Алые языки пламени

В тот день Нуада всё же нагнал свой отряд, отправившийся на поиски соратников Неблагого двора. Эмоции эмоциями, но долг был превыше всего. Он сам собрал воинов для готовящейся охоты и не мог не явиться. Обладая отменным опытом следопыта, принц без труда нашёл медленно продвигающийся сквозь заросли отряд. Не переставая думать о разговоре с отцом, заставившим пылать от злости и разочарования, Нуада старался ни с кем не контактировать, дабы не сорвать свою злость на ни в чём не повинных воинах. Даже лучший друг принца решил воздержаться от неуместных в тот момент вопросов. А Нуада, желая отвлечься, углубился в поиски. Присматриваясь, казалось, к совсем незначительным и обыденным вещам, он подмечал всё: каждый листик и каждая погнутая веточка могли рассказать удивительно многое. Несколько часов блуждая зигзагами по зарослям и холмам, подобно волнам, унизывающим лесную местность, они вышли к полуразвалившемуся деревянному домику. Крыша его давно покрылась густым мхом, в некоторых местах и вовсе обвалилась. Бревенчатые стены покосились, держась на последнем издыхании. Ступая по жухлой листве, пятеро воинов во главе с принцем приблизились к заброшенной обители. Вблизи дом выглядел ещё плачевнее. Пройдёт десяток лет, и он превратится в труху. Дверь, держащаяся на одной ржавой петле, оказалась заперта. Осторожно, находясь каждую секунду наготове, Нуада двинулся дальше, желая обойти домик. Небольшой, всего в один этаж, он мог когда-то служить убежищем для какой-нибудь ведьмы. Они не причислялись к неблагим, но имели довольно крепкую связь, поэтому преследовались наравне с врагами. Мерзкие создания, наводившие тёмные чары и готовившие различные яды, они слонялись по лесам вблизи поселений Фейри, но ещё никогда не селились настолько близко к эльфам. Заглянув в приоткрытые ставни, Нуада практически ничего не увидел. Тёмное помещение, без проблесков на чьё-то присутствие. Добравшись до второй двери, находящейся по другую сторону дома, принц не обнаружил на ней замка, хотя дверь оказалась заперта. Довольно странное явление: закрыть всё, а потом выходить сквозь стены. Держа копьё наготове, принц выбил ногой ветхую дверь. Неяркий свет проник в помещение, осветив его часть. В воздухе клубилась пыль. Деревянные полы неприятно поскрипывали под ногами принца. Осторожно продвигаясь вперёд, он заметил небольшой шкафчик, окутанный паутиной, там хранились какие-то свитки и несколько книг, скорее всего, о тёмной магии. Чуть поодаль располагался прямоугольный стол, уставленный всевозможными склянками. Некоторые были опрокинуты и даже разбиты, словно здесь происходила борьба. Над закрытым окном висели сушёные травы, давно окутанные паутиной, а в воздухе витал отвратительный запах затхлости и падали. - Отвратительное место, - тихо проговорил Ардал, следуя за принцем. - Мы здесь не одни, - также тихо ответил Нуада, стараясь найти то, что пряталось во тьме. Глаза эльфов были приспособлены к темноте и всё же не могли уловить обитавшее здесь создание. Оно невероятно сливалось с утварью дома, и была это отнюдь не ведьма. Ни одна ведунья, даже самая обезумевшая, никогда не держала свой дом в таком запустенье, а покидая его – сжигала. Но принц нутром ощущал чей-то зловещий дух. Оно появилось из ниоткуда, налетев подобно смерчу. С невероятной силой оттолкнув Ардала, оно ринулось к двери, сбив по пути стол со склянками. Зарокотав, существо совершило прыжок в сторону спасительного выхода. Там-то копьё принца и настигло страшное создание. Издав дикий вопль, оно ползком устремилось дальше, причём невероятно быстро. Похоже, этому существу не мешало засевшее в плече копьё, пронзившее едва ли не насквозь. Сметя ещё двух воинов, появившихся рядом с домом, оно принялось рваться в густые заросли. Всё это произошло всего за несколько секунд, но времени принцу хватило. Метнув в существо кинжал, Нуада попал в кисть, пригвоздив к земле. Тут подоспели Птицы, не дав предпринять ещё одну попытку к бегству. Извиваясь и шипя, это мерзкое создание успевало клацать зубами. Как ни странно, облик был вполне очеловеченным: руки и ноги с пятью