Алые языки пламени

Совет длился, казалось, целую вечность и мог не заканчиваться ещё столько же. Что только не успели обсудить: людей, отдельно короля Леонарда, помощь троллей и гоблинов, злодеяния Неблагого двора, вершившееся во время войны, также не забыли упомянуть о потерях и ущербе, нанесённых за эти годы. Из одной темы тут же выливалась другая, со всеми своими особенностями и нюансами. Ближе к ночи, когда солнце уже опустилось за водную гладь и день угас, оставив на небе лишь размытые розовые блики, Балор завершил совет. Он решил дать отдых всем, а после завтрашнего пира обещал вновь всех созвать для оглашения важного решения. Все сочли речи своего короля несколько странными, ведь прежде нечто важное не откладывалось на потом. Более всех был удивлён сын Балора, он не узнавал своего отца - что-то того тяготило. Но принц не смел задавать вопросов, уповая на скорое их разрешение. По завершению совета Нуада отправился к сестре. Ему казалось более немыслимо находиться на расстоянии; как две части одного целого они должны быть вместе. Эта невероятная тяга сохранилась, ничуть не померкнув с детства. Уверенно вышагивая по коридорам, принц теперь мог в полной мере осознать и насладиться возвращением домой. Родные своды ничто никогда не заменит: ни леса, с присущей им чарующей атмосферой, ни морские берега, усыпанные песком, ни тем более военные лагеря. Чего стоили потолки, украшенные лепниной и золотыми изразцами, а полы из гладко отшлифованного мрамора. Разве подобное можно было повстречать в самых роскошных человеческих замках? Никому из людского рода не дано было познать истинной красоты и утончённой изысканности. Никогда нога человека не ступит в эльфийские владения, которые не должны оскверняться даже подобными мыслями. Лишь Фейри открыта дорога в чертоги короля. Взбежав по широкой лестнице, обрамлённой по бокам резными перилами, Нуада устремился к следующему коридору. На стенах плясали тёплые блики, отбрасываемые горящими факелами. Завитки и затейливые листочки, выточенные в камне, казалось, оживали в этом танце. Миновав добрые двести метров, принц достиг западного крыла. Осталось совсем немного, и он сможет увидеть сестру! Наконец они смогут поговорить по душам, не в своих мыслях – по-настоящему. Этого сильно не хватало, ничто не могло заменить живого общения. Постучав в дверь чисто ради приличия, Нуада вошёл в комнату сестры. Сразу почувствовался тонкий аромат эфирных масел, которыми всегда благоухали покои Нуалы. Здесь эльфийский принц чувствовал себя непринуждённо; каждый предмет, шуршание платья сестры, её нежный голос – наводили пелену спокойствия. Пройдя комнату, где принцесса обычно принимала гостей, Нуада остановился в дверях в спальню. Нуала была в окружении своих служанок. Одна из них расстилала постель, другая не спеша гасила свечи, а третья обрабатывала специальными мазями рану на спине принцессы. Она никак не заживала, и Нуада знал это, ведь сам порой чувствовал, как рана кровоточит. Людские мечи всегда оставляют плохо излечимые отметины, всё дело в их стали, отравляющей кровь Фейри. Молча наблюдая, как Нуала терпит боль, принц с сожалением понимал, что плохо её ощущает. Он должен чувствовать всё это, он был невнимателен и пропустил подкравшегося врага. Но принц настолько привык терпеть боль, что она стала обыденной, порой едва ощутимой. - Принц, - заметила его одна из служанок и присела в поклоне. Остальные встрепенулись, тоже спеша выказать принцу своё почтение. Накинув на Нуалу красивый парчовый халат в голубых оттенках, девушки поспешили удалиться из покоев, оставив брата с сестрой наедине. Принц дождался, когда щёлкнет замок. Этот тихий, практически неслышный звук заставил его улыбнуться. Сделав несколько шагов вперёд, Нуада смог заключить сестру в объятия, стараясь не задеть рану на её спине. Нуала прижалась к широкой груди брата и только теперь смогла спокойно выдохнуть. - Я так опасалась, что война затянется ещё на десятилетия, - прошептала