Вопросы и ответы

      Запутанные коридоры разбойничьего логова вызывали тлеющее в груди раздражение. Чем больше времени они проводили в этом мерзком месте, тем сильнее росло напряжение внутри Адониса. Каждая минута была на вес золота, но сложно было не тратить время впустую, когда не знаешь, куда идти и что ожидает за поворотом.       Адонис торопился. Его дети были в опасности, и он не без оснований беспокоился о том, как бы они не пришли слишком поздно. Тем более когда несколько раз наталкивались на обитателей здешнего логова: пусть и старались не поднимать лишнего шума, однако тихими сражения можно было назвать едва ли. А всё это такая же мучительная и бессмысленная трата времени, разделяющая отца и похищенных детей.       Ярость закипала в груди, и Адонису приходилось прикладывать максимум усилий для того, чтобы не сорваться. В ситуациях подобного толка важно было сохранять хладнокровие, но видят боги, с каждой упущенной минутой делать это было всё сложнее. Боль, ярость, негодование, вина — чувств было слишком много, и Адонис проклинал на чём свет стоит и продажных предателей, из-за которых его дети оказались в такой беде, и самого себя, что вообще допустил подобное. Хороший же из него отец, если он не смог увидеть и распознать продажных слуг, готовых пойти на любую низость и подлость, лишь бы им заплатили побольше!       При дворе Адониса не любили, но он был слишком видной и сильной фигурой. Его опасались, поэтому, наверно, он всё ещё был жив и даже вполне удачно возглавлял партию власти, поддерживая и защищая княгиню Аделаиду от нападок радикальной оппозиции. Но как и у любого живого существа, у него были свои слабости, и главной из них, конечно же, были дети. Долгожданные, выстраданные и любимые дети, для которых Адонис был не давшим им жизнь, а потом забывшим про них до их совершеннолетия родителем — типичная практика среди знати, на самом-то деле. Нет, Адонис был отцом, который сам заботился и растил детей вместе с их матерью, не желая скидывать с себя эту ответственность. Собственно... именно поэтому дети и были теперь таким важным и уязвимым местом, и Адонис переживал так сильно.       Он мрачнел с каждым шагом всё больше и больше, в бессилии сжимая кулаки. Ярость бушевала в груди, но беспомощность угнетала. Адонис не мог просто щёлкнуть пальцами и оказаться в нужном месте, и это раздражало и злило. Он чувствовал себя беспомощным ребёнком — и он не простит себе, если придёт слишком поздно. — Мы найдём их, — до плеча дотронулась горячая рука, а над ухом раздался твёрдый и уверенный голос Флориана. Адонис скрипнул зубами и ускорил шаг.       Он почти не слушал, о чём говорили его спутники, которых возглавлял брат Сальвии, пришедшие ему на помощь. Он в принципе мало обращал внимание на то, что происходит вокруг. Все мысли были сосредоточены вокруг детей и желания поскорее найти их, и они гнали его вперёд бичами, заставляя практически срываться на бег.       В конце концов во всём логове осталось лишь одно не исследованное помещение. Запертая дверь, которую им не удалось взломать, а потому пришлось искать ключ. Флориан нашёл его, поэтому именно он и открыл её. Загороженное магической тьмой пространство — и Адонис помрачнел ещё сильнее, из последних сил удерживая себя в руках.       Он знал только одного наёмника, который любил баловаться такими вещами. Что ж, похоже, его противники не поскупились в средствах, желая унизить и ударить Адониса больнее. Он хищно опасно ухмыльнулся, и глаза его блеснули острым металлическим холодом. Он давно мечтал вспороть глотку этому ублюдку — теперь же он сделает это с особым удовольствием.       Флориан первым шагнул во тьму, пропадая за ней. Магия глушила все звуки и прятала всё происходящее, поэтому Адонис, не мешкая, ступил следом. Оказавшись в небольшом помещении, похожем на конуру, он первым делом наткнулся взглядом на два маленьких тельца. Его дети, словно щенки, лежали у стены на подстилке, свернувшись калачиками и прижимаясь друг к другу. Грязные, очевидно голодные и усыплённые магией — стоило отцу увидеть их, как его сердце сжалось от боли и в то же время переполнилось чистейшей яростью, затмевающей всё хладнокровие, которое он так отчаянно пытался держать. Серые глаза его потемнели на несколько тонов, и он медленно перевёл тяжёлый взгляд на наёмника.       Тот ухмылялся, с вызовом и упоением глядя на Адониса. Они были хорошо знакомы ещё со времён придворной юности — Аннибаль был одним из многочисленных отпрысков, младшим сыном, одного из маркизов, жестоким и склочным мальчишкой. Придворная жизнь была для него скучна и неинтересна, да и не светило ему ничего от отцовского наследия, а потому без лишних угрызений совести или сомнений он подался в разбойники, оказывая свои услуги таким же дворянам, как он сам. Презренная скотина...       Адонис давно хотел встретиться с ним и выколоть ему глаза. Эта сволочь выпила немало крови многим достойным эльфам. И вот теперь он позарился на семью маркиза Жуанвиля — крайне недальновидное решение. Адонис жёстко ухмыльнулся, обнажая шпагу. Наконец-то он мог отпустить себя и обрушить всю свою ярость на этого ублюдка.       Это получилась почти дуэль. Вкладывая всю свою злость и силу в удары, Адонис не жалел ни себя, ни противника. Аннибаль был умел, поэтому несколько раз ощутимо задел своего противника. Но Адонис словно не замечал этого, ведомый гневом и яростью. Теснил врага до тех пор, пока наконец-то фатальный удар не настиг его, и тело грузно и с грохотом повалилось к ногам маркиза. Он испытал лишь лёгкое удовлетворение, но быстро отбросил лишние мысли, стрелой метнувшись к детям.       Они были живы, и отец позволил себе облегчённо вздохнуть, на мгновение прикрыв глаза, прижимая спящие комочки к груди. Боль в полученных ранах неприятно огрызнулась, но Адонис, игнорируя её, поднялся на ноги, прижимая детей к себе. Им необходимо было как можно скорее оказать помощь, а о себе он позаботится позже. В конце концов, как будто он получает ранения впервые, в самом деле.       Внутреннее напряжение медленно сходило на нет. Чувствуя тяжесть детских тел на своих руках, их тепло и ровное дыхание, Адонис постепенно успокаивался. Вокруг него снова появился мир — окружающая среда и спутники, помогающие в зачистке разбойничьего логова. Возвращались звуки, ощущения, краски и запахи, и Адонис смог вздохнуть с облегчением, возвращаясь обратно в мир, из которого словно бы выпал, замкнувшись в самом себе, сдерживая свои эмоции. Он всегда так делал в напряжённых критичных ситуациях, чтобы не сорваться и не потерять контроль, но теперь, когда всё закончилось, можно было немного расслабиться.       Тем более что всё закончилось удачно, и Адонису нужно было позаботиться о своих детях. Что ж, он был готов сделать это.