Из дыма и костей

      Эндрю возвращался домой после безуспешных поисков Рене в её мастерской в отделе ювелирных изделий и серебряного дела. Она не ответила на звонок, когда он позвонил в первый раз, а во второй раз Эндрю услышал автоматический голос, сообщивший, что номер находится вне зоны действия сети.       Он как раз огибал здание Пальметто, когда невысокая фигура в сером пальто переступила ему дорогу и слегка подпрыгнула, когда заметила Эндрю.       Нил Джостен.       Который, по-видимому, был повсюду.       Эндрю провёл свой первый год в Пальметто, слыша о Ниле Джостене, но никогда не встречался с ним и не видел его в кампусе. Очевидно, с новым годом чары, делавшие его невидимым, были сняты.       Нил попытался обойти Эндрю, но тот только последовал за ним, шагнув в том же направлении.       — О, я думал, что «некоторое время» будет дольше, — сказал Эндрю.       Нилу потребовалось мгновение, чтобы вспомнить, что последними прощальными словами Эндрю было предсказание о том, что они некоторое время не будут видеться. О, и как, должно быть, приятно работать над тем, чтобы что-то вспомнить. Чтобы ни один момент каждого дня не накапливался в твоëм сознании, никогда не нарушаясь. Хa. Нарушаясь. Нил выглядел немного разбитым. Его одежда была помята, ладони его перчаток были бледными от слоя пыли или песка, а из-под шарфа Эндрю мог разглядеть только чистый разрыв спереди на его футболке. Эндрю зарылся носками ботинок в снег и почувствовал, как ледяной ветер обжигает ему лицо. Футболка. Интересно.       — Ты думал неправильно, — сказал Нил.       Эндрю медленно оглядел его с ног до головы.       — Разве это сделал я?       Нил опустил взгляд, как будто не осознавал, в каком он был состоянии. Когда он хорошенько рассмотрел себя, то, казалось, был почти удивлен тем, насколько плохо выглядел, словно не помнил, что заставило его выглядеть так неопрятно.       — День стирки, — сказал Нил, как будто это что-то объясняло.       — И ты подрался со стиральной машиной? Кто победил? — спросил Эндрю с веселой улыбкой.       Нил проигнорировал его и снова попытался уйти. Эндрю следовал за ним шаг в шаг и был в восторге от равнодушного взгляда Нила.       — Чего ты хочешь?       — О, ничего-ничего, — сказал Эндрю.       — И всё же, — Нил бросил многозначительный взгляд на ноги Эндрю, балансирующего на носках, готового снова встать на пути Нила, если потребуется. Шаг влево, шаг вправо. Эндрю задавался вопросом, существует ли способ предсказать движения Нила, существует ли образец, по которому он двигался, как по спирали Фибоначчи.       — Мне довольно любопытно, Нил, — начал Эндрю, сделав ударение на имени и склонив голову набок, заметив легкое подёргивание на его лице. Вымышленное имя? Ненавистное имя? О, пожалуйста, выкладывай. Высыпьте бобы, давайте посмотрим, испеклись ли они! — Ники не умолкает о твоих маленьких приключениях: пропускаешь занятия и появляешься через несколько дней с какими-то очень надуманными отмазками. Я не думаю, что когда-либо видел тебя без этого пальто, как будто это единственная вещь, которая у тебя есть. Некоторые вещи не всегда сходятся, но я думаю, что это так. От чего ты убегаешь, кролик?       Нил недостаточно быстро скрыл свою дрожь, и ухмылка Эндрю стала ещё острее от его молчания.       — Я прав? Выиграю ли я приз?       — Пошёл ты.       — Так кто же на самом деле победил? Они тоже похожи на панду, или это только ты такой?       — Она это сделала, — сказал Нил, но не стал вдаваться в подробности. Ему и не нужно было этого делать. Эндрю знал, с кем дружил Нил.       Рене, Рене, Рене. Нам действительно следует поговорить о твоих склонностях к насилию. Возможно, нам следует записать тебя на занятия по управлению гневом. Раньше ты была такой, такой милой. А теперь посмотрите, что произошло.       — Для бегуна ты не очень далеко продвинулся. Художественная школа, хм? Не совсем подходит для того, чтобы прятаться в тени.       — Я бы извинился за то, что разочаровал тебя, но… — Нил пожал плечами. — Как бы весело это ни было, мне действительно нужно где-то быть.       — Неужели маленький кролик наконец-то нашёл дом, где можно спрятаться? Я слышал, что на глубине в шесть футов довольно уютно.       Нил улыбнулся. Было любопытно, что улыбка на его лице была такой легкой, но в то же время такой бесспорно фальшивой. Эй, разве это не звучит знакомо? Она была надета как маска, извергающая полуправду, как будто это могло позабавить других настолько, чтобы они забыли о том, что задали прямой вопрос. Эндрю никогда не видел смысла в такой лжи; если бы он не хотел кому-то что-то рассказывать, он бы просто этого не делал. Ему было всё равно, если люди считали его грубым, пока они не знали правды, которую Эндрю не хотел рассказывать.       — Да? Я был бы счастлив показать тебе дорогу. Я не могу сказать, сколько времени займёт обратный путь, но я уверен, что мы могли бы обсудить детали. Ники всегда говорил, какой ты умный, что сумел заставить себя принимать нейролептики после того, как чуть не убил четырех человек.       Нил ошибался насчёт лекарств, но Эндрю не видел смысла его поправлять. Вместо этого он что-то напевал и барабанил пальцами по губам.       — Пятый на удачу?       Ответная улыбка Нила была похожа на акулью. Подобное призывает к подобному, вспомнил Эндрю. Это было то, что сказала ему Рене после того, как она нанесла ему сильный удар в живот и толкнула на твёрдую землю. Люди, у которых есть монстры, всегда узнают друг друга. Они знают друг друга, даже не сказав ни слова.       Эндрю узнал монстра в Ниле Джостене. Его зубы были острыми и окровавленными, и он имитировал приветствие Эндрю двумя пальцами.       — В следующий раз повезёт больше, — монстр внутри Нила воспользовался его ногами, скрывшись в ночи.

***

      Когда Эндрю вернулся в квартиру, Ники и Аарон ещё не пришли. У Ники был «крайний срок» через несколько дней, о котором он постоянно жаловался, а Аарон, вероятно, был занят, притворяясь, что у него нет девушки. Хa. Может быть, она невидима. Его маленькая невидимая подружка за его одинокое детство, в котором его никто не любил. Как мило.       Он сел на диван в гостиной, слишком уставший, чтобы снять ботинки и пальто, и начал нетерпеливо переключать телевизионные каналы — хотя чего именно он ждал, Эндрю не знал. Усталость уже дала о себе знать, но у мании не было кнопки выключения.       Когда входная дверь с грохотом захлопнулась, Эндрю сразу напрягся, хоть и знал, что это будут просто Ники или Аарон. Это был последний, в его руках были ноутбук и бумаги, а рюкзак был набит до краев и свисал с левого плеча. Он всё ещё был в наушниках, хотя правый динамик сполз ему на щеку.       Если бы не их одинаковые лица, Эндрю никогда бы не поверил, что они родственники. Нет. Вы уверены? Можем ли мы сделать тест ДНК, чтобы убедиться в этом?       Аарон нахмурился, когда увидел, что Эндрю наблюдает за ним, но ничего не сказал. Он бросил свои вещи на кухонный стол и снял наушники, чтобы повесить их на шею.       Эндрю снова повернулся к телевизору и нажал кнопки, чтобы снова переключить каналы.       Мыльная опера, рекламные ролики, фильм 60-х годов, мыльная опера, мультфильмы, рекламные ролики, рекламные ролики, старый фильм ужасов...       — Ты можешь остановиться?       — Да, я могу, — сказал Эндрю слишком жизнерадостным тоном, от которого у него стиснулись зубы. Он продолжал переключать каналы, как будто в нëм была энергия со всего мира. Разочарование Аарона было почти слышно, и Эндрю ждал, что он топнет ногой и уйдёт, потому что он, конечно же, не собирался драться с Эндрю из-за этого. Но, прежде чем Аарон успел что-либо сделать, входная дверь открылась и снова закрылась. Эндрю скрыл напряжение своих плеч, зарывшись в потертые диванные подушки. Хa. Зарывшись. Назойливость, казалось, приводила его в кроличье настроение.       — Привет, как прошла твоя встреча с Мэттом? — раздался голос Ники. Казалось, он запыхался. Эндрю надеялся, что это просто из-за того, что он снова бежал вверх по лестнице, а не из-за того, что его преследовали гомофобы или расисты. Ему было всё равно.       — Прекрасно, — ответил Аарон. — Он нашёл теорию этого философа о чувствах. Чушь собачья, но с этим стоит поработать.       В поле зрения появился Ники, и Эндрю понял, что его одышка была от холода, потому что щёки и нос покраснели, и он всё ещё был в своих фиолетовых наушниках. Эндрю мог понять: он ненавидел холод больше, чем что-либо ещë. Это было не то, что он мог оправдать; северная Калифорния почти постоянно была под покровом тумана, и у него не было таких огненных крыльев, как у Рене в Изриде. О нет, это была просто ещё одна «причуда», добавленная к его коллекции.       — Это здорово! — сказал Ники, снимая наушники, шарф и пуховую куртку. Он оставил их висеть на спинке дивана, как будто в его комнате не было идеально функционального шкафа. Эндрю двигал их ногой, пока они не соскользнули на пол, чем заслужил неодобрительный взгляд Ники. Эндрю улыбнулся в ответ, так как давно привык к попыткам Ники стать родителем.       Кроме того, это сработало, не так ли? Ники подобрал своё барахло и держал его в руках.       — Я встречаюсь с ним снова завтра, — сказал Аарон, не обращая внимания на молчаливый спор Эндрю и Ники. — Ты не знаешь, есть ли в библиотеке какие-нибудь вечерние занятия?       — Я не учился в этом семестре, — Ники пожал плечами. — По-моему, я тоже использовал еë только один раз в прошлом семестре.       Эндрю решил подлить немного масла в огонь, обнажив зубы, его улыбка стала шире.       — Послушай, Аарон, я думал, ты уже достаточно хорошо знаешь расписание библиотеки. Ты бываешь там очень часто вне учëбы, — он притворялся, что понятия не имел, что Аарон встречался с какой-то девушкой из его класса архитектуры каждую среду утром, пока Эндрю был с Би, что он понятия не имел, что Аарон нарушает своё обещание.       Плечи Аарона напряглись так же, как и у Эндрю, и он нахмурился на них обоих — по какой-то причине Ники казался расстроенным из-за того, что его свалили в одну кучу с Эндрю в этом вопросе — прежде чем схватить своё дерьмо с кухонного стола и отнести его в свою комнату. Теперь Эндрю оставалось только дождаться, пока Ники сделает то же самое, и он мог вернуться к отсчёту минут до того, как сможет заснуть. Это напряженный, напряжённый день. Если я кому-нибудь ещё понадоблюсь, я буду у себя в кабинете. Или на крыше. У самого края. Вот-вот прыгну. Или сидел бы здесь. Неподвижно. Переключая каналы. Мы знаем, за что проголосовал Аарон, а как насчёт тебя, Николас?       — Ну, я думаю, это здорово, что Аарона поставили в пару с Мэттом, — сказал Ники, как будто Эндрю было не всё равно. — Я думаю, они могли бы быть хорошими друзьями, понимаешь? Они могут понять друг друга, учитывая, через что им пришлось пройти.       Эндрю поставил телевизор на паузу на рекламном ролике, на который он попал. Жидкость для мытья посуды или что-то в этом роде. Вы можете скрести и скрести сколько угодно, но некоторые пятна остаются на всю жизнь. Он повернулся к Ники, который, похоже, уже пожалел, что открыл рот, когда увидел выражение лица Эндрю.       — Что значит «через что они прошли»? — он постарался, чтобы это не прозвучало как вопрос.       Ники всё ещё колебался, как будто об ответе можно было договориться, но любая игра в лояльность к Мэтту сломалась, когда улыбка Эндрю стала острее.       — Он тоже был наркоманом. Однако он этого не скрывает, так что я думаю, что он оказывает хорошее влияние на Аарона.       Думаю, мне судить об этом. Насколько хорошим судьёй ты можешь быть, если на самом деле не смотрел? Ты заметил какие-нибудь следы? Измождённое лицо и полубезумные глаза? Так много всего упустил, так много ошибок. И ты думаешь, что ты беспристрастен? Вслух он сказал:       — Как долго.       — «Как долго» что?       — Как долго он трезв.       — О, — Ники сделал паузу, считая свои пальцы один за другим. — Думаю, чуть больше года.       Этого недостаточно. Нет, это совсем не годится.       Ники открыл рот, чтобы продолжить. Что ж, теперь ящик Пандоры открыт! Не могу остановить всё остальное внутри, изливающееся наружу!       — Очевидно, пару лет назад у него дела шли не так хорошо, и он спал на диване Дэн в течение первого года, пока не отошёл от края пропасти, — продолжил Ники. — Все его соседи по квартире были чем-то увлечены и оставляли повсюду это дерьмо. Ему пришлось проходить реабилитацию, прежде чем он смог вернуться до конца семестра.       О, но это никогда не бывает так просто. Несколько месяцев реабилитации — и личный лучик солнца Лис сможет счастливо сидеть и улыбаться, пока его соседи по квартире колются? Я думаю, что нет. Аарон чуть не расцарапал тебе лицо, пытаясь достать свои таблетки, или ты забыл эту часть, Ники? Забывчивость. Как глупо.       Эндрю на мгновение задумался, на что на самом деле будет похожа ломка. До сих пор он не держался и двух дней без того, чтобы отбросить свободу воли и не проглотить таблетку счастья. Ему потребовались месяцы, чтобы справиться с отказом от приёма таблеток за день до похода в Райские Сумерки на ночь, даже несмотря на алкогольный туман и быстрый кайф от крекерной пыли.       Он отбросил эту мысль. Он не мог протрезветь до июня, так что не было смысла думать об этом сейчас. У него были более важные причины для беспокойства и раздражения. А именно: проблема, которую вскоре должен был поставить Мэтт. До сих пор, за семь лет, прошедших с тех пор, как он полностью бросил наркотики, Аарон оставался чистым. Эндрю, конечно, не мог быть уверен, но Аарон был ужасным лжецом. Так почему же ты не заметил, что он начал употреблять, а? Ты должен был заметить, что эти таблетки пропали. Ты бы так и сделал, если бы принимал их сам. Просто потому, что таблетки не остановили твои грезы наяву, это не значит, что они не остановят...       Подсказкой Аарона были его подёргивающиеся пальцы. Раньше это было из-за ломки, но теперь они постоянно тянулись к его телефону, дважды и трижды проверяя, был ли он всё ещё в кармане с момента последней проверки. И он думал, что Эндрю этого не заметил. Если бы Эндрю был достаточно заботлив, он мог бы быть оскорблён тем, каким глупым Аарон его считал. Он должен был понимать, что его нельзя недооценивать, ведь в прошлый раз всë закончилось не слишком хорошо.       [Семь лет назад]       Эндрю не хотел знать, каковы на вкус холодные спагетти. Он уже знал, каковы на вкус холодные спагетти с алфавитом, и не предполагал, что форма сильно изменилась. Он всё ещё помнил ощущение склизкости на языке и то, сколько времени потребовалось, чтобы проглотить соус. Это был не самый лучший выбор, но он сохранит Аарону жизнь.       Аарон с отвращением взял банку оригинальных спагетти.       — Ты не мог найти что-нибудь с фрикадельками или что-то в этом роде?       