девушка. – Мы не виделись целую вечность будто. - Теперь война окончена, и мы снова вместе. Нуала чуть отстранилась, заглядывая в глаза брата. Как же ей не хватало этого тёплого любящего взгляда. Прикрыв глаза, Нуала коснулась его лба своим. Кого-то роднее для неё не существовало. Возможно, всё дело лишь в их необычной связи, а возможно, в чём-то другом. - Наконец твоё сердце полностью открыто для меня, - прошептал Нуада, касаясь сестры. - Зато твоё как прежде закрыто от меня, - ответила принцесса, кладя ладонь на грудь брата. - Слишком много ужасов оно таит в себе, тебе не следует знать. Нуала снова прильнула к принцу. Не нужны были даже слова, пропитанные сплошной банальностью, глазами и прикосновениями можно сказать куда большее. Прислушиваясь к мерному стуку сердца принца, девушка ощущала себя счастливой. - Я бы исцелил все твои раны, если бы мог, - еле слышно произнёс Нуада, гладя сестру по шёлковым белым волосам. – Прости меня. - Я всё стерплю, только больше не покидай меня, - попросила Нуала. Эльфийский принц отстранился. Он знал, что время для подобного разговора настанет, но не думал, что так скоро. Он не хотел расстраивать сестру, зная, насколько болезненно она воспримет подобные вести. Отойдя в сторону окна, Нуада взглянул на бледный месяц, повисший посреди тёмно-синего неба. И звёзды сияли этой ночью неярко, их едва ли можно было различить. Вздохнув, принц продолжил молчать, подбирая подходящие слова. Он знал, Нуала без того уже поняла всё, но следовало самому озвучить неприятные новости. - Ты знаешь, мой путь ещё не окончен. Нельзя останавливаться на полпути. - Я понимаю, - кивнула Нуала. – Не пристало воину отказываться от намеченного. - Я знал, что ты поймёшь меня, сестра, - принц обернулся. – Но пока я здесь. Он протянул руку, призывая к себе Нуалу. Девушка приблизилась и сплела свои пальцы с пальцами брата. И опять тишина. Вроде бы столько хотелось сказать, но теперь все слова иссякли. Принцесса не осмеливалась спрашивать о войне - все следы были на её теле. Говорить же, как она скучала было глупо, ведь Нуада, как никто другой, знал это. Положив голову на его плечо, Нуала любовалась звёздами. Как же хорошо было в детстве, когда никакие трудности и проблемы не тяготили их души, когда не надо было опасаться за жизнь брата. Самое большее, чего в совсем юном возрасте боялась принцесса, так это разбитых коленок да ссадин из-за желания брата скорее постигнуть боевые искусства. Хотела бы она и сейчас беспокоиться об этом. Теперь же рядом с ней стоял мужчина, умудрённый опытом, прошедший множество испытаний, умелый воин и наследник трона. Когда-нибудь Нуада взойдёт на престол и продолжит дело отца, и его отца. Отчего-то Нуала пребывала в уверенности, что правление её брата свершило бы грандиозный переворот. Но пока он являлся лишь принцем, не смеющим перечить своему правителю. Так простояли они долго, погружённые каждый в свои мысли. Сегодня принц не сумел ощутить былое спокойствие, находясь в этих столь любимых покоях. Его тяготили думы об отце. Что же тот скрывал? - Уже очень поздно, драгоценная моя сестра, - целуя её в лоб, проговорил Нуада. - Скоро придёт новый день. - Нуала положила руки на его плечи. – Отпусти все сомнения прочь, пусть они не бередят твою беспокойную душу. Все тягости уже позади, и не будет их больше. Остальное не столь страшно. Принц улыбнулся. Нуала всегда грезила о лучшем. Даже в самом начале войны она не верила в ужас происходящего. Нежная и кроткая, она никогда не воспитывалась в неведении от всех суровостей жизни. Наверное, такова была сущность Нуалы: не видеть плохого. Увы, её дар провидеть как прошлое, так порой и будущее, лишал спокойной жизни. В детстве вспышки видений случались редко, но дальше это обострилось. Чем старше становилась Нуала, тем чаще они вспыхивали. Она научилась жить с дарованным проклятием, вот только принц не мог свыкнуться с подобным. - Сегодня тебя не будут мучать кошмары, брат мой, ведь мы рядом, - улыбнулась