Вопросы и ответы

      Отзвуки завершившегося разговора растворяются в воздухе, оставляя после себя фантомы. Слова зависают под тёмным потолком мрачным приговором, и Орлеандо напряжённо вглядывается в точку перед собой, скрестив пальцы в замо́к и спрятав за ними нижнюю часть лица.       Сестра... Мысли окутывали надменную фигуру единственной оставшейся в живых сестры, словно кокон паутины, и князь вновь и вновь прокручивал в голове полученную только что информацию. Удивлён, к своему прискорбию, он не оказался, но горькое разочарование едким дымом окутывало душу, пожирая изнутри. Этого, вообще-то, следовало ожидать.       Связи с пиратским синдикатом саламандр дарили уверенность надёжного тыла, и среди них Луэмил могла проворачивать различные схемы. Однако ценнее всего для неё явно было то, что там все условности отходили на второй план, и она могла возвыситься и возглавить какой-нибудь мелкий клан, стать его госпожой и правительницей, позволив своей честолюбивой натуре разгуляться по полной. Однако это была лишь тренировка, в то время как принадлежащим себе по праву она считала княжий престол и нацелилась на него с почти детским упрямством. Глупая...       Орлеандо разомкнул замо́к из пальцев и устало потёр глаза, прикрыв их ладонью. Была ли его вина в случившемся? Мог ли он как-нибудь повлиять на сестру и отвадить её от губительных амбициозных мыслей и стремлений? Они ведь не принесут ничего, кроме горя — ни другим, ни ей, станут её погибелью, позором и жестокой казнью. Мог ли Орлеандо уберечь её? Рассмотреть отравляющую сердце заразу и побороться с ней?       Он молча покачал головой собственным мыслям. Смириться с данностью и принять её было так сложно. Пусть с Луэмил они не были слишком близки, но она продолжала оставаться его сестрой. Орлеандо любил и уважал её, а оттого теперь до последнего отрицал очевидное, пусть и знал, как это глупо и иррационально. И вместе с отрицанием... приходили мысли о вине, ведь кто, как не семья, должна оказывать поддержку и помогать бороться с внутренними демонами?       Однако размышляя о сестре и своих отношениях с ней, Орлеандо приходил к неутешительному или, быть может, наоборот, радостному выводу, что его вины в том, кем она стала, не было. Отчасти виноватой можно было назвать мать, требовательную и равнодушную, но во всём остальном... это был её собственный выбор стать той, кем она стала. И винить в нём кого-то другого было глупо, искать крайних было глупо — Луэмил оказалась сама по себе такой, какой теперь Орлеандо узнавал её.       Циничная, алчная, амбициозная, властолюбивая эгоистка — сестра не брезговала ни средствами, ни методами достижения своей цели. Была готова пустить в расход даже жизни семьи, которую втайне она ненавидела всю свою жизнь. Жаждала слепой мести, хотела расчистить себе путь, наивно веря, что после убийства брата и племянников сможет изменить многовековые традиции и мнение общества. Вот только силёнок-то не хватит прыгнуть так высоко, а отступники будут рядом ровно столько, на сколько будет хватать им платы. Неужели Луэмил забыла, каков нрав её собственного народа? Тем более развращённый вседозволенностью разбойничьей жизни?..       Это была её вина — и только её. Осознанный выбор, который она сделала. Предательство, на которое она пошла. И она сама выписала себе приговор, который приведёт её к могиле и вечному забвению. Проклятию, что окажется страшнее смерти — уж точно это не вина Орлеандо, что Луэмил захотела взвалить на свои плечи такое бремя. И даже если бы он попытался её отговорить... да вообще-то, она бы просто рассмеялась ему в лицо и не больше.       Луэмил не хотела меняться — она хотела удовлетворить свою жажду любой ценой. Она превратилась в опасность; она стала врагом, и вина Орлеандо будет в том, если он проигнорирует это. Закроет глаза и позволит невинной крови пролиться, как это было однажды, когда-то очень давно, но в то же время будто бы вчера. Нет, князь не был готов и не хотел взваливать на свои плечи такую ответственность, а потому...       Правитель побеждает брата, и подавляя тяжёлый вздох, Орлеандо отнимает ладонь от глаз, уверенно глядя вперёд. Теперь у него было знание и было преимущество, а значит, необходимо было разработать контрмеры и сорвать чужие честолюбивые планы. Что ж, если ему не удалось предотвратить их зарождение в сестринской душе, он сделает всё, чтобы подавить их в зародыше, в попытке реализации и претворении в жизнь. А что до Луэмил...       О её судьбе Орлеандо подумает позже.