Алые языки пламени

Лагерь разбили посреди обширной поляны, обрамлённой с двух сторон лесом. Петуньи белоснежным ковром унизывали траву, отчего та казалась припорошенной снегом. Жаворонки уже кружили высоко в небе, приветствуя новый день. Их щебет смешивался с пением других птиц и шелестом листвы. Поднимающееся из-за холма солнце весело и задорно разливалось по всей округе, стараясь озарить своими золотыми лучами каждый уголок и каждую щербинку. День обещал стать тёплым, неомрачённым хмурыми облаками, стремящимися напомнить о своём могуществе создателю света. Воины Балора торопливо возводили шатёр для переговоров, не обращая внимания на всю красоту природы. А ведь она лишь сегодня столь прекрасна. Завтра всё будет уже по-другому, не менее завораживающе, но по-другому. Огромный шатёр всё же сумел завоевать внимание большинства. Из красного бархата с золотыми вышивками в виде герба дома Бетмора, он должен был стать пристанищем для заклятого врага. Принц наблюдал за всеми приготовлениями издалека. Подходить ближе желания не возникало. До чего же это низко, так стелиться перед людьми – лютыми врагами, которые для отца в одночасье превратились в несчастных и загнанных существ, так нуждающихся в снисхождении. Тот король не проявил бы и толики подобного уважения к Фейри, заставив умирать как крыс. Держась из последних сил, Нуада направился в сторону леса. Эта суета и шум множества голосов слишком давили на принца. Ему хотелось остаться в одиночестве, вдали от всего этого, что было столь противно сейчас. Не выказывая и грамма злости, Нуада стремительно продвигался к намеченной цели, надеясь, что никто не посмеет остановить его каким-либо вопросом. Где-то с левой стороны гоблины делили отловленную птицу. Они любили полакомиться пернатыми созданиями, вызывая тихий ужас у троллей. Все кругом знали о панической боязни троллей к птицам, особенно недолюбливали они канареек. Едва ли это сейчас могло развеселить принца. Ярость в нём закипала с каждой секундой сильнее. Как многое хотелось сказать отцу и заставить его передумать. Даже Птицы не помешали бы состояться этой беседе, пропитанной насквозь негативными эмоциями. Зато мешало вбитое в голову с детства почтение и послушание. Балор его отец, его король, поэтому он обязан подчиниться, переступив через свою гордость и убеждения. Никто не смел перечить владыке. Добравшись до опушки леса, Нуада оглянулся на раскинутый лагерь. Настанет день, и все будут жалеть о столь опрометчивом решении. Как скоро это случится? Мудрейшие из мудрейших не смогли бы дать точный ответ. Покачав головой, принц двинулся дальше… Уже долго он бродил меж зеленеющих деревьев. Их ветви покачивались в такт проворному ветру, с невероятной ловкостью блуждающему среди многовековых гигантов. Кое-где виднелись лесные вьюны, так заботливо окутывающие пни и ещё совсем молодые деревца. На их же собратьях, отличавшихся почтенным возрастом, обосновался тёмный мох. Бархатом он обволакивал потрескавшуюся кору и выступавшие из земли корни. Иногда на пути возникали ели. Их пушистые ветки излучали дивный аромат хвои. Несколько белок торопливо лущили упавшие на землю шишки. Завидев приближающегося принца, зверьки побросали свои дела, стремительно забравшись на верхушку дерева, спугнув при этом пару птиц. Напрасная предосторожность, ведь Нуада их даже не заметил. Сейчас его тяготили мрачные думы, наперебой убеждающие принца остановить это безумие. Продолжая прокладывать путь вперёд, он едва не запнулся о сплетённые замысловатым узором корни деревьев. Это заставило принца приостановиться. Где-то совсем недалеко плескалась вода. Ориентируясь на доносившиеся звуки, Нуада добрался до совсем небольшого лесного озера. Оно не было затянуто ряской, дно не устилал скользкий ил, а камышей здесь не было и в помине. Кристально чистая вода, лизавшая травянистый берег, пронизывалась ощутимой энергией. Подобные озера встречались нечасто, даже не в