Вопросы и ответы

      Чужую ауру, нарушающую границу пустыни, Атратин чувствует сразу, однако в этот раз ощущения оказываются совсем иного толка. Обычно чары отзываются мягкой глубокой вибрацией, когда поглощают в себя пилигримов, которым лишь предстоит пройти суровое испытание. В этот же раз мощная горячая энергия будто вспарывает ткань чародейства, огненной дугой проходясь внутри консула, вынуждая его в замешательстве поднять глаза на Луве.       Тёмная дэва выглядит задумчивой и серьёзной — Атратин и не помнил, когда в последний раз видел её такой. Вздыхает тяжко, прикрывая веки, и медленно опускается на стул, словно ей тяжело стоять или парить в вертикальном положении. Опирается на холодный стол и находит ледяную ладонь Сервилия, прежде чем ответить на немой вопрос и беспокойство в его глазах. — Очень высокого гостя тебе надлежит встретить, Хюгеред, — её голос дрогнул, и она вновь тяжело вздохнула. — Он не тот, за кого себя выдаёт, Странник и Обманщик.       Прежде чем Атратин успел уточнить, что именно Луве имеет в виду, пространство раскрылось, словно портал, и из него уверенно шагнула крепкая коренастая фигура гнома. Огненное внутреннее давление ушло, но переместилось вовне, тяжёлой аурой силы и могущества опускаясь на плечи, придавливая к земле. Лагман Хравн Ульвхединссон и вправду оказался выдающейся личностью — недаром наставник послал запрос в Браудар именно к нему.       «Это не Хравн», — в голове раздался басистый напряжённый голос, и Атратин второй раз за такой короткий период времени удивился так, как не удивлялся уже давно.       «Гисли, мой друг, давно ты не навещал меня», — консул откликнулся приязненно, хоть и с лёгкой иронией: после того, как он возглавил Чаррадаш, старый гномий призрак приходил к нему от силы несколько раз.       «Остерегайся, мальчик, — всё также серьёзно и напряжённо ответил Гисли. — Перед тобой могучий Игг, и даже Дева Судьбы не ведает, какие мотивы завели его в твои края».       Атратин внимательно окинул взглядом гнома, отряхивавшего рукава рубахи от нанесённого ветром песка. О чужих богах он знал не так уж и много, но конкретно об Игге ему рассказывал Гисли. Не слишком охотно, до последнего избегая этой темы — когда же это было, дайте-ка вспомнить?.. Ах да, в далёкие семинарские годы, когда отец Витта только-только начал обучать своих последователей основам магии смерти, открытой им самим совсем недавно. Хюгереда тогда, да и теперь ничего не изменилось, больше всего интересовала эфирная нежить, и он углубился в изучение именно этого вопроса… — Тебя как всегда и не видно за умными книжками, — ворчливый голос Гисли тогда послышался откуда-то из-за спины, и Хюгеред не сдержал улыбки, оторвавшись от исследования. — Давно тебя не было видно, друг мой, — он обернулся, натыкаясь взглядом на парящую фигуру, на что гном пропыхтел, подлетев ближе: — Сюда пробираться сложно и опасно. К тому же с тобой теперь ошивается тёмный дух. С какой стороны ни глянь, а к тебе теперь не подобраться, ребёнок, — Хюгеред беззвучно посмеялся, продолжая наблюдать за призраком с благодушной приязнью.       Тот облетел юношу и замер напротив него, с интересом поглядывая на трактат в его руках. Хюгеред проследил за ним взглядом, а после вновь посмотрел на Гисли, на этот раз с задумчивостью. Гном сделал вид, что не заметил этого, но иронично произнёс, кивнув на книгу: — Я смотрю, порядки в Священном Королевстве круто изменились, если в святой обители ты читаешь книгу о духах. — О, я нарушаю не один закон, делая это, — тонко усмехнувшись, отозвался Хюгеред. — Однако мой наставник — личность деятельная, и он преуспел в открытии магии смерти. Он научил и нас, своих учеников, и мы стоим на пороге великих перемен. — Я вижу, — согласился Гисли и серьёзно посмотрел на юношу: — Будь осторожен на этом пути, мальчик. Твой путь тернист и полон опасностей. — Пусть так, — он согласно прикрыл веки. — Но знаешь, я изучаю духов, таких как ты, и как им можно помочь. У меня есть некоторые мысли… если ты хочешь, я могу попытаться помочь тебе наконец-то уйти к твоей богине Смерти, — Гисли помрачнел от этих слов. Нахмурился и опустил голову, и Хюгеред, озадаченный его реакцией, спросил: — Моё предложение оскорбило тебя? — Дело не в этом, — вздохнув, откликнулся призрак. — Ни ты, ни кто-либо ещё не сможете помочь мне и указать дорогу к Хольге. — Почему? — осторожно уточнил Хюгеред. — Ты ведь так ни разу и не ответил мне, почему пришёл именно ко мне, скитаясь по миру… сколько? Больше десяти столетий? — Я был жрецом, — вздохнув ещё тяжелее, после долгого молчания начал Гисли. — Ховгоди Игга, нашего верховного бога. Самого коварного и жестокого бога, на самом деле. Так получилось, что я… завинил перед ним — не спрашивай, мальчик, что произошло, я всё равно не отвечу, — он предостерегающе стрельнул в Хюгереда хмурым взглядом и продолжил: — Игг проклял меня в наказание, и теперь я не могу попасть к Хольге, вынужденный скитаться между мирами в поисках верной дороги в чертог Владычицы и никогда не находя его. Ни ты, ни твой наставник не поможете мне: силы смертных никогда не смогут тягаться с силами бога. Тем более Игга, алчного до знаний и эгоистичного, скорого на месть и расправу. Безжалостного — и в этой безжалостности превосходящего даже богиню Смерти.       