Вопросы и ответы

      Это было неизбежно — Геде́он знал об этом лучше кого бы то ни было. Ужасная война, принесшая столько смерти и разрушений, могла быть кончена только убийством её главного и единственного инициатора, и это было непростое задание. Просто так застать Армлуза врасплох было невозможно, равно как и не всякий мог выйти против него в открытом бою. И лишь единственное существо обладало достаточным могуществом, чтобы противостоять безумцу на равных и повергнуть его раз и навсегда.       Геде́он знает, что это неизбежно. Это его первейший долг как единственного мага, сохранившего верность миру. Лишь ему под силу сокрушить гордеца — и это выбор без выбора, решение которое давно принято за него. И он закрывает глаза, вслушиваясь в обманчивую тишину и покой самой тёмной ночи перед таким долгожданным рассветом.       Раны, нанесённые мастером, отзываются тянущей болью — они так до сих пор и не зажили. Периодически напоминали о себе, и Геде́он менял пропитавшиеся кровью бинты. У него не было времени позаботиться о себе, как не оставалось и сил — все свои умения он направил на помощь другим, тщетно пытаясь сбежать от самого себя. Загладить вину и убежать от бездны отчаяния, но они догоняют его и заставляют столкнуться с собой лицом к лицу.       Геде́он знает, что это неизбежно, и его сердце разбивается в кровавую крошку. Бежать от себя больше некуда, и из последних сил он запирает боль глубоко внутри, оставляя на лице маску непроницаемого равнодушия. Собирает волю в кулак и смотрит прямо в ядовито-зелёные глаза напротив, узнавая и не узнавая того, по ком томилась душа.       Тёмная магия исказила лик мастера и пропитала своим ядом его магию. Не осталось ничего родного и близкого от Армлуза Великого, и горькое сожаление переполняет душу Геде́она изнутри. Как же мастер мог позволить себе пасть так низко?.. И как сам Геде́он мог не заметить, не помочь и не исцелить? Ведь он же лекарь, спасающий чужие тела и души — и самую родную и близкую душу он проглядел у себя под носом.       Горькая усмешка ломает губы в самый разгар сражения. Тёмная ядовитая магия разбивается о светлые барьеры, и белые цепи раскалённого света оплетают могучую фигуру Некроманта. Вой не человека, но монстра прокатывается по полю битвы, но Геде́он прочно удерживает заклинание, накладывая поверх него следующее. Как иронично, что своими же руками он должен убить свою любовь…       От мастера Армлуза в этом существе не остаётся ничего. Тёмная магия потустороннего мира переполняет его и рвётся наружу, и Геде́ону приходится напрячь все свои силы, чтобы сдерживать её. И он чувствует, как вздуваются под кожей жилы, и как расходятся швы на глубоких ранах, обагряя кровью светлые одежды. Но сейчас всё это неважно, и постепенно рвущаяся наружу сила начинает коллапсировать внутрь. Геде́ону же лишь остаётся удержать печати, не позволяя вырваться ей наружу и причинить кому бы то ни было вред.       Он читает заклинания, и белое сияние ослепляет. Под давлением ауры двух могущественных магов гнутся деревья и идёт трещинами земля, но в этой схватке победитель уже определён. Геде́он сильнее и выносливее, и исход противостояния предрешён. Некроманта сражает его собственная магия, в то время как ученик запечатывает её, отправляя в небытие раз и навсегда, не оставляя после него ни следа.       Когда всё заканчивается, Геде́он чувствует себя пустым. Тело шатает, но он удерживает равновесие, ощущая слабость и упадок сил, но более всего — тотальное опустошение. Всё заканчивается, это правда, и мир наконец-то может проснуться от кошмара, в то время как его спаситель, кажется, именно в кошмар и погружается. Он выполнил свой долг, сделал то, что должен был — но почему он всё ещё живой?..       Боль пронзает иглами тело в открывшихся ранах; прошивает насквозь сердце, отчего становится тяжело дышать. Ни радости, ни облегчения Геде́он не испытывает, и тяжёлая могильная плита придавливает к земле его плечи, и он не знает, сможет ли когда-нибудь сбросить её с себя.