пальцами, тело без всевозможных выростов или шипов, длинные спутанные рыжеватые волосы. Но оно не было человеком. Приблизившись к пойманному трофею, Нуада внимательно осмотрел его. Судя по всему, это была женская особь, разодетая в лохмотья. - На нежить не похожа, - Ардал тоже присмотрелся к пойманной. - На остальных тоже, - принц пытался припомнить, встречал ли он нечто подобное. Вроде бы нет. Нуада поставил ногу на спину существа и выдернул из его плеча своё копьё. По серебряной поверхности стекала чёрная вязкая жидкость. Такой крови принцу видеть не доводилось. Ещё раз глянув на пойманную, принц знаком приказал поднять её с земли. Птицы тут же выполнили приказ, предварительно выдернув из её запястья кинжал. Волосы падали на лицо создания, не позволяя принцу заглянуть в глаза. Остриём копья смахнув рыжие патлы, он не без удивления отметил, что глаза у этой лесной твари и вовсе отсутствуют. Как же она ориентируется? На слух и обоняние? - Кто ты? – задал вопрос Нуада, не ожидая получить ответа. Молчание, как он предполагал. – Связать её. - Ты думаешь отвезти её во дворец? – отойдя в сторону, не без волнения спросил Ардал. - Кинем её в подземелье. Через месяц другой она расскажет нам многое, - поглядывая в сторону пленённой, ответил принц. – Она не нежить и на Фейри враждебного двора не похожа. Мы не знаем, сколько подобных тварей в лесу и на что они способны. Стоит проявить бдительность, пока враг не подкрался к нашим воротам. - Благородно ли мучить её в стенах нашей родной цитадели? – понизив голос, продолжал военачальник. - Когда нечто подобное проберётся в комнату Нуалы, вряд ли оно подумает о благородстве. Посмотри на неё. Одежда запятнана кровью и руки. Где ты думаешь та ведьма, обитавшая здесь прежде? – слова принца прозвучали по-особому зловеще. – Возвращаемся! – скомандовал он, видя, что Птицы уже крепко связали пойманную. Темнело очень стремительно. Пусть осень была ещё не в преддверии зимы, но день шёл на убыль давно, а ветки деревьев скрадывали последние блики дня. Прежде золотая листва, перемешенная с остатками зелёной, казалась уже блеклой и неприглядной, потеряв всю свою прелесть. Лесные обитатели постепенно смолкли, давая насладиться небывалой тишиной. Пробираясь сквозь лес в густых сумерках, отряд вряд ли поспевал вернуться во дворец даже к полуночи. Двигаться же ночью было весьма рискованной затеей, поэтому принц Нуада отдал приказ остановиться и дождаться рассвета. Привязав лесную нечисть к дереву, Птицы встали по обе стороны от неё, посчитав это необходимой предосторожностью. Поначалу она сидела тихо, даже не шевелясь и, казалось, не дыша. А по истечению часа начала нашёптывать что-то малопонятное. Речь её не походила ни на одну известную принцу. Постепенно она перешла на завывания, начав раздражать наследника Балора. - Призывает своих, - предположил Ардал. - Не думаю, - покачал головой Нуада. – Они давно были бы здесь. Непродолжительный разговор друзей прервал хриплый смех, вырвавшийся из клыкастой пасти. Он не заставил кровь стынуть в жилах, но был весьма отвратительным. Непонятное создание продолжало смеяться до тех пор, пока горла не коснулась острая сталь. По шее потекла струйка чёрной крови, одно неловкое движение и существо могло испустить дух. - La lume an firta, - строго одёрнул Птицу принц.* - Hanta arquen elda, - прошипела пленница.** Произношение её было ужасным и резало слух, не приемлющий такого. Принц всегда считал подобное осквернением столь прекрасного языка. - Тебе лучше замолчать, - искренне посоветовал Нуада. Пленница искривила рот, после чего впилась зубами себе в губы, вызвав сильное недоумение смотрящих на неё эльфов. Им довелось повидать очень многое, но чтобы существо живьём грызло само себя – ни разу. Пленница продолжала впиваться в губы, причмокивая от удовольствия и глотая собственную кровь. Чёрные струйки стекали по подбородку и шее, окрашивая грязные лохмотья. Отвратительный запах крови, перемешенный с запахом гноя, наполнил воздух. Нуада глядел на происходящее с неприкрытым омерзением. - Во имя нашего прародителя, что она делает? – в ужасе прошептал