Да, со скорбной горечью тогда Гисли рассказал о своём бывшем господине. Больше к этому вопросу они не возвращались, и он затерялся где-то в глубинах памяти Атратина. А теперь выплыл обратно, когда тёмные глаза с внимательным интересом рассматривали фигуру бога, скрывающегося за чужой личиной. — Необычно гостя привела к нам пустыня, — распевный голос Луве первым нарушил молчание. — Как интересны дороги судьбы, что завела тебя в город мёртвых, великий боже. — Я дал обет, — пригладив бороду, флегматично отозвался тот. — И пока он рассеивает мою скуку, я буду следовать ему. — Так странно слышать об обетах от тебя, Обманщик, — дэва лукаво посмеялась, на что бог таинственно сверкнул синими глазами лагмана, за обличием которого прятался. — Луве, — спутницу осадил Атратин, глянув на неё с мягкой укоризной. — Не стоит встречать гостей с упрёков, — дэва снова хихикнула без всякого раскаяния, и консул почувствовал на себе пригвождающий цепкий взгляд.       Он стойко выдержал его, и Игг довольно хмыкнул. По-хозяйски подошёл к свободному стулу напротив хозяина и запрыгнул на него, закинув ногу на ногу. Упёрся локтем в стол, подперев кулаком висок, и произнёс, неопределённо махнув свободной рукой: — У нас ещё есть немного времени, прежде чем мои спутники выйдут из испытаний пустыни. У тебя наверняка есть ко мне множество вопросов, ребёнок. — По правде говоря, — Атратин откинулся на спинку стула, постучав пальцами по столу, — у меня есть к тебе не вопрос, а просьба.       «Что ты задумал? — в голове раздался настороженный голос Гисли. — Просить Игга о чём бы то ни было — самая худшая из всех идей, которые могут прийти тебе в голову!» — восклицание его, однако, утонуло в чужом ответе: — Даже так? — и Игг азартно сверкнул глазами, довольно ухмыльнувшись в бороду. — Я думаю, ты знаешь, в чём она заключается, — консул хмыкнул, прикрыв на мгновение веки. — У меня есть друг, когда-то он был твоим жрецом. Он чем-то завинил перед тобой, уж это мне неизвестно, ведь он так и не рассказал мне о том, и ты проклял его. Я бы хотел попросить тебя умерить твой гнев и отпустить его. Разве тысячу с лишним лет скитаний неупокоенным призраком мало, чтобы искупить перед тобой свою вину, пусть бы какой тяжёлой она ни была?       Синие глаза впились в Атратина физически осязаемым, тяжёлым, давящим взглядом. Они будто бы потемнели на тон, и консул почувствовал боль, расползающуюся по жилам так, словно он всё ещё был жив. Однако сложно было сказать, гневался ли Игг на его просьбу и тем самым хотел наказать за неё, или же это было своего рода испытание на прочность. На верность странной дружбе с ворчливым древним призраком — как далеко ты был готов пойти ради неё, немёртвый человек? — Не слушай его, господин, — Гисли явил себя, возникнув между Атратином и Иггом. — Этот ребёнок не знает, о чём говорит. — Отчего же, — прищурившись, хмыкнул бог. — По-моему, он вполне осознанно предлагает за тебя выкуп, и ты должен быть ему благодарен, предатель. — Я не готов уйти за такую цену, которую ты захочешь взыскать с него за мою голову, — упрямо откликнулся призрак, гордо вскинув голову. — Благородный глупец, он слишком добр к старому дураку, и я не собираюсь использовать это.       Атратин в лёгком замешательстве вскинул бровь, не понимая, о чём гномы вели речь. Дух жреца же и бог несколько мгновений прожигали друг друга немигающими взглядами. Пока в какой-то момент Игг не улыбнулся довольно, хитро блеснув глазами. — Иди уже, — он небрежно махнул рукой. — Хольга мне плешь проела за то, что я удержал тебя свыше оговоренного срока, — Атратин заметил, как лицо Гисли вытянулось от удивления, прежде чем он медленно растаял, уходя навсегда — вот так просто и даже без лишних пререканий.       Впрочем, в этом и был весь Игг, непредсказуемый, коварный и сам себе на уме — за короткое знакомство с этим богом Сервилий сумел в полной мере убедиться в этом. Понять, почему Игг так просто согласился отпустить Гисли после стольких лет гнева на него, равно как и узнать, чем же всё-таки призрак завинил перед ним, консул так и не смог, и возможно, оно было и к лучшему. Всё же, как когда-то давно Гисли и говорил, с Иггом лучше было дел не иметь. И Атратин был рад, что короткое знакомство так и ограничилось одним лишь расследованием, в которое беспокойный бог вмешался из одному ему понятных мотивов.