***
Нил работал над портретом Зтуарта, используя его набросок из магазина в качестве эталонного изображения, когда вошли Лисы, распевая «С днём рождения!», Дэн держала набор оранжевых гелиевых шариков, а Мэтт — круглый торт с кремовой глазурью. — Это морковный пирог, — сказал Мэтт. — И мы почти не использовали сахар. — Это, должно быть, достаточно отвратительно, чтобы ты мог съесть, урод, — сказал Сет с нежностью в голосе. — И мы не смогли найти ни одного серого воздушного шара, так что это был следующий лучший вариант, — добавила Дэн. — Спасибо, — сказал Нил немного неловко. Он колебался, не совсем уверенный, что делать, когда Дэн закатила глаза и отодвинула в сторону несколько набросков Нила, чтобы они могли поставить торт. Он взял черновики и положил их на стол позади себя, который никогда не использовался, поскольку студент, которому он принадлежал, бросил учебу, чтобы перейти на курс графического дизайна. — Моему малышу исполняется двадцать, — проворковал Ники, взъерошив волосы Нила, прежде чем тот успел увернуться. — Я думал, что я должен быть сыном Мэтта? — спросил Нил, пытаясь вспомнить ласковые, но сомнительные прозвища своих друзей для него. — Совместная опека, — сказал Мэтт одновременно с Ники. — Да, ты наше тайное дитя любви. — Ну, теперь это прояснилось, — сказала Дэн. — Нил, не хочешь открыть свои... — Подарки! — перебил еë Ники. Дэн бросила на него строгий взгляд и сунула пакет Нилу, прежде чем Ники смог добраться до него и отдать его сам. Нил развернул футболку из серой обёрточной бумаги. Футболка с... интересным принтом. — Это мы! — сказал Мэтт, явно ожидая, что Нил рассмеётся. Нил рассмеялся. Гравюра представляла собой коллаж из мордочек каждой из Лис, изображавших нелепые выражения. Лицо Дэн, сильно увеличенное, когда она скривила губы, обнажив передние зубы, чтобы слегка походить на бурундука, наложилось на скошенный подбородок Мэтта, когда он откинул голову назад под нелестным углом. Изображение Сета было тем, которое Нил узнал: оно было взято с ночной вечеринки в Лицее в прошлом году, когда Сет так напился, что попытался затеять драку с мусорным баком на улице, а затем снял на видео, как он спорит о том, почему Мэтт и Нил были «грёбаными мудаками», не позволив ему «преподать этому парню урок». На фотографии Ники был в огромных розовых солнцезащитных очках с фламинго по бокам, пьяный, в отключке, с блестками на лице и чем-то оранжевым, торчащим из носа. Нил не был уверен, что хочет знать историю, стоящую за этим. Фотография Элисон, должно быть, была сделана однажды утром после ночной прогулки, так как на ней был макияж, но на одном глазу он был размазан со сна. Это было редкое зрелище, учитывая, что обычно она очень строго следила за кожей даже в четыре часа утра. Фото Рене был простым снимком того, как она показывает язык в камеру, поскольку она никогда не напивалась (что означает отсутствие шансов застать её врасплох и поставить в неловкое положение) и всё ещё выглядела «очаровательно» (слова Дэн, когда она указала на все лисьи мордочки на футболке), несмотря ни на что. — Давай, ты должен это надеть, — сказал Мэтт. Что бы ни промелькнуло на лице Нила, Элисон покачала головой. — Нет. Ты будешь носить еë до конца дня. Обязательство по случаю дня рождения. — Спасибо, — саркастически сказал Нил, но он решил позволить своим друзьям пытаться смущать его весь день. Он пошёл в ванную, чтобы надеть это, радуясь, что тут всё ещё были длинные рукава, чтобы скрыть его шрамы. Он мог бы использовать чары, чтобы скрыть их, но это потребовало бы отвлечения значительной части его концентрации на весь день, и Нил часто отвлекался на свою работу. Он не хотел, чтобы кто-то заметил, что у него на руках были пересекающиеся шрамы, чтобы в следующую минуту