Вопросы и ответы

      Полный ненависти взгляд обжигает его спину. Эрувэ — словно зверь, готовящийся к прыжку; словно натянутая тетива. Напряжённая, настороженная и неизменно ненавидящая — в её глазах Эйладар даже спустя столько лет читает непокорность, ярость и боль. Он ломал её безжалостно, ломал так сильно, а она по-прежнему стоит напротив него с несгибаемой волей. Боится — да, но не покоряется. Ненавидит — и не смиряется.       Ужасающая шутка судьбы: во внешности этой девчонки спрятана Эльвэ. Они похожи так сильно, словно две сестры или мать с дочерью, но при этом не связаны друг с другом никакими узами. Когда Эйладар впервые видит эту напуганную заплаканную девочку, он хочет кричать и рыдать. Он хочет всадить ей по самую рукоять в худую грудь клинок, слышать, как хрустят её кости и как она захлёбывается кровью. И в то же время он хочет обладать ею, спрятать, как драгоценную жемчужину, чтобы никто больше не отобрал её у него.       Он возненавидел и возжелал Эрувэ с первого же мгновения, когда они встретились, и оба чувства — тёмный яд, что отравлял и разрывал душу на куски. Так сильно хотел уничтожить её, но в то же время какая-то извращённая привязанность каждый раз останавливала его. И он насиловал и избивал Эрувэ до полусмерти, а после с болезненной нежностью гладил её по волосам и изгибам тела. До синяков сжимал её шею, почти душа, вжимал своим телом, желая сломать, и при этом шептал слова любви и нежности, забывая о том, кто был перед ним.       Игрушка — одновременно любимая и ненавистная — вот кем была Эрувэ для Эйладара. Один взгляд на неё поднимал в его груди чёрный шторм ярости — как Судьба посмела так поглумиться над ним?! Как посмела осквернить память об Эльвэ, наделив её внешностью презренную простолюдинку?! Как посмела смеяться над ним и его потерей, приводя в мир создание, похитившее чистоту и невинность его любимой супруги?!       О-о-о, он ненавидел Эрувэ за это так сильно. Воровка и обманщица — она должна быть наказана за то, что одним своим рождением посягнула на идеал. Кровь закипала в жилах Эйладара каждый раз, когда он смотрел на девчонку, и он представлял себе, как ломает её, как ломаются её кости, а она кричит, и в нос бьёт сладкий пьянящий запах крови. Но в то же время...       Всегда было это проклятое «то же время». Тень Эльвэ стояла за спиной Эрувэ, и Эйладар никогда не доводил начатое до конца. Останавливался в переломный момент, снова и снова оставляя Эрувэ в живых. В пучине боли и страданий, и существования, что хуже мучительного ада. Он был так малодушен, а иллюзия была такой сладкой...       Он видел Эльвэ и грезил о ней. С исступлённой яростью вбиваясь в безвольное едва живое тело, он грезил, что это снова любимая жена принимает его. Сходил с ума от отравляющей иллюзии, и жестокость сменялась извращённой нежностью, от которой Эрувэ всегда было так противно и мерзко. Но Эйладар был безумен, а оттого непредсказуем, и никто не знал, когда умиротворение сменится очередной вспышкой агрессии. Когда пелена ненадолго вновь спадёт с глаз, и вместо обожаемой супруги он увидит ненавистную дочь кузнеца.       Да, Эйладар был безумен. Сам страдал от него и ломал им чужие судьбы. Мечтал погрузиться в иллюзию, одаривая Эрувэ знаками внимания. Беспощадно ломая её, желая подчинить её волю. Но она никогда не сдавалась. Терпела всю боль и унижения, и мучения садиста, который упивался ими — неудивительно, что в её глазах пылала чистейшая ненависть, в то время как когда-то такие же глаза смотрели на него с истинной любовью... Глупо было ждать такого от Эрувэ, да?       Эйладар ненавидел её и был одержим ею. Словно капризный ребёнок, который не желал расставаться даже с надоевшей игрушкой. Она принадлежала ему одному и больше никому, а значит, только он был вправе распоряжаться её судьбой. Эрувэ была такой игрушкой, но она никак не хотела ломаться и терять себя — за это Эйладар возненавидел её ещё сильнее, и стало делом принципа добиться своего. Как интересно, что в итоге это привело к диаметрально противоположному результату.       Голубые глаза напротив никогда не посмотрят на него с любовью. Покрытые шрамами руки рано или поздно опустят клинок на шею мучителю. Сломанная, но не сломленная игрушка заявит о себе как личность, и отдача станет для Эйладара фатальной. Ведь для Эрувэ эта борьба — борьба за выживание, и она не намерена её проигрывать. Что ж, девочка, сорви свой куш и покажи, чего ты стоишь на самом деле.