Вопросы и ответы

— Папа, папа! — звонкий голосок Эдилу донёсся до Атратина из коридора, и он поднял глаза от новой редакции анатомического справочника. Как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как дочь влетела в гостиную маленьким ураганчиком, подбежав к дивану и глядя на отца сияющим взглядом.       Атратин прекрасно знал этот взгляд: так Эдилу смотрела тогда, когда снова хотела расспросить его о работе или каких-либо других медицинских темах, о которых вычитала в энциклопедиях или насмотрелась в видео в интернете. Что поделать, в свои шесть девочка не на шутку вдохновилась профессией родителей, и тем только оставалось ждать, когда её увлечение пройдёт. Ну, или не пройдёт, но страсть к нему немного поугаснет в своих внешних проявлениях. — Да, милая? — заложив справочник на прерванном месте, Атратин отложил его в сторону, обратив внимание на дочь. Та бросила быстрый любопытный взгляд на обложку, и заметив нарисованный на ней скелет, широко улыбнулась. — Папа, поиграй со мной в патологоанатома! — абсолютно довольно выдала Эдилу, на что отец с трудом подавил смешок.       Когда дочь пришла к ним с Луве с такой просьбой впервые, Атратин от неожиданности подавился воздухом. Очаровательное лицо его супруги вытянулось от удивления, а возникший в дверном проёме наставник, гостивший тем вечером у них дома, одобряюще поднял вверх большой палец. Вот кто был главным вдохновителем Эдилу, и Атратин не мог её в этом винить: противостоять харизме учителя, горевшего своим делом, даже взрослому было трудно, что уже и говорить о ребёнке.       С тех пор игра в патологоанатома стала любимой забавой Эдилу. В то время как многие дети играли в докторов и «лечили» своих родителей, «слушая» их игрушечными стетоскопами или «делая уколы» игрушечными шприцами, Эдилу с огромным удовольствием «применяла на практике» знания, полученные из рассказов самого Атратина или наставника. Она любила «вскрывать трупы», и этими «трупами» всегда неизменно выступал отец. — И от чего же я умер сегодня? — посмеиваясь под нос, Атратин спустился на пол, растягиваясь на ковре, с весёлым интересом посмотрев на дочь.       Та мило нахмурилась, размышляя, но практически сразу просияла, вдохновенно выдав: — Тебя отравили враги!       Атратин прикрыл глаза, с трудом сдерживая смех. Эдилу закопошилась рядом, по-хозяйски задрав папину домашнюю футболку до шеи, обнажая кожу. Сосредоточенно всмотрелась в грудь и живот, а после достала несколько цветных маркеров, делая на родителе какие-то пометки. Тот наблюдал за дочерью, приоткрыв глаз, с гордостью отмечая, что линии на коже стали выглядеть ровнее и аккуратнее и располагались гораздо точнее, чем раньше.       Эдилу тем временем, придав себе максимально серьёзный и важный вид, начала комментировать свои действия. Что, зачем, в какой последовательности — детская память поражала своей объёмностью, позволяющей воспроизводить полученную информацию почти с учебниковской точностью. Так что юный патологоанатом с завидным профессионализмом проводил вскрытие линейкой, чтобы добраться до истины и понять, от чего же на самом деле умер труп перед ним.       Прохладные прикосновения пластика ощущались одновременно приятными и щекотными, так что с губ Атратина не сходила улыбка. Впрочем, она не сходила ещё и от умиления и гордости, с которыми он слушал дочь и наблюдал за её действиями. Девочка и вправду училась очень быстро, и если её страсть к патанатомии не угаснет, из неё может получиться замечательный специалист. — Ну что, док, от чего я в итоге умер? — когда Эдилу закончила, приняв сидячее положение, поинтересовался Атратин, опустив футболку поверх смазавшихся отметок. — Тебя не отравили, — серьёзно ответила Эдилу. — Тебя залюбили до смерти. — Так не бывает, — тонко улыбнувшись, лукаво возразил родитель, на что девочка смешно фыркнула: — А вот и бывает! — она подскочила к отцу и крепко обняла его, прижимаясь к груди.       Атратин мягко посмеялся, обняв дочь в ответ, поглаживая её по тёмным волосам. Какая бы, по меркам других, у них ни была «странная» семья, ни какой другой он не хотел.