обнаружить, что они исчезли. Когда он вернулся в свою студию, то увидел, как Мэтт бросил на Сета торжествующий взгляд, который, вероятно, означал, что он только что выиграл пари. — Ты хочешь разрезать торт? — спросила Рене. Он не понимал, что такого особенного в том, кто разрезал торт — все они регулярно режут торты в Лисьей Норе, и он не думал, что этому приписывается какое-то особое мастерство, — но он взял нож, который кто-то стащил со студенческой кухни, и со знанием дела разделил морковный пирог на восемь кусков одинакового размера. Мэтт заставил его поклясться на мизинце, что он заберёт последний кусочек с собой домой или съест позже в этот же день. Торт был восхитительным; не слишком, но достаточно сладким, чтобы сочетаться со сливочной глазурью (по вкусу он напоминал сливочный сыр, но был приготовлен на кокосовом молоке, чтобы Рене могла наслаждаться им вместе со всеми). Лисы быстро перешли к обсуждению любимых тортов, самых возмутительных вечеринок по случаю дня рождения (все согласились, что у Элисон была лучшей, и она будет гордиться этим до конца дня) и знаков зодиака. — Ты уверен, что ты козерог? — спросил Ники. — Ты гораздо больше похож на овна. — Он водолей, — сказала Элисон, как будто это что-то объясняло. — Да, но я серьёзно отношусь к овнам. Я думаю, что есть такая вещь, как наличие знака души. Итак, вы можете родиться в любой день, но ваша душа имеет свой собственный знак. Мой знак души определенно весы. Нил проигнорировал их, но не вернулся к портрету, опасаясь, что один из Лис уронит крошки на влажные чернила. Вместо этого он отсортировал видео- и аудиофайлы интервью для своего проекта и отправил некоторые из них на принтер, чтобы добавить их в папку с эталонными изображениями. — Джостен, мы делаем это или как? — спросила Элисон. — Что? — Вечеринка по случаю дня рождения в этом году. Да или нет? — Я бы предпочёл что-нибудь потише, — сказал Нил. В прошлом году он согласился с планами Элисон устроить вечеринку и провёл большую часть ночи в своей комнате, игнорируя горстку незнакомцев, которые, по мнению Элисон, могли ему понравиться. — Как насчёт того, чтобы заказать что-нибудь поесть и вместе начать смотреть новое телешоу? — предложила Дэн. Мэтт выглядел довольным. — О, да! Вышел новый сериал ужасов, который выглядел действительно хорошо. Как насчёт... — Как насчёт того, чтобы позволить Нилу выбирать, что мы посмотрим, — предложила Рене, её спокойная улыбка застыла на месте. — Да. Да, это отлично, — сказал Мэтт, посылая Нилу извиняющуюся улыбку, которую, по мнению Нила, он не заслуживал. Он вообще не был разборчив в телешоу и был бы рад любому предложению Мэтта, если бы другие Лисы не возражали. Он пожал плечами и рассказал им об этом. Он погружался в их разговоры, пока его внимание не привлек звук открывающейся и закрывающейся двери студии позади него. По привычке он обернулся, чтобы посмотреть, кто это, и увидел, как вошёл Эндрю и направился к своему столу. Нил не видел Эндрю с выставки Лисичек, когда он сорвал попытку Кевина Дэя завербовать его на семестр за границей в Университете Эдгара Аллана. Нил сверился с расписанием, которое он прикрепил на стене перед своим столом, но понедельник был единственным днём, когда они с Эндрю назначили совместное студийное время для межшкольного курса. — Что ты здесь делаешь? — спросил Нил. — Сегодня пятница. — Как ты наблюдателен, Нил, — сказал Эндрю. — К сожалению, я здесь не ради тебя. — Тогда что ты делаешь здесь? — спросил Нил, указывая на свою студию. — Ищу ювелира. Ходят слухи, что она из-за чего-то отложила нашу маленькую договоренность, — Эндрю оглянулся на Лис, и его взгляд остановился на торте Нила. — Сегодня день рождения Нила, — сказал Мэтт, как будто обиделся на то, что Эндрю не