё больше прикрывая сестру от возможного взгляда любопытных глаз.       Киал придвинулась к нему ближе. Обхватила его руку, опустив голову ему на плечо. Орлеандо нежно улыбнулся ей и поцеловал куда-то в лоб, позволяя сестре насладиться этой маленькой радостью.