Вопросы и ответы

      Коронация была скромной. Отчасти потому, что так хотел сам Говард; отчасти потому, что она была омрачена печальными событиями убийства предыдущего князя, дяди Говарда, заменившего ему отца. Транзит власти в Ишкуне приобретал пугающие тенденции, но Говард надеялся, ему удастся разорвать порочную цепь.       Его дед был убит, и дядя занял престол. Теперь убит был дядя, и сам Говард взошёл не правление. Однако позволять убить себя он не собирался. Впрочем... об этом ещё будет время позаботиться и подумать.       Стоя в одиночестве покоев, Говард медленно глубоко дышал, призывая себя к спокойствию и равновесию. С улиц-ярусов города доносилось приглушённое эхо голосов тысяч саламандр, собравшихся посмотреть коронацию нового князя. Они волновались в предвкушении и радости, желая приветствовать преемника и наследника Орлеандо.       Говард всегда знал, что этот день настанет, а потому он не волновался. Был преисполнен решимости и уверенности, и лишь горькая тень печали тлела углями где-то глубоко в душе. Никто из родных, кроме любимой сестры, не разделит с ним этот торжественный час триумфа. Все, кого Говард любил, покинули его, и Отец-Вулкан призвал их.       Он шумно выдохнул, медленно открыв глаза, как раз в тот момент, когда створки дверей приоткрылись и сквозь них показалась макушка Маинали. Сестра, как и толпа снаружи, светилась предвкушением, и стоило взгляду Говарда пересечься с её, как она широко улыбнулась и быстро шепнула: — Пора, милый братец.       Говард коротко кивнул, и дождавшись, когда Маинали убежала наверх, наконец-то покинул покои ожидания. Решительно распахнул настежь створки дверей и полной достоинства, твёрдой походкой двинулся по коридору на выход из резиденции. Шлейф лёгких, но длинных тёмно-алых праздничных одежд тянулся за ним, словно огненные змеи, прежде чем молодой князь вышёл наружу, остановившись на площадке, откуда обычно правители оглашали перед народом важные вести. Там уже стояла сестра, лугали высшего чина и Амальгама Тёмная, которой, как новому верховному магу, предстояло благословить нового князя и признать его легитимность.       Стоило Говарду показаться на площадке, как все разговоры и волнения стихли. Тысячи пар глаз с надеждой, интересом и вдохновением устремились на своего нового владыку. Говард окинул их всех вдумчивым внимательным взглядом, прежде чем набрал полную грудь воздуха и неспешно нарушил торжественное молчание: — Да здравствуйте в благой час, мои братья и сёстры! Да возрадуйтесь и да прославьте нашего божественного Отца! Сегодня я, Говард, сын Гирико и Киал, княжьей дочери, беру на себя обязательства править от имени всех моих предков и Отца-Вулкана, благословившего мой род на это. Сегодня и до скончания моих дней я клянусь отстаивать честь и достоинство моего народа. Защищать его от недругов и обеспечивать благополучие. И да не станут мои страсти решающими в принятии решений, и да не повредят они процветанию моего народа. И да не стану я укрывать свою жизнь в ущерб моего народа. Сердце моё с моим народом; душа моя в руках Отца-Вулкана.       Со смирением, твёрдо и прямо Говард произносил слова традиционной клятвы. Народ слушал его, затаив дыхание; у Маинали, стоящей справа и чуть позади, на глазах выступили слёзы гордости за брата. У самого Говарда сердце быстро стучало в груди, а кровь закипала от важности и торжественности момента. Впрочем... было ещё кое-что, что заставляло его испытывать столько смешанных чувств. — Однако прежде чем верховный маг опустит княжий венец мне на голову и я назовусь твоим князем, я хочу, чтобы ты вспомнил о моём предшественнике, — он выдохнул эти слова тише, чем хотел, но они разлетелись громче, чем гром в грозу. — Орлеандо Благополучный подарил нам достаток и процветание золотого века. Любимец нашего Отца, он принёс нам мир, покой и богатство, какие были, когда Вулкан правил нами. Наше княжество достигло пика своего величия и расцвета благодаря его мудрым действиям, и подлое убийство его стало горем и невосполнимой утратой для каждого из нас. Орлеандо был мне дядей, но я мог называть его отцом; каждый из саламандр мог назвать его своим отцом и защитником. Память о нём не угаснет подобно огню Священного Жерла. И прежде чем я официально займу его место, я клянусь перед всеми вами, мои братья и сёстры, перед тобой, верховный маг, и перед тобой, Отец: каждый из виновников вероломного предательства будет наказан мною лично. И наказание это будет беспощадным.       Толпа взорвалась криком одобрения; с разных сторон то и дело виднелись всполохи огня. Говард одобрительно жёстко улыбнулся уголками губ и лишь после этого повернулся к Амальгаме, встав перед ней на колени и склоняя голову. Вампиресса одобрительно ухмыльнулась в ответ — кому, как не ей, знать всё о мести — и водрузила на голову Говарда золотой венец, инкрустированный рубинами.       Новопровозглашённый князь поднял голову и встал с колен. Толпа снова взорвалась криком, приветствуя его как своего законного владыку, и Говард гордо вскинул подбородок. Народ запомнит его как Мстителя, но такова цена за чужие преступления. Что ж, он был готов её заплатить.