знал. — И ты не пригласил меня? Это ранит, — сказал Эндрю. Именно тогда Нил заметил, что слова Эндрю не сопровождались улыбкой или смехом, и Нил задался вопросом, не переживает ли Эндрю снова ломку. Ближайшее мусорное ведро было спрятано под соседним столом, так что он решил, что сможет схватить его, как только Эндрю начнёт зеленеть. Он не стал бы рисковать своей работой. — Эндрю, ты не хотел бы прийти на ужин позже? — спросила Рене. — Абсолютно нет, — одновременно ответили Эндрю и Элисон, хотя и совершенно разными тонами. Элисон выглядела смутно больной, соглашаясь с Эндрю в чём-то. — Забавная шутка, однако, не так ли? — Эндрю продолжил, выглядя так, словно это было совсем не смешно. — Тебе следовало бы стать комиком. — Я буду иметь это в виду на случай, если с серебряным делом ничего не получится, — сказала Рене и послала извиняющийся взгляд Элисон за то, что не спросила её первой. Эндрю проигнорировал её и потянулся за восьмым куском торта, но Нил оттолкнул его руку. Лисы одновременно вздохнули, а глаза Ники комично расширились. — Мэтт заставил меня поклясться, что я принесу его домой, — сказал Нил. — О, но мы же не можем нарушить это сейчас, не так ли? — сказал Эндрю. — Иначе кому-нибудь пришлось бы сломать тебе мизинец. Могу я это сделать? — Дотронься до торта, и ты потеряешь руку, — сказал Нил без эмоций. Эндрю поднял бровь, но убрал руку назад и оставил торт в покое. — Сдержанное слово. Редкий товар в этом мире. — Нил, тебе действительно следовало просто позволить ему взять торт, — прошептал Мэтт, когда Эндрю отошёл от Лис, чтобы просмотреть наброски портрета Зтуарта на другом столе. Однако Нил не обращал внимания на Мэтта, потому что был сосредоточен на том факте, что Эндрю просматривал черновики портрета Зтуарта. Он потянулся к столу Нила и наугад взял альбом для рисования, обмахивая последние рисунки химеры так, чтобы они выглядели как отрывистая анимация. Дашнаг с оранжевым мехом, таким ярким, что он соперничал с фасадом окна в Лисьей Норе, сражался бок о бок с драконом с загорелыми человеческими руками и воротником на шее, раздувшимся до полного размера. Эндрю сгибал корешок альбома и перелистывал страницы со скоростью, которая угрожала порвать бумагу, но Нил не возражал, потому что Эндрю смотрел на работу Нила по собственной воле. Он смотрел на искусство, и его даже не подкупили. Ники сказал Нилу, что лучший способ заставить Эндрю сделать то, что ты хочешь, — это подкуп, и что алкоголь — хорошее начало. Нил обдумывал это, но он хотел, чтобы Эндрю был заинтересован в этом, а не в чём-то притворном или вынужденном. Было ли это всё? Нашёл ли Эндрю что-то в работе Нила, что показалось ему интересным? Может ли Нил достучаться до Эндрю и заставить его добровольно сотрудничать в их проекте? Он задавался вопросом, что такого было в его портрете Зтуарта, что привлекло внимание Эндрю. Ники тоже нашëл внимание Эндрю интересным. — Они классные, правда? Я люблю монстров Нила. Знаешь, однажды Нил нарисовал нас всех в виде химер... — Ники потчевал необычайно заинтересованного Эндрю рассказом о том, как Ники впервые увидел рисунок Нила в виде химеры Элисон. Она растянулась на диване, её змеиный хвост свисал с подлокотника, а в руке она держала бокал красного вина. Ники увидел рисунок и потребовал, чтобы Нил сделал такой же с него. Это была просьба, которую он обычно отклонял — многие иллюстраторы на его курсе точно так же жаловались, что «Да, я иллюстратор. Нет, это не значит, что я хочу нарисовать тебя», — но было забавно пытаться представить Лис в образе химеры. Все они были очень похожи на людей, так как было странно представлять своих друзей с головами животных, но Нил представлял Дэн в виде грифона с задними лапами льва и крыльями орла, а Мэтта с почти