каждом лесу. Их находка приравнивалась к настоящей удаче. Не спеша обойдя озеро, принц опустился на траву. Достав небольшой пузырёк, закупоренный золотистой крышечкой с красным камнем, Нуада без сомнения выплеснул из него содержимое, желая наполнить чистой магией. Она непременно пригодится в своё время - такие вещи бесполезными не бывают. Однажды нечто подобное спасло принцу жизнь, когда он столкнулся с отрядом слоа. Бой тогда завязался не на жизнь, а на смерть. Каким бы искусным бойцом ни являлся Нуада, но даже ему было не под силу тогда одолеть две дюжины нежити. А те знали о врождённой слабости эльфов к обычному железу, способному в кротчайшие сроки отравить кровь. Раненный в плечо железным клинком, принц был оставлен нежитью на верную гибель. И дни его были бы сочтены, если бы не сильное противоядие, которое он так кстати приобрёл в поселении гоблинов. Теперь же в руках принца находилось кое-что посерьёзней. Присмотревшись к абсолютно бесцветной жидкости, Нуада поспешил убрать пузырёк и отойти от озера на некоторое расстояние. Большое количество магической энергетики пагубно влияло на всё живое, именно поэтому в подобных источниках никогда не водились рыбы и другие водные существа. Животные также обходили такие места. Принц уже издали окинул озеро взглядом. Захвати люди эти края, и мир навсегда лишился бы ещё одной частички волшебства. Эти варвары ведь не ведали об истинных дарах природы, они без разбору уничтожали всё ради своих новых безобразных построек. Вдохнув сквозь зубы, принц остановился. Злость опять начинала брать верх. Если бы люди наносили вред лишь природе, что уже без того делало их ничтожными тварями в глазах эльфа, но они осмелились нанести удар по самому принцу. При этом воспоминании солнечное сплетение будто бы сжимали стальные тиски, не давая вдохнуть. Прислонившись к шероховатому стволу дерева, Нуада запрокинул голову, стараясь выровнять дыхание. Если бы он мог, то саморучно прикончил бы всю бесчестную семью короля Леонарда. Всех! Кроме его дочери. Принц не смог бы занести оружие над женщиной. Зато с этой миссией отлично справились бы тролли. Им всё равно кого убивать, они беспрекословно выполняют приказы. Такое порой приходится весьма кстати. И опять же принцу оставалось лишь в мыслях терзать людей, забирая их никчёмные жизни. Балор намерен заключить перемирие - это не укладывалось в голове принца. Как ни старался он найти потаённый смысл в поступке отца, всё было напрасным. Сам того не замечая, принц уже сжимал своё копьё. Он ещё возьмёт своё. Он же поклялся поквитаться со смертными. А нарушить клятву означало пасть и опозорить себя до скончания веков. Честь ценилась у эльфов более всего остального. Следуя правилам, они никогда их не нарушали даже в угоду своих желаний. И кто знает, может, ночами Фейри Благого двора проклинали те самые правила и ненавидели их блюстителей. Принц покачал головой, опуская глаза вниз на серебряный наконечник. Кровь. Откуда? Нуада взглянул на свою ладонь и пальцы, украшенные теперь глубокими порезами. Слишком сильно он сжал обоюдоострое лезвие. На траву закапала карамельного цвета кровь. Сжав пальцы в кулак, Нуада смотрел на бегущие по белой коже кровавые дорожки. Он не чувствовал боли – уже давно привык к ней. Тело можно приучить терпеть различные муки, но не душу. Он отомстит. Непременно отомстит людям. Прозвучавший вдали рог заставил принца опомниться. Сейчас он не станет тешить себя надеждами. Он подумает над этим позже, когда придёт время. Сейчас же Нуада не мог ослушаться своего короля. Он покорно примет его решение, не посмея более возражать. Успокоив себя призрачной мыслью о воле судьбы, Нуада отправился обратно к лагерю. Вот-вот прибудут послы людского рода. Принц не знал, откуда в нём взялась стальная уверенность, что короля Леонарда он не сумеет лицезреть. Порой Нуада просто что-то знал, хотя даром провидения не обладал. Путь обратно занял больше времени, чем