Вопросы и ответы

— Доброе утро, коллеги!       Рабочий день неизменно начинался с этой фразы, хотя странно называть «коллегами» лежащие в морозильных камерах трупы. Однако это была чёрная ирония, а у патологоанатомов в принципе вряд ли бывало иначе, к тому же у Атратина был прекрасный наставник, отличающийся острым умом и не менее острым языком.       Он ухмыльнулся, приподняв уголки губ вверх, и тёмные глаза с лёгкой насмешкой окинули белое холодное помещение взглядом. На длинном столе лежало вскрытое тело; массивные железные ячейки камер, где до опознаний и похорон лежали другие тела, были закрыты, и белый свет ламп отбрасывал на них блики. Обычная рутина, и молодой мужчина хмыкнул себе под нос, привычно сбросив чёрный плащ, повесив его на вешалку у входа и сменив на белоснежный врачебный халат.       Уверенной скользящей походкой Атратин приблизился сначала к рабочему столу, краем глаза заметив, что на второй половине лежали вещи бывшего наставника, ныне ставшего коллегой и начальником, что свидетельствовало о том, что тот как всегда был на работе с утра пораньше, но сейчас куда-то вышел. Сервилий хмыкнул себе под нос: ничего удивительного, Авитус был влюблён в свою работу, и Атратин не удивился бы, если бы узнал, что в какой-то момент он успел на ней поселиться. Да, соседи не внушают оптимизма, но зато всегда тихие и надёжные.       Отойдя от рабочего стола, молодой патологоанатом подошёл к столу, на котором лежало тело. Труп мужчины средних лет выглядел, как и большинство трупов, умиротворённо и спокойно, успел полностью одеревенеть, и кожа начала отливать землистой серостью — всё говорило о том, что этот человек был мёртв уже несколько дней как, и старший коллега занимался его вскрытием, очевидно, пытаясь определить причину смерти. Лезть не в своё дело Атратин никогда не любил, так что от вскрытого тела отошёл обратно к рабочему месту, бегло пробегая взглядом по свежим бумагам, лежащим на его половине стола.       Результаты из лаборатории по нескольким умершим, запрос из претуры, ответ из крематория — новых тел, к счастью или к сожалению, смотря с какой стороны глянуть, за вчерашний вечер, ночь и сегодняшнее утро не пришло, так что серьёзной работы у Атратина не было, так что освободившееся время он мог потратить с пользой.       Было в этом что-то извращённое, что-то с налётом безумия — но за годы обучения и несколько лет работы в морге Сервилий научился ко многим вещам относиться с философским флегматизмом. Да и в конце концов, в отличие от всех этих тел, ждущих своего часа быть раз и навсегда закопанными в землю или сожжёнными в прах, он всё ещё был жив, и его жизнь продолжалась своим чередом. Был ещё молод — ему не было и тридцати, а выглядел он и того моложе — и только-только создал семью. В которой — и в этом не было ничего удивительного, патологоанатомы что, не люди, что ли?! — совсем скоро должно было случиться пополнение. А он, вообще-то, не имел не то что опыта, в принципе ни малейшего понятия, как вести себя и как ухаживать за маленькими детьми!       Атратин всегда и в любом деле, за которое брался, был ответственным и обстоятельно подходил к проблеме. В данном конкретном случае ситуация осложнялась тем, что пополнение в его семье получилось немного внезапно и не запланировано, а любимая вторая половинка сама морально в некотором роде была ребёнком. Она паниковала гораздо больше мужа, тоже понятия не имея, что делать, и с надеждой снова и снова взирала на Атратина как на того, кто решит все проблемы. Что ж, если в семье он был единственным взрослым, надо было этому соответствовать.       Достав телефон, с самым невозмутимым видом Сервилий открыл часовое видео, просмотр которого был начат в маршрутке и так и не закончен. Видео от матери пятерых детей носило гордое название «Десять и один лайфхак для родителей в первые месяцы жизни ребёнка», и Атратин, конечно же, не мог пройти мимо такого многообещающего контента.       