параллельными рогами саолы и красными от заката ногами грифона. Дук с красными ножками. Ники был нарисован с хвостом какомистля и ногами оцелота, а Сет, который в то время Нилу не особенно нравился, был нарисован как Хет: раса химер, похожая на насекомое. Сету не слишком понравилось, что его изображение было нарисовано с фасеточными глазами и режущими челюстями муравья, которые напоминали клешни краба. Нил пытался представить Рене химерой, но мысль о замене её огненных крыльев была почти невозможна. Самое близкое, что он мог сделать, чтобы изменить её, это представить её Кирин: расу химер с крыльями летучей мыши и ногами газели. Кирины пришли на ум не только из-за их способности летать, но и из-за их предпочтения к ножам полумесяцам. — Как ты думаешь, как бы выглядел Эндрю? — спросил Ники, отвлекая Нила от его мыслей. Нил изучал Эндрю, слегка склонив голову набок в задумчивости. Учитывая его маленький рост, Эндрю определённо не был бы акко, расой химер, известной своими большими размерами, и у него не было бы стройного телосложения дама, самого быстрого и маленького из племен кентавридов, с человеческим и оленьим обликом. На самом деле, ширина его плеч и мускулистая спина напомнили Нилу о Сабах. Рене однажды сказала ему, что, когда она впервые училась создавать тела химер, крылатых солдат всегда было труднее всего сделать. Соотношение размаха крыльев к размерам тела было настолько точным, что от многих тел приходилось избавляться из-за неспособности к полёту или просто из-за неуравновешенности. Тело Эндрю, хотя и было коротким, обладало силой, необходимой для поддержания крыльев, почти в пять раз превышающих его размеры. — Крылья, — сказал он. — У Эндрю были бы крылья. Нил почти упустил то, как Рене сдержала улыбку в ответ на это. Глаза Эндрю на мгновение метнулись к Нилу, затем на его лице появилось хмурое выражение, прежде чем он снова посмотрел на наброски Нила. На его неулыбчивом лице была странная сосредоточенность, напряженное выражение, от которого у Нила волосы на затылке встали дыбом. Эндрю заметил последний альбом для рисования Нила, торчащий из его сумки, вытащил его и начал перелистывать страницы. Нил был бы раздосадован, если бы не тот факт, что это был первый признак интереса, который Эндрю проявил к чьему-либо искусству. Он решил дать Эндрю насытиться и повернулся к Лисам, чей разговор вернулся к дню рождения Нила. — Что, если мы тоже куда-нибудь сходим? — предположил Ники. — В прошлый раз было так весело. Нил чуть не сделал резкий комментарий о том, что «в прошлый раз» Мэтта планировали снова ввести в рецидив, просто чтобы посмотреть, что произойдёт, но потом Нил вспомнил ссору между Дэн и Эндрю и не хотел, чтобы это случилось снова. Нил предположил, что гнев Лис не будет особенно полезен для ситуации, в любом случае, учитывая, что на самом деле ничего не произошло, и Эндрю может быть на грани заинтересованности в сотрудничестве с Нилом. — Мы нашли этот магазин рядом с Испанской синагогой, в которой полно безалкогольных коктейлей, — сказал Мэтт. — Мы могли бы спланировать что-нибудь на завтрашний вечер, и мы с Дэн могли бы заехать по дороге к Нилу. — И позволишь мне остаться сегодня допоздна? — с надеждой спросил Нил. Он был благодарен своим друзьям за то, что они пытались сделать что-то для его дня рождения, но он предпочёл бы, чтобы они просто проигнорировали это, чтобы он мог немного поработать. Ники скорчил гримасу. — Ты ужасный человек. Доводишь нас всех из-за планов на день рождения, чтобы ты вот так нас обломать. Нил слишком привык к чувству юмора Ники и драматическим проявлениям оскорбления, чтобы чувствовать себя виноватым за это заявление. Он пожал плечами. — Хорошо, — вздохнула Дэн. — Никаких планов на вечер нет, но мы празднуем