Вопросы и ответы

      За песчаными дюнами очертания города проступают не сразу. Вообще-то, увидеть их довольно сложно, ведь ещё на подходе колдовство потустороннего духа поглощает путников, проводя дух через суровые испытания и очищения. Те, кто не готовы или чьи помыслы наполнены лукавством, проигрывают эту борьбу, и пустыня скрывает от них свою жемчужину. Но те же, кому удаётся преодолеть могущественные чары, познают на себе гостеприимство немёртвого города.       Чаррадаш спрятан в песках там, где не живут даже самые неприхотливые жители пустынь вроде змей и скорпионов. Днём здесь царит чудовищная жара, а ночью — морозный холод. Здесь нет растений, нет воды и питаться, кроме разве что песка, тоже нечем. В этом месте господствует лишь смерть, и город становится отличным местом уединения для тех, кому опостылели тяготы и дрязги этого мира.       Атратин ни разу не пожалел, что возглавил общину в самом сердце пустыни. Всю свою жизнь он больше тяготел к одиночеству, к размышлениям и созерцаниям, и чужое общество было скорее утомительно и обременительно, чем приятно. Здесь же, в Чаррадаше, изолированном от мира и запертом в лоне жестокой природы, почти никого не было, царила тишина и блаженный покой — тайное и недостижимое мечтание ещё со времён ранней юности.       Сервилий прячет улыбку, в которой приподнимаются уголки губ. Даже немёртвым, чья плоть осталась лишь оболочкой, придающей форму духу, не более, непросто было выжить в специфических условиях Чаррадаша в первую очередь из-за его изолированности. Некромантам, шагнувшим за грань, не была страшна жажда, голод, и суровые погодные условия никак на них не влияли, но тишина и одиночество даже для немёртвых становились настоящим испытанием, пройти которое мог не каждый. Одиночество — и лишь немногие расценивали его как дар уединения, недостижимый нигде, кроме пустынного сердца.       Живым здесь не было места, ведь город совершенно не был предназначен для их жизни, а потому из живых сюда приходят лишь аскеты и те, кто ищут просветления. Те, кто готовы прямо здесь принять нежизнь и остаться, посвятив вечность созерцаниям, размышлениям и исследованиям. Отшельники и фрики даже по меркам немёртвых приходят под крыло Сервилия Атратина — и остаются, разделяя со своим консулом главное убеждение.       Материальный мир тленен, а суета бессмысленна. Философская тяга и триумф чистого разума — вот истинная ценность бытия. Познание Смерти, знакомство с ней и становление с ней единым целым, и поиски и исследования без спешки, в тишине и покое там, где никто не потревожит и не собьёт с правильного настроя. Раздолье для философов и учёных-метафизиков, ищущих ответы и познание.       Идея, дух, разум, возвышенное стремление — в Чаррадаше они возведены практически в абсолют. Материальный аспект мира в самом широком смысле здесь почти забыт и совершенно неважен, и горожане Чаррадаша превращаются в послушников, даже если не имеют никакого отношения к религиям и вере. Приходя и оставаясь, они разделяют с братьями-во-смерти и своим консулом общие ценности и убеждения так, как не разделяют ни в одном другом городе, ни в одной другой державе.       Радикальная аскетичная философия, тесно переплетённая со смертью и всеми её аспектами, превращают Чаррадаш из обычного города в странный своеобразный орден, отчего даже другие немёртвые косятся на его послушников кто с уважением, а кто с настороженностью, считая их фриками. Это, впрочем, не имеет никакого значения, ведь для жителей Чаррадаша нежизнь становится философией, степенью высшего мистического посвящения, к которому необходимо прийти. Не ради корыстных целей, но чувствуя порыв души; не спасаясь от безжалостного слепого рока, но пытаясь понять его течение и смысл.       Сервилий Атратин — не первый, кто задаёт вопросы и формирует общее настроение города. Однако он возглавляет его, направляет и кристаллизирует. Первый среди равных — он указывает путь, ведёт и оберегает как добрый родитель и мудрый наставник. И город в сердце пустыни превращается в оплот и пристанище для тех, кто желают отринуть обременяющие оковы и отпустить свой дух, возвысившись и поднявшись на другую степень познания. Что ж, консул не станет никому в этом препятствовать — наоборот, охотно поможет покинуть темницу бренности, обретая освобождение и избавление.       И сладостную вечность уединённого поиска и познания — блаженство, ценность которого способны оценить по достоинству лишь единицы.