принцесса. Нуала оказалась права, этой ночью принц не видел ничего тревожного: не мелькали непонятные фрагменты, перед взором не скользили мутные лица, отсутствовал туман, и не было боли. Спокойный сон впервые за столько лет. Несколько часов, скованных бархатной тьмой пролетели незаметно, но принц чувствовал себя по-настоящему отдохнувшим. А дальше время побежало ещё быстрее: подготовка к празднику украла несколько часов, положенные беседы с приближёнными, и, наконец, сам праздник. Больше столетия дворец не видел пиршеств, сегодня же традиции вновь возродились. Опять накрыли длинные столы с венчавшими их поистине королевскими блюдами. Эльфийский грюйт, оставляющий на языке приятное послевкусие корицы, обещал немного затуманить светлые головы Фейри. Льющаяся музыка арф заполняла тишину зала. Не было грандиозно-торжественных речей или громких возгласов, славящих короля и воинов, – всё проходило чинно и мирно, без излишних эмоций, ввергающих в хаос. Не подобало высшим созданиям опускаться до первобытности. И всё же, несмотря на невозмутимость, чувствовалась атмосфера праздника. Она витала в воздухе, окутывая всех и каждого. А танец эльфийских дев зачаровывал своей необыкновенной магией движения. Каждый жест о чём-то рассказывал, каждый поворот головы в совокупности с плавным движением повествовал целую историю. Белые шёлковые платья, струящиеся до самого пола и расшитые у подола разнообразными узорами, придавали ещё большую утончённость танцовщицам. Будь тут сейчас гоблины и другие Фейри, они бы устроили безумные пляски, походившие на невообразимый шабаш. Когда же небо украсили ночные светила, праздник подошёл к концу. Первым удалился Балор в сопровождении Кахира. Большую часть праздника король о чём-то беседовал с ним. Хотел бы принц знать причину столь продолжительного разговора. В нём всё больше крепла уверенность, что отец намеренно утаивает какие-то важные факты касательно заключения мира с людьми. Что же было в том послании? Этот вопрос стал навязчивым. К сожалению, друг принца также пребывал в полном неведении – Балор не открыл и ему тайну. Утром же стало известно, что с первыми лучами огненного светила Кахир покинул эльфийские владения с поручением короля. - С ним отправилось ещё с десяток всадников, - рассказал Ардал, шествуя по правую руку от принца. – Вооружённых, – уточнил он после некоторого молчания. - Знаю, - отмахнулся Нуада, но брови его нахмурились. - Куда они держат путь? На восток или на юг? И что с собой они увезли? – интересовался Ардал, будто принц мог знать ответы на подобные вопросы. - Спрашивать следует не у меня, - покачал головой принц, окинув друга недовольным взглядом. – Распоряжений я никаких не отдавал. - Ты поразительно спокоен, - приглядевшись к наследнику короля, подметил Ардал. – Неужели тебя совсем не занимает, что было в том ларце и кому он предназначается? - Конечно же занимает! – остановившись, немного повысил голос Нуада, тут же беря себя в руки. Его вспышки злости ничем не помогут. – Не время говорить об этом. - Ближе к вечеру вернёмся. - Немного погодя, Ардал завёл другую тему. - Возможно, придётся углубиться в чащу леса, кто знает, где блуждают неблагие и горстка тех отщепенцев. Можем не вернуться и до следующего вечера, - Нуада предпочёл рассуждать рационально. Это не была простая вылазка в лес, не предвещавшая нападений и различных внезапностей, тут дела обстояли куда серьёзнее. - Горстка тех отщепенцев может превышать несколько сотен. Удар в спину нам обеспечен, - как бы невзначай заметил военачальник. - Привыкать ли нам? – усмехнулся принц. Они спустились по лестнице, ведущей из дворца. Запоздавших друзей уже ожидал отряд, насчитывающий пятьдесят воинов. Принц решил действовать предусмотрительно, не ограничиваясь лишь дюжиной своих лучших солдат. Кто знает, с чем именно им придётся иметь дело? В том, что кто-то из неблагих непременно встретится, – Нуада ничуть не сомневался. Он знал, как отыскать тайные тропы и знаки, указывающие