Вопросы и ответы

— Каким он был? — пытливый взгляд едва ли не буквально прожигал в нём дыру, и Дуики лениво вскинул бровь в немом вопросе. — Ну, твой отец. Ты часто вспоминаешь его, да и я много слышала о нём, — Лилиана смешно кивнула, уточняясь, и Дуики усмехнулся, устремив долгий взгляд на огонь.       Это стало их своеобразной традицией: по вечерам они сидели у костра и задавали друг другу вопросы. По большей части, конечно, это делала Лилиана, которую высокородный и, чего уж греха таить, знаменитый спутник интересовал немало. Дуики был и не против, отвечая на её вопросы в зависимости от желания и самого вопроса: иногда уклончиво уходил от ответа, иногда отшучивался, а иногда всё-таки отвечал.       Он хотел слукавить, перевести тему, поговорить о чём-нибудь другом. Но вместо этого то ли издал смешок, то ли фыркнул, против воли предавшись воспоминаниям и размышлениям. — Мы никогда не были близки, — он повёл плечом. — Но именно отец научил меня всему, что я знаю, передав семейную мудрость.       Об отце у Дуики остались двоякие воспоминания. С одной стороны — холодные и далёкие, ведь светлейший герцог всегда держался от сына на расстоянии. И внутренний холод и одиночество были с Дуики с самого детства, когда он был брошенным и отвергаемым ребёнком. С другой же стороны — ничего плохого о родителе он сказать и вспомнить не мог, бесконечно ценя всё то время и возможности, проведённые вместе. Он жадно ловил их и коллекционировал, собирая крупицы тепла и осознания собственной нужности родному отцу. — Его смерть стала для меня очень болезненным ударом, — он вздохнул, покачав головой, чувствуя на себе пытливый и внимательный взгляд.       Не сказать, что его детство было безрадостным: благодаря высокому статусу у Дуики всегда было всё, в чём он нуждался. Всё, кроме близости и принятия родителя, такого далёкого и равнодушного. Он обвинил ребёнка в смерти его матери и так и не смог простить ему это, на самом деле, просто пытаясь на кого-нибудь возложить вину за свою утрату, чтобы таким образом легче пережить её. Но Дуики понимает это сейчас, став взрослым и умудрённым жизнью мужчиной.       Тогда же, давно, он был всего лишь ребёнком. И как и все дети он хотел родительской любви и тепла, которых у него никогда не было. И имея всё, на самом деле он не имел ничего, брошенный и одинокий. Нужный лишь потому, что он — единственный наследник. Эти воспоминания до сих пор причиняли боль, даже несмотря на то, сколько веков уже прошло. — Мой отец не был чутким родителем, — Дуики вздохнул. — По правде говоря, он никогда и не был родителем. Когда я стал достаточно взрослым, он стал наставником. А до того мы были абсолютно чужими друг для друга.       В родовом поместье, таком огромном в глазах ребёнка, было холодно, одиноко и пустынно. Даже множество слуг и учителей не могли заполнить это пространство и прогнать холод, который сковывал мальчика, кажется, изнутри. Все они были чужими и равнодушными, и никому не было на самом деле дела до юного виконта. Им платили — и только потому они обращали на него своё внимание, пока отец был занят и был так недосягаем и далёк.       Если бы не знакомство с юной принцессой, Дуики не знал, что бы с ним было. Насилмиин смогла заполнить собой пустоту и согреть, ведь сама была такой же. Как никто понимала его, и друг с другом они разделили свою боль, найдя утешение. Стало действительно немного легче, и Дуики уже не ощущал себя таким ненужным. Но рана была нанесена — и она так до конца не исцелилась до сих пор. — А твоя мать? — Лилиана чуть склонила голову вбок. — Ты никогда не вспоминаешь о ней... — Я никогда её не знал, — Дуики невесело улыбнулся. — Она умерла во время родов, как многие женщины моего народа. Собственно... именно поэтому отец и отдалился от меня. — Оу, — Лилиана неловко отвела взгляд, посмотрев на костёр. — Мне жаль... — Не знаю, зачем я всё это тебе говорю, — Дуики снова повёл плечами. — Но наверно, мне просто хотелось вспомнить, пусть эти воспоминания едва ли несут мне радость.       Он замолчал; Лилиана тоже не знала, чем заполнить неловкую тишину. Воспоминания о прошлом редко несли успокоение и радость, и она корила себя за излишнее любопытство, а вампир рядом с ней... Он усмехнулся себе под нос и прикрыл глаза.       Безрадостные воспоминания — но всё-таки ему действительно хотелось их вспомнить. Поделиться с кем-то и хоть немного разделить печаль своего сердца, уже почти не ощущаемую, сроднившуюся с ним и растворившуюся в нём. А потому за вопрос он был даже Лилиане благодарен.