Эндрю проигнорировал его. Ему было всё равно, нравится ли Аарону еда. Она была создана не для развлечений, а скорее для поддержания какой-то формы жизни, пока Эндрю и Ники снова не откроют дверь ванной.       — Неважно, — пробормотал Аарон.       Эндрю не потрудился отреагировать на пассивный отказ. Он не видел смысла пытаться разозлить своего брата, если не получал ответа. Это было невероятно скучно, но он больше не верил, что однажды Аарон даст ему отпор в чём-то. Поспорит в ответ. Что угодно. После того, как Тильда встретила свою своевременную смерть, Аарон, конечно, был достаточно зол, чтобы с чем-то бороться, но он всё равно не стал бы противостоять Эндрю. Даже во время их последних переговоров о предстоящем воздержании Аарона, тот был просто угрюмым и саркастичным, но он всё равно соглашался со всем, что говорил Эндрю, как хороший маленький мальчик, готовый угодить. Мысль об этом заставила Эндрю поставить следующую банку консервированного горошка громче, чем он хотел. В том, что Аарон попал в эту неразбериху, была его вина.       Аарон выругался.       — Следи за собой, ладно?       — То, что ты нервничаешь, не означает, что все остальные такие же. Я не собираюсь ходить вокруг тебя на цыпочках только потому, что ты можешь взорваться в любую секунду. Насколько хорошим врачом ты будешь, если у тебя будет пена изо рта при виде каждого пузырька с таблетками? Твой пациент получает укол обезболивающего, а ты следующий в очереди, поешь: «Моя очередь, моя очередь!»       — Пошëл ты к чëрту! — сказал Аарон с горячим взглядом, хотя он всё ещё выглядел трогательно безобидным, учитывая его стеклянные глаза и блеск пота, покрывавшего его кожу.       — Эй, эй, эй! — позвал голос, за которым последовали торопливые шаги по лестнице. Ники шагнул в поле зрения и опёрся руками о открытую дверную раму, чтобы не упасть. — Никаких драк.       О, не волнуйся, Ники. Никаких драк здесь. Нет, если будет бой, значит, должен быть противник. К сожалению, моего брата захватила какая-то креветка, которая не стала бы сопротивляться, даже если бы от этого зависела его собственная жизнь. Синяки исчезли с кожи Аарона, но Эндрю всё ещё помнил, где был каждый из них, накладываясь друг на друга, как краска на холсте.       Ники переводил взгляд с одного на другого, как будто у него был хоть какой-то шанс остановить Эндрю, если бы произошла драка. Когда он был удовлетворен тем, что они восстановили самообладание — как будто Эндрю когда-либо терял его, — Ники слегка прислонился к дверному косяку.       — Ты готов? — спросил он Аарона.       — А у меня есть выбор? — ехидно спросил Аарон.       — Конечно есть, ты же знаешь, — Ники, казалось, это задело.       — Ты не понимаешь, — сказал Эндрю. — У нас нет денег ни на что другое.       — Верно, — усмехнулся Аарон. — Но, тем не менее, у нас есть шикарная грёбаная машина. Что гораздо важнее.       Эндрю никак не отреагировал на это. Потратить половину страховки матери Аарона на его машину было лучшим, что Тильда когда-либо делала для него.       — Следовало подумать об этом прежде, чем накачивать свои вены лошадиным транквилизатором, — сказал он.       — Я не делал этого.       — Разве нет? Должно быть, я пропустил записку о том, что ты на самом деле обдумываешь то, что принимаешь. Насколько я знаю, ты использовал всё, что нашёл. Было ли такое место, куда ты не стал бы заглядывать? Шкафчик в ванной, заначка в рюкзаке какого-то наркомана, аптечка с моим рецептом, зажатым в твоих трясущихся руках. Так вот, почему ты хочешь стать врачом? Лёгкий доступ к лучшему из доступных?       Аарон нахмурился и сделал движение, чтобы уйти, но Эндрю толкнул его рукой на пути к выходу, — потому что Ники только что отступил в сторону, он был чертовски бесполезен — и преградил ему путь. Он сунул Аарону в грудь последнюю банку фасолевого салата.       — Рай ждёт тебя.       «Рай» не давал ему спать почти каждую ночь. Когда Ники крался по коридору, — если это можно так назвать, учитывая, что Ники не отличался легкой походкой — и «напомнил» Эндрю ещё раз, что ему было бы «удобнее» в нормальной кровати, тот проигнорировал его и остался сидеть, прислонившись к стене, уставившись на тусклую полоску света, падающую под дверь в ванную. Эндрю отвечал за включение и выключение света, так как на улице темнело раньше, теперь часы перевели вперёд, но с лунным светом, проникавший сквозь матовое стекло окна ванной, ничего не мог поделать.       Эндрю не мог слышать никакого шума изнутри, поэтому развлекал себя тем, что отклеивал ещё больше тёмно-синих обоев, которыми был обклеен коридор. Ему нравилось, как это звучит, и когда он отрывал кусочек, он складывал его и сворачивал, рвал и сгибал, пока ему не надоедало, и он не сминал его в крошечный шарик. В нескольких футах от него была куча таких шариков, куда они приземлялись после того, как он отбрасывал их щелчком.       — Эндрю, он ещё будет там утром, — прошептал Ники. — Он, наверное, спит. Ты не должен тоже спать здесь.       — Я ничего не должен делать, — согласился Эндрю, но не двинулся с места. Ники подождал несколько мгновений, прежде чем вздохнуть и проскользнуть обратно в свою комнату. Эндрю думал, что на этом всё закончится, но Ники вернулся через минуту, вытаскивая с собой одеяло и подушку. Он устроил импровизированную кровать на расстоянии вытянутой руки от Эндрю и предложил ему другой конец своего одеяла. После минутного колебания Эндрю взял его и накинул себе на ноги.       С другой стороны двери послышался шорох. Только после того, как он снова улёгся, Эндрю смог определить, что это был всего лишь Аарон, перевернувшийся во сне. Ники наблюдал за ним краем глаза, вероятно, думая, что он незаметен, но явно не попал в цель. Эндрю проигнорировал его. Ему было всё равно, что Ники делал или думал об этой ситуации или о самом Эндрю. Это было неважно.       Что было важно, так это то, что Эндрю будет сидеть у двери этой ванной, пока Аарон не протрезвеет. Это было его лекарство, где Аарон нашёл свою последнюю дозу, так что это была проблема Эндрю, с которой он должен был справиться. Он должен был положить этому конец до того, как всё стало бы хуже. Если бы он на самом деле был здесь вместо того, чтобы трахаться с Рене. Если бы он...       Эндрю встряхнулся. Не было смысла зацикливаться на этом сейчас. Он не мог изменить прошлое, так что не было смысла сожалеть об этом. Аарон был в той ванной, сожалел Эндрю об этом или нет. Он цеплялся за дверь ванной, крича им, чтобы они выпустили его, сожалеет Эндрю об этом или нет. Он плакал, просил и умолял их дать ему то, чего он так отчаянно хотел, независимо от того, сожалел Эндрю об этом или нет.       Эндрю не было смысла сожалеть, поэтому он оставил это позади. Что сделано, то сделано.       Но он больше не повторит этой ошибки. Он не позволит отвлекающим факторам помешать ему защищать их. Несмотря на обиду, которую Аарон испытывал из-за того, что Эндрю избавлялся от его девушек, он не бросал его ради кого-то другого.       Аарон не нарушал свою сделку, так что Эндрю не собирался нарушать свою.       [Сейчас]       Эндрю позволил себе задуматься над тем, должен ли он был обижаться на Аарона за то, что тот заставил его защищать его, когда он сам явно не планировал выполнять свою часть сделки. Кто он — фунт перьев или фунт камней? Если он не сдержал своё обещание, я тоже не сдержу своë. На данный момент это была предсказуемая закономерность: все его подводили, и он мог на это положиться. О, но неужели ты ожидаешь чего-то другого? После всего этого времени ты всё ещё...       