Вопросы и ответы

      Пергаментный лист с тихим шорохом согнулся, словно желая закрутиться обратно в тугую трубку, которой он был до того, как его доставили и развернули для прочтения. Атратин не обратил внимания на этот звук, задумчиво застыв напротив старого зеркала и рассматривая своё отражение в нём, а вот Луве, парящая в сторонке, с интересом наблюдая за своим подопечным, бросила мимолётный взгляд на стол, и в глазах её тоже мелькнула тень задумчивости. — Тебе обязательно нужно идти? — по-детски склонив голову набок, Луве в открытую посмотрела на Атратина. — Разумеется, ведь я получил приглашение, — посмотрев на отражение дэвы в зеркале, он едва заметно улыбнулся уголками губ. — К тому же повод нетривиальный: нам необходимо избрать временного консула новоприсоединённой республики.       Луве разочаровано вздохнула. Она не любила расставаться с Атратином, а это неизменно происходило каждый раз, когда ему необходимо было покинуть город, ведь именно её консул просил присмотреть за Чаррадашем в своё отсутствие. Сервилий же, заметив, как сникла дэва, тепло улыбнулся, и отвернувшись от зеркала, протянул к Луве руки, словно призывая к себе. Та тут же охотно откликнулась, прильнув к холодной груди, и Атратин мягко погладил её по пепельным волосам. — Я ненадолго, — утешающе заверил он. — Я тоже не люблю уходить из города, но у меня есть обязательства, которые я не могу нарушить. — Я знаю, — Луве недовольно, но смиренно буркнула. — Я буду ждать тебя.       Он оставил на макушке лёгкий поцелуй, прежде чем аккуратно отстраниться, лёгким бесшумным шагом выходя в коридор, направляясь в комнату с порталом, откуда мог оперативно переместиться прямиком в Унбарам, не тратя недели на долгое путешествие по пустыне и горам. Именно там, в негласной столице конфедерации, и проходили все самые важные собрания и принимались решения, касающиеся жизни всей Аратилии. Выборы временных консулов тоже проходили там, и вопреки традиции, за кандидатов голосовал не народ и жители республики, но Совет консулов принимал решение по утверждению того или иного кандидата. Так было, когда конфедерация приобрела Батью и Йедию; так было и теперь, когда после позорного поражения эльфы отдали некромантам в качестве откупа Нойян.       Портал легко и быстро перенёс Атратина из одного города в другой. Шагнув в светящийся печатями круг, прикрыв веки, открыв их, он сделал шаг из одного из городских порталов. В Унбараме их было несколько, каждый вёл в конкретное место, и желающих воспользоваться ими всегда было большое количество. В негласной столице жизнь, как ни парадоксально, кипела вовсю, и народу, живого и немёртвого, здесь было больше, чем в любом другом некромантском городе.       Выйдя из пустынной каменной комнаты, Атратин тотчас оказался на улице. Солнце как обычно стояло в зените, и Сервилий поморщился от ярких лучей, на мгновение ослепивших его после полумрака собственного дома, в котором он скрывался от пустынного зноя. Редкий ветер, с трудом пробивающийся сюда через массу бездвижного камня гор, окружающих Унбарам, не нёс облегчения: горячий и сухой, своими порывами он лишь поднимал песок, да разгонял жар. Не то чтобы немёртвые испытывали от этого какой-то дискомфорт, однако ещё живые обитатели города оттого вынуждены были искать спасение в блаженной прохладе теней или внутри каменных домов, сохраняющих днём комфортную температуру, не успевая нагреться слишком сильно и остывая ночью, когда температура падает почти до заморозков.       Стряхнув мимолётное оцепенение, Атратин двинулся вверх по вздымающейся в гору дороге, направляясь к курии. Унбарам он знал достаточно хорошо, бывая здесь чаще, чем в каком-либо другом городе. Да по правде говоря, кажется, Унбарам в принципе был единственным городом, где он бывал, помимо родного Чаррадаша… — Нечасто, друг мой, вас можно встретить за пределами Чаррадаша.       