на мелкие обители врагов. - Мой принц, - разведя руки в стороны и поклонившись, поприветствовал Аингус. - Можем отправляться, - кивнул Нуада. – Путь отнюдь не близкий. Птицы уже направились к воротам, за ними последовали остальные. Сам принц чуть замешкался, оглянувшись на дворец. Он знал, что Нуала провожает его, глядя с балкона, - это являлось в своём роде традицией. Улыбнувшись напоследок сестре, Нуада собрался нагонять отдалившийся отряд, но его внимание привлёк гофмейстер, со всех ног спешащий вперёд. Никогда прежде принц не видел такой прыти от восьмифутового долговязого создания, всегда отличавшегося особой медлительностью. Подбежав к принцу, гофмейстер постарался перевести дух. Запыхался он прилично. Наспех оказав знак почтения, он начал невнятно что-то бормотать. - Помедленней, гофмейстер, - отчеканил принц. Он сильно недолюбливал окружение своего отца, считая каждого из двенадцати советников жалким и недостойным, не имеющим своего собственного мнения. – Ни слова не могу разобрать. - Его величество, - куда внятнее повторил приближённый Балора, - желает видеть вас до отъезда. - Дело столь важное? – Нуада приподнял бровь. - Весьма, мой принц. Эльф глянул на выезжающий за ворота отряд. Как же не вовремя Балор вознамерился поговорить, но перечить отцу и королю являлось недозволительной дерзостью. Что ж, свой отряд он успеет нагнать. Не дожидаясь вновь неторопливого гофмейстера, Нуада быстро взбежал по лестнице во дворец. Предстояло добраться до тронного зала как можно быстрее. Стараясь предугадать, чем же обусловлена такая срочность, принц склонялся к двум вариантам: либо король владеет какими-то важными сведениями о творящемся в лесах, либо он, наконец, решил поведать тайну, сокрытую в том послании короля Леонарда. Витая в своих рассуждениях, Нуада не заметил, как добрался до огромных дубовых дверей с высеченным на них рисунком в виде Айглена и кружащих вокруг него одиннадцати небесных светил. Стража распахнула перед принцем двери, позволяя войти в тронный зал. Сделав с десяток шагов вперёд, Нуада преклонил колени перед королём. - Tyulya, yondo nya, - Балор сделал жест рукой, позволяя принцу подняться. * Нуада встал, оглядывая зал. Рубиновая дорожка вела к малахитовому трону, выточенному мастерами-гоблинами ещё несколько тысячелетий назад. Позади трона красовалось окно, возвышающееся от самого пола и до потолка. Стекло в нём заменяла тончайшая перламутровая слюда, необыкновенно мерцающая и переливающаяся в солнечных лучах, озаряя весь зал бликами дня. Две сорокафутовых статуи, располагавшиеся по обе стороны от королевского трона, держали двуручные мечи. Облачённые в доспехи, они являлись самыми грозными стражами Балора. Светящиеся голубые глаза пристально наблюдали за каждым вошедшим в тронный зал. У ног огромных каменных стражей полыхал огонь, поддерживающий в них жизнь. Стоит его затушить, и стражи выронят из рук свои мечи, а глаза их потухнут навсегда. У пьедесталов неподвижно стояли Птицы, также охранявшие своего повелителя. Огромные широкие мечи, больше смахивающие на тесаки, в любой момент могли настигнуть недоброжелателя, явившегося с визитом. - Подойди ближе, - попросил Балор. Принц повиновался. Приблизившись к трону вплотную, он заметил в руках отца тот самый свиток, не дающий столько дней покоя. – Прочти это. Нуада взял протянутый ему свиток и медленно развернул. Письмена были выведены на признанном языке. Король Леонард излагал о своей радости касаемо заключённого перемирия, также присутствовало много формальных вежливостей. Принц внимательно вчитывался в каждое слово, пытаясь найти хоть что-то важное. Неужели отец стал бы скрывать это банальное письмецо? Но вот глаза принца наткнулись на нечто устрашающе интересное. Быстро глянув на Балора, он продолжил прочтение, чувствуя, как холодеют пальцы. - Что это? – с расстановками спросил Нуада. В его глазах закипал гнев. Пальцы сжали пергамент. Казалось, ещё мгновение и принц разорвёт послание в клочья. Такой