эти выходные. Субботний вечер. Квартира Нила. Много напитков — как алкогольных, так и безалкогольных, не нужно так на меня смотреть, Ники. Лисы договорились и вернулись к своим кускам торта и разговорам. Эндрю посмотрел на Нила, и на его лице появилась ухмылка. — Что? — спросил Нил. — В самом деле, «что», — передразнил Эндрю, не объясняя. — Как насчёт незапланированного времени в студии сегодня вечером, да? Нам есть о чём поговорить. Мы не сможем пережить этот год из-за этого маленького недоразумения между нами. Это проблема, которую нужно исправить, да? «Исправить» было странным выбором слов, но, если Эндрю думал, что он что-то сломал, когда сказал, что не заинтересован в работе с Нилом, Нил не собирался жаловаться на изменение его мнения. Шансы на то, что Эндрю приложит какие-то усилия к их работе над проектом, были слишком важны, чтобы спорить о пустословии. Это было предложение, от которого Нил не мог отказаться.***
К девяти часам вечера Нил написал ещё несколько абзацев своего ужасного эссе по критической теории — но кого он обманывал? Нил понятия не имел, о чём он пишет, и его наставник легко уловил бы полное непонимание Нилом Дады. Но он набирал нужное количество слов и надеялся, что сможет просто поднять его до проходного балла. Он как раз собирался сохранить документ и приготовить чашку лапши, когда на столе рядом с ним зазвонил телефон.Неизвестный номер
- Скульптурная студия 3 Нил сразу понял, от кого это сообщение, и его сердцебиение участилось. Скульптурная студия? Неужели Эндрю уже что-то задумал? У Нила не было большого опыта в трёхмерной работе, но он стремился расширить свой набор навыков. Междисциплинарный проект стал бы хорошим дополнением к его портфолио как для выставления оценок в конце года, так и для получения будущих комиссионных. Он не потрудился ответить на сообщение Эндрю и вместо этого взял свою сумку. Только после того, как он заполнил её альбомом для рисования и ноутбуком, он вспомнил, что ему всё ещё нужно сохранить прогресс в написании эссе, поэтому он снова вытащил свой ноутбук, чтобы сделать это. Схватив пальто и повесив его поверх сумки, чтобы руки были свободны, Нил направился к отделу скульптуры в здании Мысльбек на другом конце кампуса. Нилу удалось найти третью Скульптурную студию, следуя куче неясных указателей, разбросанных по всему факультету, и он распахнул дверь в пустую и пыльную комнату со столами и стульями, придвинутыми к стенам, грязной раковиной в углу и рядом тележек на колёсиках, которые студенты могли использовать для своих собственных материалов, перепрыгивая с одного стола на другой. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что он был не один. Даже если бы он не ожидал увидеть Эндрю, Нил подумал, что он бы догадался, кто это был; напряжённый взгляд Эндрю, устремленный ему в спину, заставил нервы Нила напрячься. — Тебе никто не говорил, что я ненавижу сюрпризы? — спросил Эндрю откуда-то из-за его спины. Нил медленно повернулся и увидел Эндрю, сидящего на одном из столов, скрестив ноги в позе лотоса, похожей на позу Рене в йоге, но без прямой спины, и он смотрел на Нила сверху вниз. Пустое выражение его лица всё ещё поражало. Нил не знал, переживал ли Эндрю снова ломку и уже лучше скрывал это, или было что-то еще. Он также сомневался, что Эндрю даст какие-либо ответы. — Почему ты думаешь, что меня это волнует? — спросил Нил. — Дело не в том, волнует тебя это или нет, — сказал Эндрю. — Так в чём же дело? — Нил снял сумку и вытащил альбом для рисования, позволив сумке и пальто упасть на пол. Ему придётся смахнуть пыль, прежде чем Элисон позволит Нилу принести что-нибудь обратно в их квартиру, но он не думал, что в отделе Скульптур найдётся хоть одна комната, которая не была бы покрыта глиняной