Ардал, кладя руку на эфес меча. - Вкусненькие детки в колыбельках, - принялось шептать создание. – А их косточки послужат украшением для других. - Говори, где ваша обитель, - потребовал принц. Копьё уже было нацелено на грудь пленницы, готовое пронзить её сердце. Но это лишь позабавило лесную тварь. Улыбнувшись обкусанными губами, она прошипела нечто невнятное. Такие обезумевшие никогда не раскрывали тайны своего клана. Они могли умирать в страшных муках, но оставались безмолвны, даже при пытках не радуя палача своими стонами и мольбами. Нуада отчётливо помнил, как в отрочестве Балор начал готовить его к пути воина. Однажды отец взял принца с собой в лес, сказав, что едут они на охоту. Тогда Нуада ещё не подозревал, что охота может иметь несколько иной контекст. Сотни воинов выискивали следы своих ненавистных врагов, поправших все принципы морали и чести, предавших светлый образ Фейри. В тот самый день принц впервые собственными глазами увидел неблагих. До этого в его воображении они были лишь рисованными образами, картонными муляжами, не более того. После «охоты» представление в корне поменялось, заложив прочный нерушимый фундамент истинных ценностей, образовалась та грань, разделившая Фейри. Нет, они не стали плохими, такого понятия не существовало. Они были просто неблагими - врагами. - Она не скажет, - покачал головой Ардал. Принц опустил копьё. Возможно, во дворце найдут метод разговорить эту нечисть. Вздохнув и отвернувшись от пленницы, Нуада собирался пообещать, что всё равно узнает о планах неблагих, как вдруг послышался звук рвущейся верёвки, практически тут же сопровождаемый хрустом костей. Произошло это за доли секунды, и принц не успел понять что к чему. К его ногам упал один из Птиц с переломанным позвоночником. Впившись зубами в шею второго, недавняя пленница отбросила его затем от себя на пару метров. Нуада сделал выпад вперёд, задевая копьём уже раненное плечо лесной твари. Взвыв, она перехватила древко копья, потянув на себя. Принц не без удивления отметил, что сил у неё немерено. Ударив ногой в грудь обезумевшего создания, Нуада поспешил нанести следующий удар, но промахнулся. Молниеносно вскочив, она кинулась без оглядки в лес. Эльф с частью своих воинов отправился в погоню. Беглянка была всё время на виду, пытаясь маневрировать между деревьями. Обогнув огромный валун и нырнув в заросли колючих кустов – она бесследно исчезла. Как не пытались её найти, всё было впустую. Принц пребывал в ярости. Не переставая корить себя за непредусмотрительность, он приказал ещё раз осмотреть близлежащую местность, надеясь на результат. Напрасно. Дальнейшие поиски были бессмысленными. Как бы превосходно Нуада не умел выслеживать подобных созданий, сейчас никаких следов он найти не смог, будто они вовсе никого не преследовали. Вместе с двумя дюжинами воинов наследник Балора отправился обратно к заброшенному дому, в надежде отыскать хоть что-то. Увы, никакой подсказки принц не нашёл, кроме обглоданных останков ведьмы. Так странно, а ведь неблагие никогда не враждовали с ведьмами! Тут было над чем поразмыслить. Вернувшись к следующему закату во дворец, Нуада отослал Ардала к королю с подробным отчётом о случившемся. Сам принц не желал пока сталкиваться с отцом, пытаясь избежать возобновления недавнего весьма неприятного разговора. Даже воспоминания больно резали ущемлённую гордость. Нуада в жизни не мог подумать, что ему в жёны попытаются спихнуть человеческую девку. Оскорбительно! Пусть она является принцессой, но это не играло никакой роли. Она – человек. Этот факт уже ставил крест на свадьбе. А ещё ужаснее, что отец заикнулся о наследниках. Как ему могло прийти подобное в голову? Никогда Нуада не станет отцом подобных выродков, порочащих чистоту благородной эльфийской крови. Проще вонзить кинжал себе в сердце, тем самым избавив себя от связи с человеком. Благо, отец не обещал Нуалу сыну Леонарда. Иначе тот мерзавец рисковал умереть раньше, чем приблизился бы к её постели. Из века в век правители смертных пренебрегали остальными, венчая своих детей между собой. Удивительно, как их королевский род ещё