предполагал принц. Не думал он, что настолько углубился в чащу леса. Миновав то озеро, принц преодолел папоротниковые заросли, а дальше путь его лежал по лесным пригоркам и оврагам. Спустя треть часа Нуада вышел к лагерю, масштабно обосновавшемуся на поляне. В глаза сразу бросились вражеские знамёна вдали. Их принц всегда отличит от других. Лишь у людей было столько помпезности во всём. На знамёнах был изображен огромный златогривый лев, своими лапами давящий город и тянущий морду к звёздам. Казалось, просто знамя, но сколько правдивого смысла читалось в нём. Вся суть человечества в одном рисунке! Уничтожать всё и тянуться за новыми целями. Пальцы принца непроизвольно сжались в кулаки. Нет, он будет сдержанным и не ударит в грязь лицом. Хотя вопрос довольно-таки спорный. Вся сложившаяся ситуация без того сплошная грязь, затягивающая по самое горло. - Только прибыли, - рядом возник Ардал. – Пять дюжин всадников. - И что же? – поинтересовался принц. - Пока ничего, - пожал плечами военачальник. – Владыка людской своим прибытием нас не осчастливил. Зато его сын взвалил на себя эту обязанность, желая говорить от имени своего отца. - Так предсказуемо, - покачал головой Нуада. Он не был удивлён, ведь именно такой ход событий и предполагал. - Что с рукой? – Ардал решил не продолжать тему, тем самым пытаясь не раззадоривать гнев Нуада. - Ничего, - отмахнулся принц. Рана на руке его сейчас заботила меньше всего. Они стремительно приближались к бархатному шатру. Нуада кинул взгляд на своё войско. Они смотрели на своего принца, ожидая приказа. Одно его слово, и они ринутся в бой. Они были верны принцу и разделяли его убеждения, знали, за что проливали кровь. Нуада остановился, взирая на своих верных соратников. Быть может, он всё же осмелится отдать приказ? Всего один взмах руки. Сразить шестьдесят человек ничего не стоит, правда, завяжется бой с армией Балора, и эльфийский клан расколется надвое, что приведёт к рождению междоусобных воин среди самых благородных созданий. Не бывать такому! - Мой принц, - Ардал обернулся к другу, положив руку ему на плечо. – Ваш отец и король ждёт. Нуада ничего не ответил, лишь молча продолжил путь. Ардал выдохнул. Он опасался возможного поступка со стороны Нуада. Сердце Ардала на те несколько секунд даже замерло. К чьей стороне он тогда примкнул бы? Он клялся в верности и непорочности духа перед королём, но принц был его лучшим другом. С самого детства они шли плечом к плечу. Благо Нуада избавил его от непростого выбора и дальнейших мучений совести. - Возьми, - военачальник протянул принцу матерчатый бинт, дабы перевязать кровоточащую рану. Перевязывая руку, Нуада вошёл в шатёр. Первым делом в глаза бросились только прибывшие воины короля Леонарда. Во главе стоял довольно-таки высокий молодой человек с тёмно-каштановыми волосами. Держался он раскрепощённо, на губах присутствовала даже лёгкая улыбка. Но глаза принца сложно обмануть. Как бы человек ни притворялся, он всегда мог различить подвох. Этот смертный храбрился, на правде же испытывал страх, оказавшись среди недавних врагов. Иначе для чего так обряжаться в латы и таскать с собой три меча и несколько кинжалов? Воины за его спиной также были при полном боевом обмундировании. Благо у них хватило ума не держаться за рукоять мечей, тем самым выказывая свою высшую степень недоверия. Не улыбнувшись, но и не выдав презрения, Нуада направился к своему отцу. Балор сидел на троне, спинку которого украшали затейливые завитки, присущие дому Бетмора. За довольно длинным прямоугольным столом расположились некоторые советники короля. Нуада всегда задавался вопросом: для чего они вообще нужны, раз всегда принимают сторону своего владыки? За последние несколько сотен лет они не осмелились ни разу высказать своё мнение, оно ведь было – принц видел это в их глазах. По обе стороны от короля и за его спиной стояли Птицы, в любой миг готовые придать смерти посланцев. Также принц приметил Кахира, рассматривающего людей. Куда уж без него, всегда тенью следовавшего за Балором. - Atar, - принц склонил голову в знак уважения.