Через пять секунд, не придя к какому-либо выводу, он отбросил эту мысль. Аарон не «заставлял» его что-либо делать: Эндрю заключил сделку по своей собственной воле, пообещал защищать Аарона по своей собственной воле, и только его собственная воля могла заставить Эндрю остановиться. Никто и никогда больше не заставит его что-либо делать.       Он не собирался останавливаться. Можешь ли ты вообще остановиться на этом этапе? Ты знаешь, как это сделать?       Он ещё не решил, было ли это из злости, что он сдержал своё обещание, когда Аарон не сдержал его, из злости, что он окажется лучшим братом, или это было что-то другое. Что-то ещё, что нужно доказать, и не только самому себе.       Он отклонил и это тоже. Его мотивы были неуместны. Эндрю делал то, что делал, и он никому не позволил бы помешать ему делать то, что он хотел. Видишь, Ники? Теперь ты понимаешь? Больше никакого родительского разочарования. Это не работает. Ты зря тратишь своё и моё время! Он, конечно, не позволил бы чему-то столь бессмысленному, как школьный проект, помешать Эндрю делать то, что он намеревался сделать. Аарон мог бы завершить свой проект самостоятельно, несмотря на все заботы Эндрю. Мэтт не был заботой Эндрю. Нет, он был угрозой. На его трезвость нельзя было положиться больше, чем на трезвость Аарона. Оставлять их одних на день без присмотра было слишком большим риском. Эндрю не знал Мэтта и не знал, чист он или нет. Он знал, что ему нельзя доверять, потому что никому и никогда нельзя доверять. Никто не забирает домой корону. Попробуйте ещё раз в следующем году!       Эндрю потребовалось три часа, чтобы привести свой план в действие. Это было бы значительно быстрее, если бы Роланд, чёрт возьми, ответил на звонок, когда Эндрю впервые позвонил ему, но это тоже не имело значения. Все были бесполезны, он ни на кого не мог положиться, в этом не было ничего нового. В любом случае, это не вступит в силу до вечера пятницы, так что не имело значения, перезвонил ли Роланд сразу же или нет. Роланд согласился, и это главное. Это была первая часть плана, и Эндрю должен был отправиться в Райские Сумерки, чтобы забрать спидбол на следующее утро вместо того, чтобы пойти на занятия.       Мне очень жаль, профессор Ржеха. Я могу сделать вам вазу на следующей неделе, обещаю! Мы можем поклясться в этом на мизинцах, если хотите, поскольку все в этом грёбаном мире заботятся об этом больше, чем о своем слове. Похоже, пальцы важнее слов. Все эти прикосновения, все эти пустые слова. Эврика!       Когда он подавил дрожь, откинувшись на подушки дивана, фольга его таблеток зашуршала. Фольга против пластика, пластик против таблетки, таблетка против...       Эндрю медленно выдохнул. Он стиснул зубы. Хрустнул костяшками пальцев. Контроль. Снова взял пульт дистанционного управления и начал переключать каналы. Один канал в секунду. Ни больше, ни меньше. Реалити-шоу, мыльная опера, рекламные ролики, фильм 80-х, телешопинг, мультфильмы, рекламные ролики, рекламные ролики, игровое шоу...       Вторая часть плана была наименее важной: получить разрешение Рэнди Бойд. Эндрю в этом не нуждался, но без этого было больше шансов на то, что Эндрю столкнется с последствиями своих действий, что значительно усложнило бы выполнение его обещания. Это было бы нехорошо, совсем нехорошо. Получать разрешение матери Мэтта не было необходимо, но это было полезно.       Третья часть плана состояла в том, чтобы доставить Бойда в Райские Сумерки. Вот тут-то и должен был вмешаться Ники.       