не выродился? Хотя явные предпосылки к этому были. И далеко ходить не надо, на памяти принца было четыре случая. К примеру, жена короля Леонарда была слепа с рождения. Её бабка или прабабка была неимоверно слаба здоровьем и умерла в возрасте восемнадцати лет. Один из королей был с сильнейшими психическими расстройствами. Это тщательно скрывалось, но у всех стен есть уши, и лазутчики тоже повсюду. Можно сказать, за него правил младший брат, между прочим, из-за отсутствия родных и двоюродных сестёр, женившийся на своей единственной дочери. Так же один из королей был подвержен ужасной болезни: при малейшем порезе его кровь не останавливалась. Должно быть, ужасно опасаться всего на свете. Наверняка тот король ни разу в жизни и меч в руках не держал. Что это за мужчина, который не может сам защитить себя и свою женщину? Нуада презрительно хмыкнул. Он мог бы ещё припомнить пару-тройку случаев, но избавил себя от подобного. Хотелось совсем позабыть об этом, но мысли будто нарочно преследовали его, вновь и вновь вторгаясь в разум. Какая же была она – дочь Леонарда? Принц знал о ней совсем немного: десятилетняя девочка, оберегаемая денно и нощно как зеница ока. Король трясся над ней, будто от девчонки зависела судьба сего мира. Неужели он так просто мог предложить своё любимое дитя врагу? Нуада никак не мог понять человеческий ход мыслей. Чего уж таить, он не мог понять и своего отца. Оставалось надеяться, что тот одумался и отослал отказ. Промаявшись полночи без сна, принц никак не мог найти себе успокоения. Единственным способом выместить злость, а потом забыться являлась тренировка. Ежедневно оттачивая своё мастерство боя, Нуада чувствовал, как крепнет его мощь, но её по-прежнему было недостаточно. Добравшись до Каменной аллеи, насчитывающей в себе сто двадцать три статуи, вытесанные из гранита, принц скинул с себя мешающую верхнюю часть одежды, не оставив даже шёлковую рубашку. Обнажённый торс приятно пощекотал прохладный ночной воздух. Встав в центр большого круга из статуй, Нуада вдохнул полной грудью. Каждая клеточка тела приготовилась к беспощадному бою с тенью. Серебряное копьё блеснуло в свете звёзд и красавицы луны. Сегодня они являлись молчаливыми зрителями, упивающимися каждым движением эльфа. Неужели так просто могли сочетаться сила и грация, ловкость и продуманность? Нуада и копьё были неразделимы, дополняя друг друга. Белые волосы принца колыхались в такт каждому его движению. Бледная кожа, украшенная несколькими шрамами, покрылась испариной от интенсивной тренировки. Стараясь дышать ровно, принц продолжал бой. Сегодня его техника отличалась от всех предыдущих. Нуада использовал её только с самыми злостными и серьёзными противниками, достойными его. А что может быть серьёзнее собственных мыслей и противоречий. Чем дальше заходил бой, тем отчаяннее Нуада сражался. На месте воображаемого противника был он сам. Ухмыляясь, он не шёл в наступление, лишь ловко уворачивался и отражал удары, всегда оказываясь на шаг впереди и предугадывая каждый выпад. Как же не знать самого себя? Бились они долго, пока копьё принца не встретило вполне реальный меч. Медленно переведя взгляд в сторону, Нуада увидел своего отца. Уверенно держа короткий эльфийский меч, Балор вновь был непобедимым воином, прошедшим множество кровопролитных сражений. Сощурив глаза, принц попытался обезоружить своего противника, но король проворно отпрянул, тут же совершив неожиданное наступление. Нуада едва успел поставить блок. Две пары янтарных глаз встретились. Одни пылали яростными чувствами, другие же были спокойны. - Хладнокровие – уже полпобеды, - проговорил Балор. В его голосе не было упрёка, он не читал нравоучения – просто сказал. С лязгом серебряное копьё прочертило ровную линию по лезвию меча. Сделав несколько шагов в сторону, принц оценивающе оглядел отца. Последний раз они сражались пару тысяч лет назад. Тогда Нуада ощущал себя неопытным юнцом, послушно принявшим вызов могущественного противника. Балор предпочитал сам обучать сына. Правда, в его руку он вкладывал меч, но очень скоро принц отдал предпочтение другому оружию. Он