Вопросы и ответы

      Внимательный взгляд прищуренных ядовито-зелёных глаз сверлил меня почти как рентген, из-за чего я неуютно повела плечами, скрестив руки на груди. Пристальное внимание собеседника скорее напрягало, чем льстило, и тот, словно почувствовав это, растянул губы в ухмылке и слегка склонил голову вбок. Взгляд его стал менее пристальным, но всё равно был внимательным и не сходил с моей скромной персоны. — Надо же, я думала, за годы нашего знакомства ты выучил меня наизусть, — ехидно хмыкнула я, с показательным пренебрежением посмотрев на Фина в ответ. — А тут оказывается, всё ещё не насмотрелся. Я польщена. — Было бы на что смотреть, — посмеявшись, бросил тот. — Просто смотрю, за что можно было бы зацепиться в этот раз. — Ой, я слишком зае... — кашлянув, постаралась всё-таки закончить мысль цензурно, — устала. Так что можешь острить сколько хочешь — мне всё уже осточертело.       Фин вопросительно вскинул бровь, продолжая внимательно рассматривать меня, а я держалась из последних сил, потому что в жизни наступили какие-то ну уж очень тяжёлые и безрадостные времена. Руки опускались, и хотелось либо вскрыться, либо чтобы всё наконец-то закончилось. — Ты наделила меня одной отвратительной чертой, — после длительного молчания проворчал Фин и подошёл ко мне. Я же лишь удивлённо посмотрела на него, не понимая, к чему он клонит. — Для справки: ты сам решил стать таким, каким стал, — защищаясь, фыркнула я, вскинув подбородок. — Так что пеняй на себя.       Фин произнёс что-то нечленораздельное, и подавшись мне навстречу, совершенно неожиданно для меня... сгрёб меня в объятия, пряча на своей полуобнажённой груди, прижимая к ней. Я растеряно захлопала глазами, чувствуя щекой тепло его кожи, ощущая запах трав, исходящий от него, и слыша ровное сердцебиение, странным образом несущее умиротворение. — Эм... что ты делаешь? — Фин был последним существом, от которого я могла ожидать подобный отклик, поэтому я всё же решила осторожно уточнить. А то мало ли... — Это похоже на множество знакомых тебе вещей? — смешливо фыркнул он и крепче прижал к себе. — Я же говорю: ты дала мне очень неприятную черту характера.       Я нервно посмеялась. Да, иногда у Фина при всём его эгоизме и невыносимости пробуждалось какое-то сострадание и эмпатия, и желание покомфортить тех, кто был рядом с ним и нуждался в этом. И похоже, в этот раз его приступ альтруизма коснулся меня. Очень странное и необычное ощущение, но мне было приятно.       Нервы были натянуты как струны, эмоции кипели, нуждаясь в выходе, и почувствовав, что Фин не собирается меня отталкивать, я прижалась к нему ближе. Обняла в ответ, и мои губы дрогнули. Чужое тепло и близость были так приятны, и я отпустила себя, дав волю слезам и сдерживаемому стрессу. Пусть мне несказанно повезло, но всё равно я так устала...       К моему удивлению, Фин не оттолкнул меня. Погладил по голове и плечам, утешая, и позволил остаться, принимая слабость. Впрочем, чего он не видел и не знал обо мне такого, что могло бы удивить его или шокировать? Однако удивительно терпеливо он ждал пока поток иссякнет, а потом — пока я сама отстранюсь от него, что я не спешила делать, уперевшись лицом в его ключицу. — Ты не хочешь отпустить меня? — без энтузиазма спросил он, на что я глухо, упрямо как ребёнок, буркнула: — Неа. Сам решил меня утешать, вот и терпи — я люблю обнимашки.       Фин промычал что-то нечленораздельное, но покорился, снова погладив меня по плечам. А я... Я была благодарна ему, что он остался со мной, и совершенно точно не собиралась его отпускать.