Вопросы и ответы

      Пространство колеблется так же, как всегда, когда новый гость приходит на порог дома Владыки Смерти. Франхрасьян чувствует энергию души, но почти сразу же сводит едва заметно брови на переносице, ощущая в привычной ауре необычные черты и пытаясь понять, чем же так сильно отличается от остальных преставившийся гость, что это привлекает внимание владыки с первых же мгновений заочного знакомства.       Ответ приходит сразу, заставляя Франхрасьяна помрачнеть сильнее. На пороге Дома скорби его ждёт ребёнок — и не один. Полутора десятка юных душ от двенадцати до пятнадцати лет топчутся в незнании и неведении касательно собственной дальнейшей участи, и нехорошее предчувствие неприятно поднимает голову внутри, заставляя бога нахмуриться сильнее. Ему всегда тоскливо, когда в его чертог приходят дети, но чтобы так много и за один раз... Должно было случиться что-то воистину ужасное.       Предчувствие не обманывает: стоит Франхрасьяну ступить из мрака, показываясь перед гостями, как они тут же кучкуются друг с другом, неловко заступая друг друга в воинственной стойке. Страх смешивается со злостью и недоверием, и лишь в глазах единиц из них он видит сомнения, а не волчью ненависть. Тяжёлый случай, впрочем, далеко не первый. А оттого не он привлекает внимание владыки, отнюдь не он.       Безжизненные бездны скользят внимательным взглядом по внешнему виду мальчишек — среди этих детей не было ни одной девочки. Цепляются за грязные ободранные рукава и штанины простой сельской одежды, прежде чем внимание к себе приковывает импровизированная броня, сшитая явно кем-то из этих же детей из подручных материалов. У кого-то — обшитый льняной тканью и шерстью кусок коры, имитирующий латный нагрудник; у кого-то — перевязанные крест-накрест в несколько слоёв куски разномастной ткани. Доспехи, которые мальчишкам впору использовать в играх, но судя по пятнам крови и следам смертельных ранений, приведших юные души к нему, игры эти вышли за рамки простых дворовых забав.       Тёмное предчувствие вновь шевельнулось в груди: не к добру была эта встреча. Однако обдумать мелькнувшую мысль Франхрасьян не успел: затянувшееся молчание нарушил голос одного из мальчишек: — Убирайся прочь, мерзкий дьявол!       Подавив смешок, — о, некоторые из преставившихся душ и не такие перлы выдавали — Франхрасьян в вежливом удивлении приподнял бровь. Окинул взглядом мальчишескую фигуру, подмечая в подростке любопытные детали.       Тот был выше остальных детей, бесстрашно (по крайней мере он на это надеялся) стоял впереди и воинственно взирал на Владыку Смерти, неумело, но упрямо пряча дрожь и боязненный трепет собственной ауры. Голос его, по-юношески ломающийся, дрогнул на последнем слове, но малец отчаянно храбрился, встав в стойку, словно держал меч и намеревался броситься с ним на своего соперника. Одет он был тоже чуть лучше других, что лишний раз подчеркнуло его статус безоговорочного лидера. Как интересно... — Весьма занятное предложение, молодой человек, — негромко и неспешно, с лёгкой иронией ответил Франхрасьян. — И любопытная попытка выгнать меня из моего же дома, — он посмотрел на мальчишку с беззлобной насмешкой, на что тот поджал губы, ещё более воинственно нахмурив брови, в то время как кто-то из его товарищей тихо ойкнул и поспешил спрятаться, прижавшись ближе к другим. — Чего ты от нас хочешь? — пытаясь казаться взрослее и бесстрашнее, парень вновь бросил слова как вызов, на что Франхрасьян беззвучно вздохнул. — Очевидно, пригласить вас домой, раз уж вы стали моими гостями, — он повёл рукой, сделав приглашающий жест, но мальчик нахмурился ещё сильнее, глядя с воинствующим недоверием. — Ты лжёшь, отец несчастий! — гневно выплюнул он. — Мы — верные слуги Наисветлейшего, мы сражаемся со скверной во имя Него! И Его милость велика, если Он позволил нам встретиться с тобой лично и сразиться с тобой! — распаляясь как военачальник перед битвой, воскликнул юнец, и прежде чем сорваться с места, воодушевлённо крикнул: — Вперёд, мои воины! Во славу Победного!       На полном серьёзе, возомнив себя святым воином, мальчик в исступлённой ярости бросился на Франхрасьяна. С отчаянным боевым кличем за ним ринулось ещё несколько мальчиков. Остальные же в ужасе застыли на месте, наблюдая, как сейчас обрушится на головы их товарищей гнев самого страшного и жестокого из богов. Да-а, похоже, случай, ещё более запущенный, чем казалось изначально.       Франхрасьян вздохнул, потерев кончиками паучьих пальцев переносицу. С фанатиками, особенно детьми, всегда было так утомительно... Однако делать было нечего, теперь ответственность за эти души лежала на его плечах, и просто так взять и отвергнуть её Франхрасьян не мог.       