Со своими непринужденными манерами и ленивой улыбкой Ники излучал отсутствие плохих намерений, что делало его неопасным. Он бы смеялся вместе с вами, приставляя нож к вашей спине, и вы не сочли бы его угрозой, пока он не нападëт. Если бы не его неспособность разбираться в людях, из него мог бы получиться прирожденный шпион, приветливый и эгоистичный, с глубокой и совершенно непризнанной хитростью. Эндрю тоже был хитер, хотя он был полной противоположностью безобидности. Приглашение от Эндрю сразу вызвало бы подозрения, но Ники знал так называемых «Лис» больше года и у него была хорошая репутация.       Единственная проблема заключалась в том, что мораль Ники была немного менее серой. У него не было того, что было у Эндрю; он не был «воспитан», чтобы бороться за себя и только за себя. Его воспитали так, чтобы он прятался и сидел неподвижно с хорошей осанкой, не выделялся и не говорил, если его не просили. Ники учили делиться своими игрушками, быть вежливым и, вероятно, не манипулировать своими друзьями, чтобы они накуривались, когда считали, что выздоровели. Даже с дополнительной угрозой в виде одного из ножей Эндрю Ники был бы почти бесполезен. Если бы ему дали шанс, Ники бы всё переосмыслил и всё испортил в своём бессмысленном отчаянии понравиться.       Это доказывало, что мнение других людей только отнимает у всех время. Эндрю не попал бы в ту же ловушку.       Так что Эндрю придётся подождать до ночи, чтобы посвятить Ники в свой план. Ему придется упомянуть об этом в самую последнюю минуту, чтобы Ники не сболтнул ничего лишнего кому не надо. Мы бы изо всех сил старались вывести эти пятна!       Четвертая часть плана была самой простой: предложить Мэтту спидболы. Конечно, существовал шанс, что Мэтт скажет «нет» и, следовательно, перейдет от «угрозы» к «потенциальной угрозе», но это было маловероятно. Эндрю не хуже других знал, как мало нужно, чтобы сломить решимость наркомана. Всё, что требуется — это немного подтолкнуть здесь и немного подтолкнуть там, и ваши мысли превратятся в оранжево-белые засахаренные мечты наяву, но, о, это не конфеты. Не берите конфеты у незнакомых людей и не принимайте таблетки у невежд.       Пятая и последняя часть плана состояла в том, чтобы кто-нибудь присматривал за ним во время всего этого. Мэтту нужен был кто-то, кто поддерживал бы его жизнь, пока он пересматривал, как он хотел бы провести свою жизнь, потому что иначе он не достиг бы самого дна. Это было твёрдое дно, которое удерживало его в трезвости. Судя по рассказам Ники, девушка Мэтта, Дэн Уайлдс, была наиболее лучшим и самым идеальным кандидатом. Она скорее выпотрошит Эндрю, чем добровольно согласится с его планом, но, скорее всего, откажется выпускать Мэтта из виду, пока он не выздоровеет. Она стала цепью, прикреплённой к якорю Мэтта, независимо от того, знала она о плане или нет, поэтому Эндрю не видел необходимости говорить ей, чего ожидать от следующих выходных. Даже если она не справится с вызовом, Эндрю был почти уверен, что Нил справится. Эндрю также не собирался сообщать Нилу о своих планах; это подвергло бы Аарона риску, и тогда Нил предположил бы, что Аарон слабое место Эндрю. Конечно, это было не так: Аарон был просто средством сдержать своё обещание, а Эндрю не нарушал обещаний.       Если бы Би была здесь, она бы спросила, что же тогда показалось Эндрю любопытным, если не разоблачение его намерений обеспечить безопасность Аарона. Скорее всего, она подтолкнула бы Эндрю к признанию, что это было просто потому, что он находил Нила интересным, что он хотел подколоть и подтолкнуть его в ответ, просто чтобы посмотреть, как он извивается под пристальным взглядом Эндрю. Он хотел содрать кожу и посмотреть, что заставляло Нила тикать.       — Ну, Би, — пробормотал Эндрю себе под нос. — Хорошее начало для новой дружбы?