пылью или штукатуркой. Нил положил свой альбом для рисования на ближайший стол, пододвинул стул и начал листать его, пока не нашёл оригинальный набросок Зтуарта. Он не хотел давить слишком сильно. Если бы Эндрю заметил рвение Нила, он, скорее всего, со злости изобразил бы незаинтересованность. Нил услышал, как Эндрю скрестил ноги и соскользнул со стола, а затем услышал его шаги, когда он подошёл к Нилу. Эндрю держался на расстоянии вытянутой руки от того места, где сидел Нил, но ненамного. Перемена в близости заставила Нила задуматься, с чего это Эндрю вдруг насторожился. — Не мог подождать до апреля? — спросил Нил. — Ты хоть понимаешь, что я не математическая задачка, которую нужно решить, и не новая игрушка, которую нужно сломать? Эндрю указал на руки Нила и сказал: — На самом деле это как-то связано с ними. Нил посмотрел вниз. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, что имел в виду Эндрю, но затем его взгляд сфокусировался на чёрных чернилах, оставленных на бледной коже его ладоней. На мгновение Нил не мог понять, почему Эндрю так долго ждал. Если бы он знал, что это такое, тогда он должен был убить Нила при первой же возможности. Но потом Нил понял, что каждый раз, когда он видел Эндрю, его руки был прикрыт рукавами или перчатками. Только теперь, когда на нём был подарок Лисов, его ладони обнажились. Желудок Нила скрутило в узел. Он, не раздумывая, надел толстовку с Лисами. Никто никогда раньше не понимал, что обозначал его кезир, но это не означало, что это было невозможно. Его мать избила бы его до полусмерти, если бы была жива. Всё это время и боль, потраченные на заметание следов, были уничтожены глупой сентиментальностью. Он знал, что это бессмысленно, Эндрю уже видел это, но он всë равно попытался нащупать желания, чтобы покрыть чарами свои руки и скрыть их от посторонних глаз. За исключением его нового состояния паники — и разве это не было чудесно: в тех немногих случаях, когда он хотел прибегнуть к магии, он был слишком взволнован, чтобы сделать это, — он не мог понять этого достаточно, чтобы завершить процесс. Вместо этого чёрные чернила то исчезали, то теряли фокус, но продолжали оставаться видимыми. — Хороший трюк для вечеринки, — сказал Эндрю. — Жаль, что на мне это не сработает. Нил отчаянно надеялся, что Эндрю просто ведьма. Как Бетси, Эрнандес, Лейла и Альварес. Просто человек, который наткнулся на след Изриды. Он не смел думать об альтернативе. Он надеялся, что Эндрю не знал, что означают эти чернила во всей их полноте, что он знал, что они были признаком чего-то потустороннего в том смысле, в каком большинство ведьм были настроены на магию Изриды, но не конкретики. — Я могу сказать тебе, где я их сделал, — сказал Нил, ухитряясь сохранять спокойный голос, хватаясь за соломинку. — Парень действительно хорош, он сделал все мои татуировки... — Да, я уверен, что Продавцу Желаний нравится рисовать красивые картинки. Тело — это холст, и так далее, и тому подобное. Скажи мне, когда ты спрыгнул с корабля и прилетел на Землю, кому была дана десятина за то, чтобы вызвать в воображении «Нила»? Было ясно, что «не понял ничего конкретного» — это уже не вариант. На долю секунды Нилу показалось, что он упал. Он почувствовал, как мир уходит у него из-под ног, а вместе с ним и его желудок. Секунду, или минуту, или вечность спустя он понял, что вообще не двигался. Он даже не дышал. Если бы Нил предвидел это, у него было бы время придумать идеальный ответ, чтобы сбить Эндрю со следа, но он не учёл, что ему угрожает непосредственная опасность. Всё, что потребовалось, — это полтора года жизни в одном месте с Элисон и Рене, и Нил потерял все свои инстинкты выживания и способность мыслить самостоятельно. Втягивать воздух обратно в лёгкие