Он щёлкнул пальцами, и ленты тьмы оплели детские тела, тормозя их и не позволяя двинуться с места. Те попытались брыкаться и вырываться, кто-то кричал, а кто-то ругался, отчего преддверие заполнила какофония громких голосов. Но Владыка Смерти терпеливо ждал, и когда запал потихоньку угас, спокойно обратился к детям снова. — Кажется, мы не с той стороны подошли к нашему знакомству, — поймав взгляд маленького волчонка, неспешно произнёс он. — Прежде всего мне стоит озвучить вам то, что вы и сами знаете, но не хотите осознавать. Вы мертвы, дети, и Зардушту не заберёт вас в Дом песнопений. Вы должны знать, что он никогда этого не делает, считая себя выше подобной ответственности, — в голосе бога мелькнула ирония, и лидер группки снова забрыкался в некрепких, но в то же время не отпускающих путах. — Лжёшь! Ты всё лжёшь! — зашипел, запротестовал он, взвыв в конце концов раненым зверем. — Пресветлый благословил нас и наш поход! Мы были верны ему своими сердцами и душами! Мы шли искоренять твою мерзкую скверну и нести святое слово Зардушту! — Поход, значит? — предчувствие вновь поднялось внутри тёмной волной, и Франхрасьян прищурился, осторожно переспросив. — Что за поход, ребёнок? Почему ты и твои друзья сейчас стоите передо мной? — Мы отправились в земли эльфов, — вместо лидера ответил другой мальчик, на что он исступлённо вскрикнул: — Молчи, Эделстан! Не позволяй дьяволу искусить себя! — Мы поплыли на корабле из Селси, — названный Эделстаном мальчик лишь раздражённо дёрнул плечом, продолжив. — Вадда собрал нас из окрестных сёл, он говорил, что у него было видение от самого Зардушту. Мы должны были отправиться в Марин'Ян сражаться с эльфами-еретиками и пиратами, чтобы заслужить славу и доказать свою верность Зардушту. Он пообещал нам блаженство подле себя и свою милость, силу и своё покровительство. Вадда говорил с нами устами Зардушту, и он вдохновил нас на этот подвиг. Падре церкви в нашем селе, куда Вадда ходил за советами и толкованием знамений от Зардушту, благословил наш путь. Мы собрались тайно от родителей, взяли кто мечи, а кто вила и серпы и отправились в путь, и бог вёл нас. А потом на нас напали пираты, вернее, капитан корабля, на котором мы плыли, оказался пиратом и работорговцем, и когда мы приплыли в Марин'Ян, они попытались схватить нас... Судя по тому, что перед тобой мы стоим не все, кого-то им всё-таки удалось захватить в плен.       С каждым словом Эделстана внутри Франхрасьяна нарастал ком тёмной ярости. Многое ему довелось повидать, со многими душами общаться — но с подобным Владыка Смерти сталкивался впервые. Присмотревшись к гневно сопящему Вадде внимательнее, он распознал слабый след светлой магии кого-то из ашуров, и негодование, гнев и откровенный шок от хладнокровного цинизма и безжалостной жестокости младшего брата на несколько мгновений буквально лишил Франхрасьяна дара речи.       Пламя ярости разгоралось в груди, и Франхрасьяну стоило огромных усилий подавить его и ничем не выдать. Зардушту перегибал палку, выходя за рамки дозволенного. Он мог промывать мозги взрослым, самостоятельно ответственным за свои поступки и выборы, но использовать детей?! А после, как сломанные вещи, выбрасывать их, отказываясь брать на себя ответственность?! Ну нет, пресветлый засранец начал заходить слишком далеко.       Франхрасьян искренне не мог поверить, что собственный свет настолько сильно ослепил Зардушту. Однако перед ним стояло полтора десятка убитых детей, героически (на самом деле максимально глупо и бессмысленно) пошедших «священной войной» на пиратов, и примерно столько же, если не больше, в ближайшем времени должно было попасть в Дом скорби, не выдержав рабства. И Франхрасьян должен был не просто взять на себя эту ответственность, но и найти подход к юным фанатикам так, чтобы вставить на место их нагло промытые мозги.       Особенно тяжело будет с Ваддой, мальчиком из бедной, неблагополучной, сельской семьи, которому так безответственно и опрометчиво дали надежду. Возможность почувствовать себя лидером, избранным, едва ли не мессией — разочарование будет невероятно болезненным, и Вадда долго не захочет его принимать. Будет упираться в свой фанатизм, цепляясь за вбитые в голову церковные догматы — с такими детьми всегда особенно непросто, но у Франхрасьяна ведь впереди целая вечность, не так ли?       Преставившиеся дети пошли за ним с разной степенью энтузиазма и доверия, и с каждым из них ему придётся разговаривать отдельно. Вадду, конечно, пришлось тащить силой — не то чтобы, впрочем, Франхрасьян сильно ощутил это. Мальчишка отныне и до скончания века принадлежал ему, хотел он того или нет, а значит, рано или поздно ему придётся смириться с действительностью. Ну а пока...       Франхрасьяну предстояло много работы с этими детьми и не меньше — с обузданием собственного гнева и злости на младшего брата, фанатичная одержимость которого начала нездо́рово выходить из берегов.