Вопросы и ответы

— Мой король, Эрувэ сбежала, — новость Эйладару принёс один из солдат королевской стражи, безымянный и безликий для короля, как и любой другой альв. — Сука... — не стесняясь в выражениях, Эйладар заскрипел зубами, до побеления костяшек сжав кулаки. Его синие глаза блеснули безумным блеском, и он рявкнул, метнув в стражника яростный взгляд: — Найдите её! Переверните всё вверх дном, но найдите и приведите её ко мне! А всех, кто хотя бы мимолётно причастен к её побегу, арестуйте: я сам разберусь с каждым из них!       Стоило челяди оставить короля одного, как он взвыл, словно раненый зверь, и заметался по помещению, в слепой ярости сметая со стола и тумб стоящие на них предметы. Бесконтрольный бессильный гнев ослеплял, и горе было любому, кто в этот момент мог попасть в поле зрения Эйладара и под его горячую руку.       Эрувэ сбежала. Его ненавистная и в то же время бесценная игрушка, которую жестокий садист ломал на свой лад так, как хотел. Но воля её оказалась так крепка, что под давлением она гнулась всё ниже и ниже, чтобы в судьбоносный момент резко расправить плечи и разогнуться обратно с устрашающей отдачей.       В глубине души Эйладар всегда это знал. Чувствовал, что если в чём-то, кроме внешности, девчонка и была похожа на его милую возлюбленную, так это в своей воле. Мягкой, податливой, но несгибаемой воле, способной пережить, кажется, самый страшный ад, какой одному живому существу могло организовать другое. Парадоксально, но за это Эйладар ненавидел Эрувэ так сильно и в то же время где-то очень глубоко внутри искренне ею восхищался. И именно потому гнул её сильнее, всё-таки желая найти ту точку невозврата и сломить её.       Эрувэ отвечала ему ненавистью не менее сильной. Эта ненависть, боль и отчаяние всегда и толкали её вперёд, питая силами. И упрямая птица всё-таки нашла способ разорвать оковы и вылететь из клетки на свободу. Лишь для того чтобы вернуться за справедливым возмездием.       Эйладар знал это. Именно потому он так сильно боялся. Всеми силами пытался удержать Эрувэ на месте, потому что ощущал, что потеря контроля над ней станет для него фатальной буквально. И всё равно, как бы он ни старался, он не смог изменить то, что было предначертано самой Судьбой.       Когда шок первой ярости улёгся, Эйладар смог лучше обдумать сложившуюся ситуацию. Очевидно Эрувэ не могла сбежать в одиночку, и даже вездесущий остроухий рыжий ублюдок из посольства Айнуле, ошивавшийся рядом с ней, едва ли смог бы помочь ей. Значит, в близком кругу, под боком Эйладара, нашлись змеи, которым он не успел отрубить головы, предавшие его. Единицам было известно, как важна королю Эрувэ, и бо́льшая часть из них давно отправилась к предкам. Остались лишь ближайшие, лишь те, кому Эйладар выказывал крохи своего доверия...       Первым среди них, конечно, был Халлон. Он не просто знал о важности Эрувэ — единственный из оставшихся в живых, он помнил, как король насильно обручился на бедной девочке, назвав её своей тайной женой. Разумеется, он знал, как, в таком случае, высок и важен её статус, дающий право бросить вызов Эйладару и занять его место. Как иронично — совершить именно то, чего он всегда так боялся как огня. И теперь по собственной недальновидности он сам допустил это.       Предательство Халлона было ударом ниже пояса. Оно выбивало почву из-под ног — тихий и мягкий советник никогда не вызывал у короля сомнений, служил ему верно, оставаясь рядом даже в самые отчаянные времена. Теперь же он возглавил бунтовщиков, дал волю раненому зверю, жаждущему мести — что ж, пусть Эйладар и остался один, посмотрим, кто успеет укусить первым.       У Судьбы было интересное чувство юмора. Переворот, которого всегда так страшился Эйладар, и переворотом сложно назвать. Нет ни штурма дворца, ни беспорядков на улицах города. Уставшие от безумия короля, недовольные им и ненавидящие его открывают все двери тем, кто обещают им избавить их от тирана. К сожалению Эйладара, такими предателями становится целый народ, и лишь единицы до последнего верных стражей стоят за него на смерть. А он даже не вспомнит их лиц и имён, проклиная за слабость и считая, что они должны были быть сильнее и умелее, чтобы выстоять и защитить его.       Переворот случается молниеносно, так, что король не успевает ничего понять и обдумать. Верная тактика — быстрый внезапный удар — ведь безумцу, борющемуся с чёрными кошками в чёрной комнате, когда их там нет, нельзя давать возможность явить во всей красе своё мастерство. И вместо сторонников, врывающихся ему на защиту, двери распахивает существо, вызывающее в душе короля самые противоречивые чувства.       Глаза Эрувэ пылают ненавистью, а тело натянуто как струна. Несмотря на все пережитые ужасы, она всё также крепка и стойка, стоит решительно и не дрожит. Даже когда у неё не было шансов в борьбе с ним, она всё равно оставалась такой, и извращённое восхищение заполняет чёрное прогнившее сердце. В этой девчонке нет ничего от Эльвэ, но её тень он всё равно видит за её спиной. И читает в её глазах немой укор разочарования. Потому, на самом деле, он почти не сопротивляется?..       Эрувэ напирает с твёрдым натиском. Её атаки сильны и резки — ещё одна глупость, которую он допустил. Добровольно дал ей в руки меч, позволив отточить до идеала владение им, чтобы однажды девчонка всадила его ему в грудь. Но отчего-то он ощущает гордость и радость облегчения.       Его чувства и мысли иррациональны, противоречат сами себе, и в последние мгновения перед смертью он не может дать себе ответы «почему?». Возможно, потому что из всех, кто желают ему смерти, только Эрувэ так милосердна в своей ненависти, что дарит ему быструю и безболезненную кончину?.. — Молодец... девочка... — он хрипит сквозь смешок, и кровь заполняет его рот. Морщится, когда Эрувэ вгоняет клинок глубже ему в грудь, проворачивая так, что хрустят кости, и вздыхает, откидывая назад голову и глядя затухающим взглядом в потолок над её головой.       Он видит тень Эльвэ, и она поджимает губы, отворачиваясь от него. Уходит — и Эйладар спешит, чтобы догнать её и всё объяснить. Он ведь хотел как лучше, капризный, избалованный, жестокий ребёнок, лишённый каких-либо рамок и ограничений...       Он не чувствует, как Эрувэ резко выдирает меч из его тела. Не чувствует, как оно грузно, с глухим стуком падает ей под ноги. Не видит, как к ним вбегает несколько альвов во главе с тем самым лесным эльфом, из-за которого всё началось. Не слышит шум голосов и суеты. Его жизнь обрывается так быстро и легко, и в этом кроется такая горькая ирония.       Обеспечивая свою жизнь, он едва не угробил свой народ. Теперь, когда смерть настигла его, народ мог ожить вновь. Существование лишь одного из них было возможно, и Эйладар с самого начала заведомо проиграл эту борьбу.