Вопросы и ответы

— А я тебе говорю: материя первична! Лишь когда она осмыслила бытие, оно проявилось в этом мире! Творческая созидательная энергия материи сотворила этот мир и наполнила бытие смыслом!       Франхрасьян сделал глубокий вдох, с трудом подавляя клокочущее в груди возмущение. Вообще-то, он не любил спорить и предпочитал не встревать в чужие споры (особенно такие бессмысленные), но невежество младшего брата было просто возмутительным, и он просто не мог стерпеть его и проигнорировать. — Ты сам-то себя слышишь? — невозмутимо парировал он. — Как бы материя появилась, если бы бытия не было? Как, по-твоему, она смогла заполнить пустоту? Бытие породило материю и дало ей толчок к развитию!       Зардушту аж побагровел от злости, прожигая невозмутимого брата мечущим молнии взглядом. Он всегда был такой, упёртый и вспыльчивый, и всегда во всём спорил со старшим, упрямо отстаивая свою точку зрения, снова и снова подвергая авторитет его утверждений сомнениям. Неудивительно, что теперь это мальчишеское — иначе воспринимать манеру поведения младшего Франхрасьян не мог — поведение проявлялось и на работе, сделав из братьев непримиримых соперников.       Вернее, соперником брата считал Зардушту; сам Франхрасьян уже давно научился относиться к этому со снисхождением. Не поддерживать невольно чужую манеру поведения было сложно, так что за годы он успел к этому привыкнуть и смириться. Младший брат, так желая превзойти во всём старшего, в итоге даже поступил на тот же факультет, что и он, и теперь они оба благополучно возглавляли соперничающие кафедры. И ладно бы только кафедры... — Они опять спорят? — без особого энтузиазма спросил у наблюдающего с искренним интересом за импровизированными дебатами прямо посреди коридора Пертинакса подошедший к нему Сирьяк. — Ага, — кивнул тот. — Всё началось с того, что профессор Зардушту выбежал с кафедры, размахивая новым выпуском «Философских бесед», где вышла статья профессора Франхрасьяна в соавторстве с профессором Авитусом. Что-то про здесь-бытие — ну, эта экзистенциалистская хрень, ты в курсе. Ты бы видел Зардушту в тот момент! Глаза горят, от самого чуть ли не молнии расходятся — казалось, к нему можно генератор подключить, и он начнёт электричество производить! Я уж думал, он нашего профа живьём сожрёт! — Мда, — Сирьяк скептично вскинул бровь, осматриваясь по сторонам, замечая, как на послушать легендарные дебаты завкафедр собиралось всё больше и больше желающих. Среди них были и студенты разных курсов (старшие с видом столетних мудрецов передавали мудрость поколений младшим, объясняя им, что происходит), и аспиранты (Сервилий Атратин с улыбкой переводил взгляд с одного спорщика на другого), и другие преподаватели. — О, Сири, смари! — Пертинакс пнул друга, показав пальцем на подошедших к менторам Авитуса и Сунегода, главных протеже уважаемых профессоров и вторую после них страстно спорящую друг с другом парочку. Эти двое, правда, спорили об экзистенциализме и витализме, но было это не менее эпично. — Ща второй раунд начнётся! — парень в предвкушении потёр руки, и Сирьяк от души хлопнул себя по лбу. — Только этого нам не хватало, — пробормотал он, но его голос утонул в возмущённом возгласе Инги, их общей подруги: — Ну ля, обязательно торчать прямо посреди коридора?! Ни проехать, ни пройти, в самом деле!       На пыхтящую девушку, впрочем, никто не обратил внимания, так как вместе с ней, уверенно расталкивая всех локтями и гаркая «я по срочному делу!» на все недовольства, протиснулась Острют, одна из преподавательниц кафедры Зардушту, невыносимая сука и душнила, которую терпеть не могли даже сильнее её наставника. За ней верным хвостом семенил Элла — первокурсник-магистр, с обожанием глядящий на свою научницу. — Профессор Зардушту! — звонко и громко, перед этим бросив максимально брезгливый взгляд на Авитуса и чуть более уважительный на Франхрасьяна (всё-таки он был старше, да и признанный специалист в своей теме как ни крути), Острют окликнула своего завкафедрой и буквально под нос ткнула ему какую-то бумажку. — Нерт из отдела академмобильности организовывает конференцию «Гуманитарные чтения: от философского до исторического дискурса». Геде́он и Амальгама уже успели подать заявки — не ровен час, и другие с их истфака и философского повалят засорять эфир!       Карие глаза Зардушту на словах Острют вспыхнули, и Франхрасьян ненавязчиво спрятал лицо в ладони, потирая переносицу. Сирьяк, разделяя его настроение, страдальчески простонал, возведя глаза к потолку и скорбно вопрошая «за что?». Ведь всем и каждому на гуманитарном — историко-философском в одном лице — факультете было известно, что больше соперничества с братом Зардушту загорался только соперничеством с историческим и философским факультетом соседнего ВУЗа, с которым их шарага вот уже много десятков лет шла нога в ногу в соперничестве за звание лучшего ВУЗа страны. И как только выдавалась малейшая возможность утереть конкурентам нос... неугомонный профессор не упускал её из виду. — Франхрасьян! — мгновенно забыв о вдохновенном споре с братом, воскликнул Зардушту, горящими глазами впившись в него и вскинув в его сторону указательный палец, тыкая старшего в грудь. — Собирай всех на кафедре, не забудь прихватить студентов! Мы должны не посрамить честь философского сегмента нашего гуманитарного факультета! Сунегод, на тебе студенты! Острют, передай Винегоду, что его доклад обязан быть в числе одних из первых в списках докладчиков! Элла, подключи своего брата Веалха, пусть тоже пишет! У него вообще междисциплинарное историко-философское исследование с его-то церковными орденами! Не теряйте время, дети мои! Принимаемся за работу прямо сейчас! — и вдохновенный самим собой, Зардушту, напоминая безумного учёного, умчался сквозь толпу зевак к себе обратно на кафедру, очевидно, тут же садиться за тезисы будущего доклада. — Годман будет в восторге, — насмешливо прокомментировал произошедшее Пертинакс, на что Сирьяк тяжело вздохнул. — Мы же тоже не отвертимся, — протянул он. — Дядя Сильван заставит хотя бы в соавторстве с ним что-нибудь написать. А тебя, как пить дать, сагитирует Франхрасьян — он ведь тот ещё тролль.       Сам «тот ещё тролль» без малейшего энтузиазма провёл взглядом спину брата. Покачал головой, наблюдая краем глаза, как взбудораженная публика медленно начала расходиться по своим делам. А после повернулся к Авитусу и выцепил взглядом спину попытавшегося скрыться по-тихому Атратина. — Витта, Хюгеред, я рассчитываю на вас, — он ухмыльнулся, и заметив, как мелькнула в чёрных глазах Сервилия тоска, хлопнул его по плечу. — Тебе всё равно нужны публикации для защиты диссертации. Конкуренция на такой солидной конференции с нашими соперниками-философами точно пойдёт тебе на пользу, — Атратин кисло кивнул, всё-таки оставляя наставника, и тот провёл и его, и ассистента лукавым насмешливым взглядом.       Что ж, «Гуманитарные чтения» обещают быть эпичными.