поступок был ниже его достоинства, поэтому Нуада сдержался. Продолжая взирать на отца, он ожидал ответа. - Это предложение короля Леонарда, - спокойно ответил эльфийский правитель, поднимаясь из трона. - И ты дал согласие! – выпалил Нуада. Его возмущению не было предела. - Да, - кивнул Балор. Такой простой ответ, состоящий из пары букв, был острее любого лезвия и смертоноснее любого яда. – Этот брак укрепит союз между нашими народами и на долгие столетия обеспечит мирно сосуществование, ведь не стоит полагаться на одно честное слово и подпись в документе, который со временем истлеет. Нуада изумлённо глядел на отца, впервые в жизни не находя подходящей ответной реплики. Он не хотел верить в сказанное. Казалось, что может быть хуже позорного перемирия с людьми? Лишь брак, заключённый с им подобной. Прикрыв глаза, принц продолжал молчать. - Король Леонард отдаёт тебе в жёны свою единственную дочь. Мы должны оценить столь значимый дар, - продолжал Балор, вырывая сына из череды сумбурных мыслей. - Дар? О каком даре ты говоришь, отец? Они люди! Порочные и лживые, не имеющие никаких моральных ценностей. Их так называемый дар оскорбителен для нас! - Твоя ненависть застилает пеленой глаза, не позволяя видеть положительные людские качества, - голос отца сделался твёрже. – Незачем лелеять обиды и греть мечту о мести. Всё в прошлом, а мы, как достойные правители, должны смотреть далеко в будущее. - Я не пойду на это. Нет, - гордо вскинув голову, проговорил Нуада. Он из последних сил старался не поддаваться своим эмоциям, буквально рвущим его на части. - Всё уже решено. Не стоит забывать о своих обязанностях. - Обязанностях? – горько усмехнулся принц. – Эта связь опорочит моё имя, весь наш род! Всех Фейри! Неблагие будут насмехаться над нами до скончания дней! - Слишком много ты печёшься о чужом мнении. Как ты преподнесёшь этот брак, так и будут его воспринимать, - продолжал убеждать сына Балор. – Уже более пяти столетий род эльфов не растил новых поколений, а людские женщины весьма плодовиты. Она сможет подарить тебе наследника, возможно, даже нескольких. Нуада сделал шаг назад. Пытаясь переосмыслить отцовские слова, он с ужасом понял всю их значимость. - Никогда полукровки не смогут занять достойного положения, тем более править! – буквально выплюнул принц. - Они будут твоими детьми, - король положил руку на плечо сына. – Ты будешь любить их, подобно тому, как я люблю вас с Нуалой. - Нуалу ты тоже отдашь кому-нибудь? – принц очень обеспокоился этим вопросом. - Речь идёт лишь о тебе. - И я ещё раз повторяю «нет»! Нуада смахнул со своего плеча руку отца и нервно принялся расхаживать от статуи к статуе. Балор вполне мог понять чувства сына. Он полагал, что тот будет рьяно противиться предстоящему браку. Не зная, как лучше преподнести новость, Балор решил дождаться возвращения во дворец. Слишком рискованно было сообщать подобное принцу тогда, во время переговоров, ибо ожесточённые бои могли возобновиться в тот же день. - Отец, вспомни о традициях людских королей! Об их непристойных связях! Братья женятся на сёстрах. Их дети – плоды инцеста. Нет более страшного греха, чем кровосмешение. И ты готов разбавить нашу благородную кровь их осквернённой кровью?! – голос принца уже срывался на крик. Тяжело дыша, он пребывал в полнейшем негодовании. – Что затуманило твой разум? Как ты мог решиться на такое? - Это их традиции, не стоит относиться к чужим обычаям столь предвзято, сын мой. Будь терпимей, - посоветовал Балор, не осуждая поведение принца. - Твоя немыслимая любовь к людям погубит всех нас, отец. Запомни мои слова и отошли свой отказ от готовящегося безумства. Нуада не поклонился отцу, покидая тронный зал. Он пребывал в безумной ярости, готовый разметать на своём пути что угодно. В голове пульсировала одна лишь мысль о браке с дочерью короля Леонарда. Не бывать этому! Никогда. Лучше принять смерть в бою, чем делить ложе с презренным созданием и растить детей от неё. * Встань, сын мой