Резкий женский голос с извечной надменной усмешкой раздался за его спиной, вынудив Сервилия неспешно обернуться. Острый взгляд синих, парадоксально живых, как для немёртвой, глаз тут же цепко впился в бледное красивое лицо, и Атратин вежливо улыбнулся, сохраняя благородное спокойствие и невозмутимость. — Дела города не позволяют мне отлучаться слишком часто — вам ли не знать о том, миледи, — неспешно отозвался консул, выдерживая чужой взгляд и глядя в ответ с благодушием, на дне которого застыл ледяной холод непроницаемости. — Я вынужден поддерживать защитные чары, кроме того пилигримы ежедневно приходят ко мне в поисках аскезы или готовясь принять нежизнь. Мой долг принять каждого, утешить и наставить на путь, по которому им предстоит идти ещё очень и очень долго. Я понимаю, что для вас это может звучать слишком сложно, — в спокойном голосе послышалась едва различимая колкая ирония; спокойный взгляд тёмных глаз стал самую малость острее.       Актория, могущественная госпожа-консул Йедии, удовлетворённо хмыкнула. Умная и прямолинейная женщина уважала сильных собеседников, которые могли дать ей отпор — это Атратин изучил, едва Йедия и окрестности стали частью конфедерации сорок шесть лет назад. Бывшая эльфийская маркиза, собственноручно убившая князя Йедии, и привела княжество к отделению от Асиена, воплотив, наконец-то, давнюю мечту его жителей. Неудивительно, что единогласно все они выбрали именно её своей новой правительницей, а консул Авитус дальновидно не стал спорить с ними. — Не думайте, милорд, что консул Йедии впустую тратит время, — Актория гордо вскинула голову, и острый, словно кинжал, взгляд полоснул по всё той же благодушной невозмутимости Сервилия. — И в мыслях не было, миледи, — не поведя и бровью, почтительно отозвался Атратин, и уголки его губ дёрнулись вверх. — Не хотите пройтись? До собрания ещё есть немного времени, — он сделал приглашающий жест рукой, на что Актория фыркнула, но не отказалась. Тряхнув головой, так что её прямые, светлые, почти белые глянцевые волосы красивыми волнами рассыпались по плечам и заструились по спине, она неспешным величественным шагом приблизилась к «коллеге», гордо вскинув подбородок и почти буквально вспарывая острым холодным взглядом.       Актория была чрезвычайно эффектной женщиной. Насколько она была красива, настолько же была амбициозна и властолюбива. Прямолинейна и резка, внутри неё был твёрдый несгибаемый стержень, и своей волей, казалось, госпожа-консул могла пробить любую стену и любую преграду. Неудивительно, что именно она во время войны лично возглавила оппозицию и собственными руками убила князя Йедии, переходя затем на сторону врагов, некромантов, сражаясь с Великим Княжеством. Иного от этой женщины ожидать не стоило.       Разговаривая о первых годах Аратилии, спутники неспешно шли по улицам, поднимаясь всё выше к городской цитадели. Унбарам — жемчужина, скрытая между скал. Узкая тропа петляет над пропастью, ведёт вверх по камням, вглубь гор, неровного, зубчатого, голого песчаника. А внизу — пропасть бездны. Стёсанные обрывы, на которых можно рассмотреть все оттенки бежевого. Захватывающее дух и кружащее голову зрелище равно прекрасное, как и опасное.       Город надёжно скрыт горами, заслоняющими его от солнца. Он возникает будто из ниоткуда, возвышается массивной тенью, и стоит лишь выйти из-за поворота, как перед глазами тотчас вырастает величественная, гордая крепость. Зрелище, неизменно вызывающее благоговение у уставших, но дошедших путников. Уму не постижимое величие и спокойная непоколебимость камня, из которого был вырезан весь город, спрятавшийся в полукольце гор.       Высокие крепостные стены ограждают цитадель и расположившийся у её подножия город. Сам он лежит в небольшой долине, над которой возвышается крепость. Несмотря на ограниченность пространства, город нельзя назвать тесным, равно как и большое количество населения не делает его битком забитым — не иначе, как магия, говорят одни; грамотное рациональное планирование, снисходительно усмехаясь, возражают те, кто давно имеют дело с Унбарамом.       