Вопросы и ответы

      Словно вор, Франхрасьян ступает по мягкой зелёной траве, с тихим восхищением осматриваясь вокруг себя. Созидательная воля младшего брата столь крепка и высока, и он без устали наполняет ею видимую пустоту, придавая ей смысл. Трудится в поте лица, совсем не отдыхая, и тьма обретает формы и чёткие границы, которые шлифуют до идеала его помощники, пресветлые ашуры.       Франхрасьян же наблюдает лишь со стороны. Ему нет места среди созданий брата, и от Зардушту он удостаивается лишь косых мимолётных взглядов, прежде чем он фыркает и отмахивается от старшего, как от назойливой мухи. Зардушту не до него, у него много дел, он занят. Он не хочет возиться с непонятливым старшим братом, но более того — он не хочет делить с ним своё и наживать себе соперника, который посмеет покуситься на то, что по праву творца принадлежит Зардушту.       Младший брат таков: эгоист и собственник, и оттого в душу старшего закрадывается печаль. Он ведь не претендует ни на главенство, ни на первенство; он лишь хочет не отставать от брата и быть ему равным. Да и кроме того... он ведь так искренне восхищён тем, что светлый тёплый Зардушту творит!       Во тьме и холоде пустоты Франхрасьян был одинок. Он обозревал их и постигал, но был бессилен что-либо с ними сделать. А потом появился младший брат, и Франхрасьяну стало интересно и любопытно, и он наблюдал и тоже захотел стать частью целого. Ведь это нормальное и ожидаемое стремление любой живой души, отринуть одиночество и найти смысл, наполнить пустоту внутри, не так ли?       У него не было на уме ничего плохого и злого. Он лишь хотел соприкоснуться с захватывающими дух и вызывающими восхищение шедеврами брата, научиться как он наполнять тьму и создавать. Но вместо этого за его шагами трава усыхала и жухла, оставляя чёрную бесплодную землю. И стоило его рукам коснуться жизни, как она тут же увядала, превращаясь в холодное дыхание смерти. — О нет... нет... — голос, полный отчаяния, был почти не слышим; взгляд чёрных пустых бездн глаз был полон искренней скорби. Маленькое тельце синички, севшей Франхрасьяну на запястье, отдавало ему своё последнее тепло, пока он бережно держал на ладонях её безжизненное тело.       Так было каждый раз — чего бы он ни касался из созданий своего брата, всё умирало, отдавая ему свою жизнь. И Франхрасьян был одновременно печален и растерян, ведь он никогда не хотел нести смерть и забвение в яркий свет жизни... — Ты! — в громоподобном голосе Зардушту слышен звенящий гнев. Его золотистые глаза мечут молнии, и падающая тень ужесточает черты смуглого, полного жизни и энергии лица. — Вновь ты пришёл портить созданное мною полотно, вероломный завистник?! Ведь я запретил являться тебе в моё царство и сеять скверну смерти и упадка, породивших тебя, нечестивое отродье! — Нет! — выпрямившись во весь рост, продолжая также бережно держать на ладонях маленькое тельце, с искренним отчаянием ответил Франхрасьян. — Брат мой, послушай! Помоги мне понять природу моего проклятия и избавиться от него!.. — Ты мне не брат, отец несчастий! — громыхнул Зардушту, и вспышка чистого света разошлась от его могучей плечистой фигуры. — Ты, злобный завистник, что вздумал погубить каждое моё создание — я не поведусь на твои лживые речи! Тёмный вражина, змея, притаившаяся под колодой — я не позволю тебе угрожать моему творению, моим слугам и мне лично!       Франхрасьян поджал губы, с тоской глядя на Зардушту. Его слова резали по живому, но в этом был весь младший брат. Слишком импульсивный, упрямый эгоист, не прощающий ошибок и не желающий слушать и слышать ничего из того, что сам определял ложью — он всегда был таков, и глупо было Франхрасьяну надеяться на лучшее и пытаться переубедить его. — Мне стоило уничтожить тебя ещё в миг нашей первой встречи! — воинственно провозгласил Зардушту, и белая вспышка взорвалась вокруг него. Франхрасьян слегка поморщился, но кокон плотной тьмы защитил его, и едва две стихии успокоились, как он увидел вокруг брата воинство пресветлых ашур, в то время как его самого окружил сонм тёмных дэв. — Сгинь же теперь во тьму и пустоту, из которых вышел, и не возвращайся из них никогда!..       Последнее, что Франхрасьян видел — золотая вспышка клинка из чистого Света: брат сломя голову бросился на него, желая сразить раз и навсегда. Он же лишь поджал бледные губы и повёл рукой, и покров теней скрыл его от взора Зардушту. Скрыл — и перенёс куда-то очень далеко, в глубины и сердце тьмы, породившей его, и Франхрасьян вновь очутился в тишине и холоде одиночества, разбитый и разочарованный.       Младший брат, яростный и упёртый, наверняка давно хотел сделать это. Лишь искал достаточно веский повод, желая избавиться от соперника. Потому-то он всегда был так агрессивен с Франхрасьяном или откровенно игнорировал его: вызывал на конфликт, желая разжечь пламя вражды, чтобы уничтожить другого и остаться единственным в бескрайней бесконечности космоса. И наверно, Франхрасьяну следовало быть таким же, чтобы поставить эгоцентричного гордеца на место, но...       Всё-таки не зря он был первым. Не зря был старшим. Спокойным и мудрым наблюдателем — и Франхрасьян знал, что открытый конфликт между ними приведёт лишь к одному финалу. Творение, так ревностно оберегаемое Зардушту, будет разрушено, и пустота вернётся, и в ней не будет ни одного из братьев. Всё закончится, так и не успев начаться — Франхрасьян не мог позволить этому случиться. А потому чтобы уберечь хрупкие основы, он даже готов был претерпеть унижение, позорно сбежав, так и не позволив схватке начаться.       Полный холодной печали, Франхрасьян раскрыл пальцы ладони, которыми бережно сжимал мягкое тельце синички. С бесконечной скорбью он смотрел на него, прежде чем птичка рассыпалась прахом, уходя во тьму и теряясь в ней. Что ж, видимо, такова его участь в бесконечном цикле существования, и где бы он ни появился, Жизнь всегда уступит место Смерти. Как бы сам Франхрасьян ни хотел, как бы ни пытался, но он — завершение и конец, и он не склонен к созиданию. Его место во тьме, холоде и пустоте; его рок — Забвение. Он несёт лишь смерть, и рядом с ним нет места жизни, и даже если бы Зардушту попытался ему помочь, всё равно ничего не изменилось бы.       Он — обратная сторона творения. Тёмная сторона золотой медали. Ненавидимый, нелюбимый, вызывающий лишь страх — Франхрасьяну надлежит лишь смириться с тем, что иным ему быть не суждено. И вражда, начатая Зардушту, лишь начало в этом бесконечном цикле разочарования и скорби.