Вопросы и ответы

      Возвращаться обратно тяжело. Когда последние бои затихают. Когда враг, потеряв цвет собственного народа, отступает. Когда подписан мир, и кажется, что всё закончилось. Кошмар закончился и наконец-то можно проснуться, твёрдо зная, что после тёмной опасной ночи непременно настанет светлая безопасность дня. Возвращаться обратно тяжело.       В пустыне удивительно тихо. Даже ветер молчит, не перегоняет без устали песчаные барханы с места на место. Здесь застыла могильная тишина, гнетущая даже для повелителей смерти. Здесь всё пропиталось ею, кровью, болью и страданиями, и Атратин чувствует на своих призрачных плечах этот груз, и он тянет его вниз к земле.       Печаль переполняет его, словно пустой сосуд. Сначала он возвращается один, чувствуя, как натягиваются внутри невидимые нити, и боль, такая ясная и отчётливая, наполняет его и льётся через край. Полный печали и молчаливой скорби взгляд окидывает руины, виднеющиеся ещё издалека, а после консул позволяет горю утраты и сожалений проникнуть в каждую клетку его эфирной сути, когда призрачным шагом он ступает по разбитым осквернённым улицам.       Их присыпает песком и каменной крошкой. Их заваливает обломками домов и зданий. Но дух легко скользит сквозь преграды, обходит город от начала и до конца, и нет для консула картины страшнее и болезненнее чем та, которую он видит. Боль невидимыми кольцами сжимает его дух, и к ней приходят сожаления, скорбь и запоздалая бессильная злость, вспыхивающая серым огнём и тут же гаснущая. Теперь в ней нет ни надобности, ни смысла, ведь всех, кто был причастен к страшному преступлению, одному из многих, они забрали с собой.       Но Чаррадаш теперь сам напоминает призрак, раненый, истекающий кровью, застывший в мгновении своей агонии. Сравненные с землёй, выгоревшие изнутри дома, разбитые обломками камня улицы и горы трупов, никем не убранных и не похороненных. Они истлевают, превращаясь в сухие скелеты и мумии, мешаясь друг с другом, защитники и нападавшие. Кровь, заливавшая улицы, засыхает тёмными бурыми пятнами, и Атратин чувствует, как велики страдания неупокоенных душ, не нашедших дороги к своим божествам Смерти.       Это его первая обязанность на пути восстановления. Он должен очистить это место от безумия чужих страданий, хотя откровенно говоря, ему совсем не хочется этого делать. Он готов отпустить лишь души своих послушников, тех, кому посчастливилось их сохранить, но остальных, кто стали жертвами собственной алчности и жестокости, был огромный соблазн оставить томиться в собственной боли и агонии так же, как они заставляли это делать своих жертв, ни в чём неповинных перед ними. Однако... к сожалению, он не может позволить себе такую роскошь.       Им всем нужно начинать свой путь с самого начала, а для этого, как и полтысячелетия назад, они должны иметь холодную голову и отпустить эмоции. Сохранив лишь память — мучительно болезненную, но закаляющую, словно сталь. Поэтому через неохоту, но консул всё-таки отпускает даже тех, кто этого не заслужили.       Ощущать себя становится легче, и могильное молчание поглощает безмолвные руины. Будучи привидением, Атратин мало что может сделать руками: ни толком разобрать завалы, ни похоронить останки мёртвых. Для этого надо звать тех, кто сохранили свои тела, а их осталось не так уж и много. Согласится ли кто-нибудь из них остаться в городе и вновь вдохнуть в него огонь существования?       Первые послушники прибывают, как и тогда, полтысячелетия назад, по одному. Атратин не зовёт их, но с радостью узнаёт среди них лица тех немногих горожан, кому посчастливилось выжить. Молча, не говоря ни слова, лишь кивая консулу, да перебрасываясь друг с другом тихими короткими приветствиями, они встают к работе, магией и руками расчищая завалы и выкапывая братские могилы для потерявших себя и свои личности мертвецов.       Им предстоит тяжёлая задача. Им предстоит построить свой город заново, как и тогда давно. Храня память о боли и страданиях, о разрушениях и смерти — но они упрямо идут вперёд, восстанавливая свой дом из руин. Не зная усталости и не прекращая работу до тех пор, пока она не будет завершена — впереди у них вечность, им некуда спешить и не за чем гнаться. Лишь проживать снова и снова горький опыт войны, чтобы навсегда сохранить память о павших и о том, за что они отдали свои жизни.       Сохранить — и никогда не забыть.