* Балор кивнул в ответ. При посторонних он всегда был немногословен, а порой и вовсе безмолвен, как сейчас. Это ничуть не задевало принца. Он сам никогда не стремился выносить свои эмоции на всеобщее обозрение. То, что творится у него внутри, лишь его дело, и остальным даже примерно предполагать не следует. - Haryon Nuada, - заговорил человек.** Принц медленно перевёл взгляд в его сторону. Как же отвратительно было слышать родной язык из уст этого человеческого создания. Что-то подсказывало, что именно он сын короля Леонарда. Другие воины на эту роль совсем не подходили, не было в них чего-то королевского. А в этом, как не прискорбно было осознавать, чувствовалась некая стать. Ничего не отвечая, Нуада продолжал молча взирать на воина. - Ni yondo aran Leonardo - Haryon Roiberd, - представился молодой человек.*** - Мы знаем признанный язык, - Нуада не мог вытерпеть такого исковерканного произношения. – И поскольку в сей день мы собрались здесь для переговоров и принятия важного решения, будет разумнее использовать именно признанный всеми язык, а не язык одной из сторон. Голос Нуада звучал спокойно, с расстановками. Принц полностью взял контроль над своими чувствами и мыслями. Он не посрамит отца и свой род, не станет уподобляться нелепым оскорблениям и подначиваниям. Он принц, он воин, он мужчина. Слабость, страх, неуверенность – эти низкие чувства не для него. Продолжая смотреть в глаза своего собеседника, Нуада пытался проникнуть в его суть. Каков из себя сын Леонарда? Человек падший, это однозначно. Не может трус быть достойным, а достойный никогда не отклонил бы поединок. И всё же трусость не являлась единственным и самым страшным пороком этого человека. Под этой личиной скрывалось многое. Роиберд отвёл взгляд, почувствовав себя прожигаемым насквозь. Тут любому стало бы неловко. Нервно сглотнув, он быстро взглянул на принца, после чего приковал свой взор к Балору. Эльфийский король казался ему куда приветливее и радушнее, нежели его грозный сын. Настоящий цербер, как говорили человеческие воины. И Роиберд не забыл о том, как изощрился, желая отклонить предложение Нуада сразиться. Эльфийский принц даже любезно отдал право выбора оружия своему сопернику. Если же вдуматься в смысл, то Нуада предложил выбрать оружие, которым убьёт соперника. Роиберд погибать вовсе не хотел, а идти в бой против эльфийского принца являлось чистым самоубийством. Увы, судьба всё равно решила столкнуть их лицом к лицу. - Отец получил ваше послание, - немного помолчав, начал молодой человек, понимая, что все здесь ждут его речи. Голос его прозвучал хрипловато. – Он так же как вы, владыка Балор, считает, что перемирие между людьми и Фейри положит начало новой жизни, где не будет места жестоким кровопролитиям. Последующие поколения не должны страдать от гнёта войны и разрушений. Дети должны знать своих отцов и дедов, жёнам не пристало оставаться без мужей, оплакивая их тёмными ночами. Ни одна жизнь больше не должна сгинуть в небытие под натиском смерти. - Твой отец, принц Роиберд, мудрый человек. Рассудил он верно. – Нуада покосился на Балора. – Не должна больше проливаться кровь. Слышал, ты потерял брата в одном из последних сражений. Скорблю о твоей потере. - И я скорблю. - Человек склонил голову и положил руку на сердце. – Мой старший брат отважно бился. Увы, ему не суждено больше встретить восход солнца, но пал он достойно. Нуада слушал, стараясь не усмехнуться. Почему короли смертных об этом раньше не подумали? Им была не важна судьба подданных, они хотели лишь повелевать и покорять. Пошли на Фейри с мечом, от меча и погибли, теперь же скорбят и плачутся. Роиберд продолжал говорить наполненную горечью утраты речь. Заученная вне всяких сомнений. Слова, идущие от сердца, всегда отличаются от тех