Вопросы и ответы

      Ночь была тёмной, но ясной — большая редкость для туманного бо́льшую часть года Атаина. В поместье светлейшего герцога царило известное оживление: слуги суетились туда-сюда, обслуживая лекарей, прибывших по первому зову хозяина. Старый особняк ожидал знаменательное событие, но светлейшему герцогу Солквеику было неспокойно.       Не было предела робкой радости Солквеика, когда Алаэин, любимая супруга, сообщила ему важную весть. Под сердцем её росло дитя, их продолжение и вершина любви. Светлейший герцог был счастливейшим мужчиной, но в то же время искреннее беспокойство тревожило его сердце: немногим женщинам удавалось пережить тяжёлые опасные часы родов, и он молил Судьбу о том, чтобы возлюбленной жене его она отмерила длинный путь, не заканчивающийся завершением так скоро.       Он окружил Алаэин нежной заботой, чутко следя за ней и её состоянием, готовый выполнить все её прихоти. Она на это лишь мягко посмеивалась, ласково перебирая волосы супруга, когда он обнимал её и слушал дитя, поглаживая живот. Солквеик готов был бросить к её ногам весь мир, и пока супруга была беременна, она была важнее государства и всех поручений, которые ему надлежало выполнять.       Срок её пролетел словно мгновение, и в тёмный ночной час время пришло разрешиться от бремени. Солквеику было неспокойно, и он не находил себе места, пока его не пускали к жене. Слышал лишь её крики и стоны и был так жалко беспомощен. Пока возлюбленная горела в родовой горячке и тяжёлых мучениях.       Их сын рождается в реках крови. В боли и страданиях матери, сжимающей слабеющими пальцами простыни, всходящей кровью и потом. Как многие дети их народа отбирает её жизнь вместо своей, и Алаэин чувствует, как медленно она вытекает из её тела, и взгляд с каждым мгновением становится всё более и более туманным. — Дайте... мне... его... — её голос звучит едва слышно, но прежде чем она уйдёт, она хочет взглянуть на своё дитя.       Алаэин никогда не любила своего мужа. Вышла за него замуж, потому что у неё не было выбора, и лорд Солквеик стал ей скорее добрым близким другом, чем возлюбленным супругом. Она не могла и не знала, смогла бы когда-нибудь отдать ему те же чувства, что он отдавал ей, и возможно это было единственное сожаление, камнем отягощающее душу на пороге смерти. Но о чём она не жалела точно, так это о рождении своего сына.       Дитя маленькое и хрупкое, как и все вампирские младенцы, приятной тёплой тяжестью давит на грудь. Алаэин улыбается слабо, чувствуя гробовое дыхание затылком, и едва ощутимо проводит холодной ладонью по покрытой тёмным пушком головке. Её сына, любимое дитя, рождения которого она так ждала, ждёт великая судьба — мать не сомневается в этом. Лишь печалится, что её не будет рядом, но этого следовало ожидать, ведь немногим счастливится перешагнуть через опасную черту.       К сожалению, Алаэин не входит в их число, и последний вздох срывается с её губ. Рука безвольно скользит по щёчке ребёнка, опадая на постель, и застывший взгляд всматривается в вечность, неся горестную новость её супругу. — Милорд, светлейшая герцогиня леди Алаэин умерла.       Служанка низко склоняет голову в искренней скорби, и её голос дрожит от страха и слёз. Для Солквеика мир замирает в этой точке и разбивается осколками, которые больше не собрать обратно. И долгожданное рождение сына превращается в страшнейшее проклятие на долгие века.