Многолюдный, словно улей, но вместе с тем совершенно нелюдимый, будто вымерший; с узкими, но тем не менее просторными, тенистыми улицами и громоздкими домами, вырезанными сплошь из песчаника или тёмного крепкого дерева, почти не отличимого по прочности от камня. Живых жителей, не шагнувших за грань, здесь было едва ли меньше, чем тех, кто отринули тяготы мирских забот. Живые и неживые жили рядом друг с другом и вполне спокойно взаимодействовали, не мешая друг другу и делам друг друга.       Разбитый на кварталы, в каждом из них город собирал тех, кто принадлежал одной профессии или разделял одинаковое занятие. Ремесленники, торговцы, студенты, алхимики, книжники, преступники — осуждённые и те, кого правосудие ещё не настигло, — законники и другие — каждому было место в городе, и каждый мог с лёгкостью добраться из одного квартала в другой по мощёным брусчаткой улицам. Жизнь кипела в городе у подножия цитадели, возвышающейся над городом и наблюдающей за ним, словно родитель за своим дитём.       Массивная крепость сама по себе была не только оборонным сооружением. В спокойное мирное время в ней также кипела жизнь и велась бурная деятельность. Именно здесь располагались все административные инстанции: преторы, эдилы, квесторы и даже приёмная консула. Здесь же, во внешнем кольце, были казармы городского гарнизона. Во внутреннем круге цитадели спряталась знаменитая Академия и её общежития — единственное учебное заведение, где обучали некромантии и магии юных подростков, прибывающих не только со всех уголков Аратилии, но даже из-за её границ. Взрослые маги, те, кто собирались посвятить себя мрачному учению и постигнуть его, находили иные пути достижения своих целей, но молодых адептов наставляли профессора и наставники.       Шумный, но в то же время словно бы аскетичный Унбарам был для Атратина почти вторым домом, но тем не менее он всё равно каждый раз украдкой осматривался по сторонам, будто впервые разглядывая двух- и трёхэтажные дома. Внешняя отделка у них, как и во всех истинно некромантских городах, была простой и непримечательной, но всё богатство скрывалось внутри. Архитектура здесь отличалась от архитектуры Канмандега и Чаррадаша и была ближе к архитектуре Священного Королевства, беженцы из которого и строили негласную столицу, тем самым придавая ей особенный шарм и собственную изюминку. — Кстати говоря, раз уж мы с вами встретились, — от мимолётной задумчивости Сервилия отвлёк резкий властный голос, и он с вежливой приязнью посмотрел на Акторию. — Я бы хотела попросить вас выслать пару-тройку бальзамировщиков. Я укрепляю оборону Йедии и обнаружила у себя катастрофическую нехватку специалистов-упокоителей. А ваш город славится опытными бальзамировщиками и книжниками — они могли бы научить моих ребят.       Атратин сдержано улыбнулся уголками губ. Иной просьбы от Актории ждать было трудно: деятельная и умная женщина, разумеется, больше всего она беспокоилась о безопасности и сохранении своей власти. А зная нрав сородичей… неудивительно, что именно Йедия стала главным оплотом самого боеспособного войска и самым милитаризированным городом. — Разумеется, миледи, — дойдя до курии — одного из крыльев цитадели, где обычно заседал городской сенат, галантно открыв перед госпожой-консулом дверь, пропуская её перед собой, ответил Сервилий. — У меня есть несколько подходящих кандидатов на примете, уверен, они не откажут вам.       Актория высокомерно, удовлетворённо и холодно, усмехнулась, величественно проходя внутрь, и Атратин поспешил за ней. Совет Пяти, которому лишь предстояло превратиться в Совет Шести, собрался почти в полном составе, не хватало лишь госпожи-консула Батьи, и коротко кивнув Актории, Сервилий подошёл к Авитусу. С наставником ему бы тоже не мешало обсудить несколько вопросов, и пусть до собрания вряд ли это удастся, хотя бы поприветствовать его всё же стоило, и улыбнувшись взглядом, Атратин почтительно поклонился консулу Унбарама. Что ж… обычная-необычная рутина политической жизни в конце концов втянула и аскетичного консула Чаррадаша.