красивых, грамотно сплетённых, но всё же лживых слов. - В знак признательности и примирения, отец передал вам это, - молодой человек дождался, пока один из его воинов поднесёт золотой ларец. В нём покоился украшенный сапфирами футляр. Нуада присмотрелся к футляру. Что же там может таиться? Послание? Почему его не передали на словах? Или, быть может, это уловка, и футляр таит в себе опасность? Приготовившись в любой момент пустить в ход оружие, принц внимательно следил за каждым действием Роиберда. Тот уже передал футляр в руки отца. Печать не сорвана, но что кроется под ней? Ещё в самом начале войны один из людских королей таким образом избавился от родного брата, передав в футляре ядовитую змею. Несколько напряжённых секунд длились слишком долго. Готовый к чему угодно Нуада немного удивился, увидев лишь два документа. Балор бегло ознакомился с одним, одобрительно кивнув при прочтении. Зато второй вызвал куда больший интерес эльфийского правителя. Уже углубившись в прочтение, он не упускал ни слова. Нуада тем временем присматривался к молодому человеку. Судя по всему, тот не имел ни малейшего понятия, о чём были те два послания. Неужели король не доверяет собственному сыну? Люди – что с них взять. Желая увидеть хоть несколько строк, Нуада присмотрелся к одному из пергаментов. В этот миг отец поднял на принца глаза. Его взгляд не был удивлённым, в то же время оценивающим, сомневающимся. Столько различных эмоций промелькнуло в этих родных глазах, что Нуада невольно напрягся. О чём же там пишет король Леонард? Этот вопрос сделался приоритетным на данный момент и требующим скорейшего ответа. Балор быстро свернул послание, не дав принцу вникнуть в его смысл. А Нуада чувствовал, как внутреннее напряжение нарастает. Не по душе был ему взгляд отца. - Передай королю Леонарду моё согласие. - Балор поднялся со своего места, убирая послания обратно в футляр. Нуада был крайне раздосадован. Это чувство на мгновение проступило на лице принца, тут же успешно сокрытое. Любой документ после прочтения отец всегда передавал ему, сейчас же по непонятным причинам пренебрёг этим. Можно ли расценивать это недоверием или же банальной забывчивостью короля? Глупости! Отец его не настолько стар, чтобы позабыть о сложившихся традициях. Причина крылась в чём-то другом. Балор намеренно утаивал какой-то факт или условие примирения. Следуя за отцом, Нуада погрузился в свои размышления, иногда поглядывая на Роиберда, идущего на приличном расстоянии от эльфийской свиты. Похоже, молодой человек также размышлял над ситуацией. Покинув шатёр, Нуада вдохнул свежий воздух. На природе всегда лучше думалось, чем в чадящих от факелов помещениях. Возможно, он зря себя накручивал, но ущемлённое самолюбие соглашаться с подобным не желало, выдвигая одну теорию за другой. Балор пренебрёг не только условными традициями, а также отношениями с собственным сыном и всё из-за какой-то бумажки от людского короля. Немыслимо! И прежде подобного не случалось. Обернувшись к отцу, Нуада изобразил спокойствие на лице. Он задаст все вопросы чуть позже, следовало просто запастись терпением. Им же принц всегда обладал. Оставаясь на некотором расстоянии от продолжающих беседу теперь уже состоявшихся союзников, Нуада наблюдал, как они пожимают друг другу руки, тем самым ещё раз подтверждая мир. Десятилетия беспощадных воин, отстаивание интересов, борьба за право первородства и всё в миг разрушено этим жестом. Так просто и так банально. Опустив глаза, принц подавил в себе тяжёлый вздох. Этот день никогда не померкнет в его памяти. Нуада будет помнить ту тишину, стеной возведённую вокруг многотысячной армии. Сильный порыв ветра, заставивший всколыхнуться знамя над шатром. И солнце, внезапно прикрытое большим облаком. Именно этот день станет отправной точкой, заставившей судьбу принца пойти иным путём, испещрённым болью и потерями. * Отец ** Принц Нуада *** Я сын короля Леонарда – Принц Роиберд