Вопросы и ответы

      Лик Франхрасьяна темнеет, стоит ему увидеть преставившуюся душу. Молодая женщина взирает на него с тенью недоверия и опаски, тонкими руками прикрывая большой круглый живот. Владыка Смерти лишь беззвучно вздыхает, чувствуя отчётливо, как толкается в утробе матери полностью сформировавшаяся самостоятельная душа маленького человека. Какой бы ни была причина смерти этой женщины, он ощущал скорбь и сожаление, какие ощущал всегда, когда в его чертог попадали дети. — Идём, госпожа, — протягивая к душе руку, Франхрасьян приглашает её следовать за собой. — Я помогу тебе устроиться в новом доме.       Женщина ступает за ним покорно, хоть и немного несмело. А Франхрасьян размышляет, что ему делать, ведь он впервые сталкивается с похожей проблемой. Беременные женщины ещё никогда не посещали его чертог, а оттого его хозяин ощущал замешательство и искреннее незнание, что делать с этим дальше.       Он слышит шепотки дэвов, с любопытством рассматривающих женскую фигуру. Он ловит обрывки их фраз, угадывая в них схожие вопросы. Должен ли Владыка вмешаться в прерванный цикл? Или позволить женщине провести дальнейшую вечность обременённой бременем тяжёлым, некогда радостным, а теперь горьким? — Что вы думаете, друзья мои? — шагая во мрак, он обращается за советом к помощникам, и дэвы вьются вокруг него, шипя вразнобой. — Разве мы можем что-нибудь сделать? — Не стоит вмешиваться, господин. — Ребёнок умер так же, как и его мать — какая теперь им уже разница? — Тебе не спасти дитя, пусть оно будет связано с матерью.       Дэвы опасаются, и Франхрасьян может понять их сомнения. С такими вызовами им ещё не доводилось сталкиваться. Каково это, вмешаться в процесс после смерти? Могут ли они в принципе это сделать? И каким будет результат?       Франхрасьяном же овладевают сомнения. Он наблюдает за душой женщины, и скорбь и сострадание наполняют его. Душа ребёнка под её сердцем — полноценна и сформирована, так зачем подвергать мать муке вечной беременности? Хватит и тоски о том, что ей так и не удалось увидеть своё дитя, и его жизнь оборвалась, даже не успев начаться... — Моя госпожа, я помогу тебе, — он приходит к ней из мрака, и она смотрит на него с удивлением. Улыбается робко, и Франхрасьян отвечает на её улыбку, аккуратно ловя тонкие ладони и сжимая их в своих руках.       Чего богу Смерти ещё никогда не доводилось делать, так это принимать роды. Но он остаётся рядом с бедной женщиной, поглаживая её по острым плечам. Спровоцировать естественный процесс невозможно, поэтому владыка Смерти тянется к душе ребёнка и проводит её дорогой, помогающей увидеть тусклый мрак чертога скорби. Аккуратно забирает дитя на руки, заворачивая в лёгкую тёмную ткань, и улыбается нежно, прежде чем отдать младенца матери. — Пусть после смерти, но ты можешь приласкать своего сына, госпожа. Ты всегда будешь с ним, хоть он и не вырастет никогда, — губы владыки Смерти мягко коснулись макушки, пока по щекам прижимающей к себе ребёнка матери катились призрачные слёзы. Немая девушка, взятая силой и забитая до смерти камнями — тем не менее она любила своё дитя и заслуживала куда лучшей участи чем та, что уготовили ей жестокие односельчане.       Она становится первой — но увы, не последней. Беременные женщины приходят в чертог владыки Смерти и остаются, и он старается помогать им всем так, как может. Но злой рок догоняет каждую из них на своём сроке, а Франхрасьян далеко не всесилен.       Женщинам, чей срок ещё мал, везёт больше других. Их дети ещё не совсем дети, ведь души их едва начинают зарождаться и ещё не успевают сформироваться даже в зачатке. Так что они остаются лишь в физическом теле, но отторгаются при переходе материнской души через преддверие. Такие женщины приходят свободными от бремени, но полными скорби горя и утраты, и если это в силах Франхрасьяна, он утешает их и дарит им покой.       Женщинам же, чей срок почти дошёл до завершения, владыка Смерти помогает разрешиться от бремени. Приводит в Дом скорби младенцев, отдавая их крохотные хрупкие души матерям. Да, они никогда не вырастут, но и родительницам их не придётся нести на себе тяжкое бремя целую вечность.       Тяжелее всего тем женщинам, что приходят к Владыке посреди своего срока. Их беременность становится проклятием до скончания времён, ведь отторжение ребёнка не происходит, ибо у него уже есть своя душа. Однако и родить его тоже нельзя, потому что эта душа, как и тело, ещё не сформирована до конца и не может функционировать самостоятельно, а потому связана с матерью. И если мать умерла... развиться ей и отделиться уже не дано будет никогда.       Одно могло хоть немного утешать Франхрасьяна: беременные женщины умирали не так часто. Однако о тех из них, кто всё же стали частью чертога скорби, он старался заботиться как было в его силах. Как мог старался облегчить их бремя, особенно утешая тех из них, кому так и не суждено было родить и приходилось бесконечно долго вынашивать дитя в своём чреве. Это не было просто, но это была данность, и Франхрасьян был покорен ей, исправно выполняя свой долг.