Вопросы и ответы

      Прохладный ночной воздух приятным, едва ощутимым прикосновением коснулся разгорячённого лба и пульсирующих кровью висков. Геде́он облегчённо выдохнул, прикрыв веки, но тут же едва заметно поморщился, ощущая, как в затылке копошится навязчивая боль, всё набирающая силу и расходящаяся в стороны, тугим обручем сдавливая голову.       Мигрени пришли вместе с бессонницей. Было что-то ироничное в том, что Геде́он был лекарем для других и не хуже ундин мог спасти практически от любого недуга, но вот помочь себе было выше его сил. Головная боль и не думала проходить, равно как и в борьбе с бессонницей верховный маг был совершенно бессилен. Впрочем, бессонница уже давно стала его постоянной подругой и спутницей.       С тех пор как война закончилась и он остался один, Ге́деон возненавидел ночи. С тревожным сном приходили кошмары, и он убегал от них в библиотеку или во внутренний двор. Куда угодно; заниматься чем угодно... лишь бы только отсрочить, лишь бы только не спать. Не встречаться с монстрами подсознания, против которых в одиночестве Геде́он совершенно бессилен.       Мучимый виной и сожалениями, он начал встречать бессонницу как желанную спутницу. И до сих пор он не смог избавиться от неё, страдая от кошмаров прошлого, нагоняющих всегда так некстати. И вместо отдыха сон превращается в самую страшную и изощрённую пытку. Но честно говоря, Геде́он так устал.       Верховный маг, на нём слишком много ответственности. Он принимает её всю, взваливает на свои плечи неподъёмный груз в надежде сбежать от самого себя. И рок его давит на спину базальтовой плитой, и Геде́он ощущает, что он валится с ног. Он так устал...       Сон не приходит. Отдых не приходит. Его встречает лишь бессонница и разрастающаяся мигрень. Она сжимает череп тугим обручем и путает мысли. Даже просто думать становится больно, и жаром пульсирует лоб, а в висках громко шумит кровь, в то время как к горлу подкатывает ком тошноты. Верховный маг — а даже он так хрупок и уязвим... — Снова бессонница? — всегда насмешливый голос сейчас звучит негромко и почти сочувственно, и Геде́он слабо вздрагивает от неожиданности. Фин вырастает из-за его спины, сканируя внимательным пристальным взглядом, прежде чем встать рядом, локтями и спиной опираясь на перила, на которые Геде́он грузно навалился передом. — Пожалуй, мне стоит вновь обратиться к твоему исключительному таланту зельевара, — мучительно выдохнув, также измученно признал мастер. Отрицать очевидное было глупо, да и не хотелось вовсе. Фин не дурак, прекрасно понял всё и увидел, да и Геде́она он уже знал достаточно, чтобы выучить его особенности.       В зелёных глазах мелькнуло что-то похожее на тень сочувствия. У них определённо были странные и непростые отношения, но оба предпочитали делать вид, что не замечают этого. Они никогда не говорили друг с другом о таких вещах. Но мастер занял в сердце циничного эгоиста особое место, и пусть Фин никогда бы не признался в этом даже себе, Геде́он стал важен достаточно, чтобы желать позаботиться о нём. — Идём, мастер, — он с несвойственной себе аккуратностью поймал прохладную ладонь и мягко потянул на себя чужую фигуру. Геде́он лишь устало вздохнул, но не сопротивлялся, послушно доверившись ученику.       Фин завёл его в свои покои. Подвёл к постели, и надавив на плечи, заставил опуститься. Лишь когда Геде́он сел, он отошёл, скрывшись за дверями лаборатории, вернувшись оттуда спустя минуту, сжимая в руке пузырёк с молочной жидкостью. Протянул его мастеру, и тот, не спрашивая и не сомневаясь, откупорил его, опустошая в несколько глотков. Знакомый горьковатый привкус умиротворяющих трав букетом расцвёл на языке, и Геде́он в облегчении прикрыл глаза. — Иди сюда, — из-за спины острый кончик уха обожгло дыхание Фина, и он оставил на чувствительной коже тёплый целомудренный поцелуй. Пока ладони накрыли плечи, сжимая их сквозь многослойные одежды, надавливая и разминая усталые мышцы. — Фин... — Геде́он снова вздохнул, попытавшись вяло сопротивляться, но ученик настойчиво утащил его за собой. — Не переживай, я понимаю, — он фыркнул смешливо, с ироничной насмешкой посмотрев на верховного мага, уложив его голову себе на бёдра.       Горячие ловкие пальцы с несвойственной Фину аккуратной нежностью пропустили белые пряди, касаясь кожи. Слегка надавили, растирая и массируя, разгоняя кровь и усмиряя мигрень, и Геде́он доверчиво расслабился. Закрыл глаза, отдаваясь во власть ощущений, чувствуя, как его качают приятные волны умиротворения. Руки Фина не иначе как с помощью волшебства забирали боль, и его настойка постепенно начинала действовать. Веки и голова становились тяжёлыми, а тело наоборот лёгким, словно пух. Утраченный покой и отдых затягивали в свои сети, и у верховного мага не было сил сопротивляться.       Он не чувствовал, в какой момент Фин остановился и остановился ли. Сон поглотил его, и Геде́он повернулся набок, обхватив ученика за талию, ровно и умиротворённо дыша ему куда-то в низ живота. Фин на это лишь усмехнулся, позволяя, продолжая перебирать белоснежные пряди и гладить мастера по голове. Он заслужил покой, и было даже что-то приятное в том, чтобы остаться его стражем на эту ночь.