Вопросы и ответы

      Иногда случались дни, когда в прозекторской не было никого. Только Атратин и тело, над которым он работал. И мерную тишину нарушал лишь негромкий стук инструментов да тихое дыхание патологоанатома. Почти идиллия, и Сервилий усмехается себе под нос.       При всей любви к наставнику и к Луве такие редкие моменты работы в одиночестве он ценил и любил больше всего. Погружаясь глубоко в себя, Атратин растворялся в любимом деле, и иногда мысли относили его на годы назад. Он всегда был таким?..       Семья и всё окружение пророчило ему карьеру священника. Набожные родители, каждые выходные ходившие в церковь, даже отдали его в воскресную школу, и Хюгеред не то чтобы был слишком против этого. Религия, как и многое другое, вызывала в нём интерес и вопросы, но с верой всё было сложно. Это было не в характере Хюгереда просто верить — ему необходимо было понимание и ответы. Так что себя он, скорее, считал агностиком, не отрицающим наличие сверхъестественных сил и богов и даже признающим их власть, но вот с поклонением и соблюдением ритуалов... всё было сложно.       Так что в религии Хюгеред себя никогда не видел. Гораздо ближе ему была философия, однако в конце концов и ей он предпочёл медицину. А если быть точнее — самое мрачное её ответвление. И не то чтобы у него была тяга к смерти, просто... в глубине души он по-прежнему был философом, и относительность жизни и смерти приводила душу в странную гармонию и состояние покоя. И Хюгеред ощущал себя на своём месте, работая с умершими.       Семья его выбор не оценила. Слишком много предрассудков было вокруг темы смерти и слишком много страхов. Верующие друзья семейства за глаза даже окрестили его проклятым и одержимым, и Хюгеред совершенно не удивился, когда в один прекрасный момент родители попросили его не звонить им и не приезжать к ним.       Он встретил эту новость с флегматичным спокойствием, уважая чужое решение. Сменил имя, ещё сильнее порвав связи с прошлым, и погрузился в работу. Даже если где-то и было сожаление, его полностью вытеснило другое, благоприятное чувство — безграничное ощущение свободы. Он наконец-то был на своём месте.       Именно здесь Атратин нашёл наставника, ставшего ему словно отец; в конце концов именно здесь он нашёл Луве, которая стала его возлюбленной, а теперь и женой. Молодая лаборантка, едва-едва закончившая университет, слегка неуклюжая, но ответственная — Атратин взял над ней шефство, и наверно, это было закономерно, что в итоге зародившаяся дружба переросла в привязанность и любовь.       Он улыбнулся своим мыслям. Пути судьбы были непонятны и неисповедимы. Но если бы кто-то спросил его, не жалеет ли он, Атратин без колебаний ответил бы нет. Его жизнь складывалась лучшим образом именно так, как он хотел, и это было ценнее всего.