знал одно основное правило, что не должно быть любимого оружия, поэтому умел использовать любое: будь то меч, алебарда, кинжал или метательные ножи. И всё же особого внимания удостоилось именно копьё. Нуада не жалел об этом. Также он усвоил ещё одно правило: никогда никого не копировать, а действовать по ситуации. Таким образом сохранялся эффект внезапности. - Испытания закалили твой дух и умение, но можешь ли ты этим воспользоваться? Балор сократил расстояние, распоров мечом воздух в сантиметре от лица сына. Тот мастерски увернулся от следующего удара, продолжив держать оборону. Эльфийский король не давал увеличить расстояние, всё время наступая. То и дело слышались гулкие звуки сталкивающихся орудий. Отец и сын кружились в пределах статуй, беззаботно взирающих на них. Этот бой напоминал невероятный танец двух белых тигров, в любой момент готовых совершить последний решающий удар. Принц старался не уступать Балору, предпринимая попытки перехватить инициативу сражения на себя. Он же Нуада Серебряное копьё! Кто же сумеет сразить его? Король словно читал мысли сына, решив преподать урок его самоуверенности. - Ты слишком занят мыслями о своём превосходстве, не замечая превосходства врага. Самолюбие – есть одна из главных ошибок, - голос Балора звучал негромко, но твёрдо. Принц оскалился, стараясь держать удар. Отец его не скупился на демонстрацию своей силы, загоняя принца в тупик. Но стремление эльфийского наследника показать себя дало результаты. Разорвав ничтожную дистанцию, Нуада смог почувствовать себя спокойнее. Древко удлинилось, позволяя совершать другие манёвры. Вскользь задев плечо отца, принц почувствовал своё превосходство. Конечно, убивать друг друга они не намеревались, но победитель бывает лишь один, другой же обречён стать побеждённым. - Твоя будущая жена получит от твоего имени рубиновые подвески, закрепляющие договор. Ничто не в силах расторгнуть его. С самого детства я учил тебя жертвенности ради общей цели. Мои уроки прошли даром? – Балор заглянул в глаза сына. Нуада помнил всё, чему его учили. И все те учения были чем-то неопровержимым и нерушимым. Хотелось бы принцу позабыть об этом, но как он может попрать все законы совести? Он должен действовать во благо своего народа, во благо мира, и, в конце концов, он обязан подчиниться своему королю. Как тогда заставить гордость и честь кричать потише? - Люди не переступают порог наших владений. Наш истинный мир сокрыт для смертных. Узнай они множество истин – сразу кинутся порабощать их, - Нуада пытался разубедить отца. - Мир меняется, - внимательно следя за движением сына, говорил король. – Вместе с ним меняется всё остальное. Порой следует пойти на радикальные меры, чтобы сохранить и укрепить уже имеющееся у нас. - Безумие! – понукаемый злостью, принц нанёс удар. - Лишь правда. Долго продолжался их спор, сопровождаемый невероятными стычками. Возможно, Нуада давно сдался, но искорка надежды в нём тлела, заставляя сердце учащённо биться и отражать наступление короля. Волосы принца давно взмокли, а по телу катились капельки пота. Дыхание сбилось. Этот поединок изрядно вымотал наследника, куда проще было сражаться на поле боя с врагами. И дело не в усталости, а в моральной подавленности и сломленности. Уловив это, Балор словно дикий хищник кинулся вперёд, перехватывая руку с копьём. Резким движением вывернув её чуть ли не до хруста костей, король обезоружил принца, поспешив приставить лезвие меча к его горлу. - Убил, - ровным голосом произнёс король. Тяжело дыша и чувствуя, как кровь пульсирует в висках, Нуада прикрыл глаза. Поражение! Хватка Балора была недолгой. Отпустив сына, он сделал шаг назад. - Как только принцесса расцветёт и превратится в девушку – она прибудет во дворец для свершения церемонии. Пока нам остаётся лишь ожидать сего момента. Будь благоразумен, сын. Принц молчал, не в состоянии даже пошевелиться. Внутри всё клокотало от бессилия, а выплёскивающийся в кровь адреналин застилал взор. Судорожно вдыхая воздух, Нуада слышал, как покидает место сражения его отец… его король. * Не время для убийства ** Благодарю, благородный эльф