В конце концов, к любому делу, за которое он брался, Сервилий подходил с обстоятельностью и дотошностью. Так что он прошерстил, наверно, практически весь интернет, смотря различные видео, сопоставляя информацию и запоминая самые интересные и потенциально полезные советы. Не брезговал даже заходить на специализированные форумы, где собирались молодые и не очень мамочки. Это, конечно, было огромным испытанием для его нервной системы, но даже там среди откровенно странных, если не сказать хуже, советов иногда проскальзывало зерно рациональности и практической пользы, так что набираясь мужества или просто желая поднять себе настроение, читая ленту нового форума, временами он снова совершал этот подвиг.       Так вот, не желая тратить драгоценные свободные минуты зря, Атратин включил видео на том моменте, на котором остановился, с самым серьёзным и невозмутимым видом вслушиваясь в вещающий голос многодетной блогерши. — Знаете, коллега, чем больше я узнаю нюансов об уходе за маленькими детьми, тем всё больше восхищаюсь теми, кто через это прошли. Быть родителем далеко не так-то просто! — выглядело это, конечно, как последняя стадия душевного расстройства, но привычку разговаривать с трупами Атратин подхватил ещё на практике, переняв её у наставника Авитуса, жизнерадостно ведущего светские беседы с покойниками как с живыми. — Вот вы знали, что дети плачут с разной тональностью и громкостью в зависимости от того, что их беспокоит? И часто различия между ними настолько незначительные, что сходу распознать не так-то просто... Наверно, в этом есть какой-то смысл, — как тогда матери всегда понимают, что именно беспокоит их детей?! — хотя это утверждение всё равно вызывает у меня определённые сомнения...       Со стороны входа послышалось деликатное покашливание, и Сервилий, вскинув бровь, поставил видео на паузу, вытащив наушники. Перевёл взгляд на дверь, заметив группку неловко топчущихся на пороге студентов. Те смотрели на него со смесью удивления, опасения (очевидно за его душевное здоровье) и неуверенности, и Атратин мысленно вздохнул. Точно, сегодня же первый день практики у студентов-медиков, и в этом году именно его поставили курировать её. Что ж, просвещение в вопросах родительства откладывалось, очевидно, до поездки домой в маршрутке. — Нам сказали, э-э, что нас ждут в морге?.. — неловкую паузу нарушила одна из студенток, с любопытством рассматривая молодого мужчину перед собой. Атратин, не теряя самообладания, словно ничего необычного только что не случилось, цельным движением поднялся на ноги, выходя из-за стола. — Всё верно, — он обаятельно улыбнулся, с лукавой насмешкой окинув группку студентов. — Моё имя Сервилий Атратин, я буду вашим наставником. Проходите, не стесняйтесь. И не пугайтесь: рядом с коллегой, с которым мы будем работать, лежит ещё один, которого вскрыл профессор Авитус. — Вы называете трупы «коллегами»? — передёрнув плечами, брезгливо и боязливо спросила одна из студенток, до побеления костяшек сжав в руках тетрадь и прижимая её к груди. — В некотором роде это утверждение не лишено смысла, вы не находите? — Атратин хмыкнул, натягивая перчатки и подходя к одной из секций холодильника, выдвигая её. Там как раз лежало подходящее тело, на примере которого студентов можно было познакомить с патанатомией. — И вы разговаривали с ним? — уточнил какой-то парень, с интересом поглядывая на вскрытый живот оставленного Авитусом тела. — Привычка, — сдержано ответил Атратин и покачал головой. — Когда я чем-то увлечён или о чём-то переживаю, я говорю об этом вслух. Раньше с самим собой, теперь — с трупами. Помогает сконцентрировать мысли, — он пространно повёл рукой по воздуху и вздохнул, искренне признавшись: — Я скоро впервые должен стать отцом, поэтому сейчас я переживаю постоянно.       Кто-то из девушек издал вздох умиления, а любопытный студент, смутившись, отвёл взгляд в сторону. Атратин же, снова ухмыльнувшись, прищурился, и разоблачив подопытное тело, бодро произнёс, окинув взглядом бледные лица студентов, лишь малая часть из которых смотрела на труп без страха и отвращения: — Ну что, коллеги, подходите ближе. Пусть человек перед вами умер, но ему всё ещё есть много чего рассказать вам...