было самым трудным, что Нил когда-либо делал. Это было чудо, что его дыхание звучало так ровно, когда его горло сжималось. — Не лезь не в своё дело, — сказал Нил, что было даже отдаленно не умно, но это было лучшее, что у него было. Он вскочил на ноги, но Эндрю бросился вперёд, схватил его за волосы и швырнул обратно на сиденье. Жестокий поворот откинул его голову назад под опасным углом, и Эндрю прижал руку Нила к столешнице, прежде чем тот успел дотянуться до ножа в ботинке. Нил поднял другую руку, чтобы разжать пальцы Эндрю, но Эндрю отпустил волосы Нила и поймал его запястье другой рукой. — Сегодня у Разума Нила Деловой вечер, — сказал Эндрю. — Разве ты не заметил? Дай мне что-нибудь настоящее, или я не позволю тебе остаться здесь. — Я думал, что это мой день рождения. Разве не ты должен был мне что-то дать? — О, ты хочешь, что я бы дал что-то Мэтту? — спросил Эндрю. — Я уверен, что это развяжет тебе язык. Хорошая идея. Нилу удалось высвободить одну руку, и он потянулся к ножу на поясе, но Эндрю был слишком близко к его телу, чтобы не заметить этого. Он легко выхватил нож у Нила и отправил его скользить по полу. — Ещё один нож, хм? Я подумал, что ты просто попытаешься вырвать мне зубы плоскогубцами, — задумчиво произнёс Эндрю. — Может быть, я так и сделаю и пожелаю, чтобы ты оставил меня в покое, — кипел Нил. — Рене сказала, что тебе это не понравится, — насмехался Эндрю. Нил замер, а улыбка Эндрю была холодной и опасной. — Она тебе не рассказала? Она сказала, что я должен доверять тебе, и всё же ты только что попытался ударить меня ножом. Я думаю, она немного заблуждается насчёт того, кому она может доверять. Нил порылся в памяти, пытаясь найти какие-либо признаки того, кем был Эндрю и откуда он знал Рене; если она всё-таки предала его. А Элисон? Неужели вся его жизнь здесь была ловушкой, убаюкивающей Нила ложным чувством безопасности только для того, чтобы в конце концов быть переданным его отцу расстроенным… чем-то. Эндрю понял, что Нил не собирается отвечать, поэтому он попытался подтолкнуть его к разговору, вытащив свой собственный нож из нарукавной повязки и приставив его к горлу Нила. — Теперь ты объяснишь, почему ты здесь и чего ты хочешь, и я не буду вставлять это тебе в глотку. Нил почувствовал, как улыбка отца изогнула его губы. — Сделай это. Я рискну, — в конце концов, если бы его отправили к отцу, перерезанное горло было бы гораздо более приятным способом умереть. Если бы это было не так, а Рене и Элисон были его союзниками, тогда Рене забрала бы его душу и вернула его обратно. Он надеялся. Сначала ей придется найти его тело. — Если я не смогу получить от тебя ответ, я получу его там, где смогу. Как насчёт того, чтобы я начал со Златовласки? — Удачи тебе с этим, она натравила бы на тебя одну из своих змей, прежде чем ты успел бы произнести хоть слово. — Звучит грязно. Сколько желаний нужно, чтобы убрать за собой? Нил проигнорировал это: — Чего ты хочешь? Я не представляю для тебя угрозы. — Тогда поправь меня. Подумай об этом хорошенько. Подумай, как сильно ты хочешь испытать моё терпение прямо сейчас. — Ты ждал так долго, — сказал Нил. — Что бы ты сделал, если бы я не прошёл сюда, чтобы встретиться с тобой? — Не было ни единого шанса, что ты не придëшь. У тебя однонаправленный ум, — Эндрю постучал кончиком ножа по пульсирующей точке пульса Нила. — Кроме того, здесь, внизу, я могу это сделать. Нил на мгновение замолчал, обдумывая возможные сценарии и то, как, по его мнению, Эндрю мог бы на них отреагировать. Если Эндрю действительно считал Нила угрозой, как далеко он зайдёт, чтобы доказать это? Нил не хотел видеть, что будет дальше, но избежать этого означало пойти на компромисс. Он должен был что-то сказать Эндрю. О правде не могло быть и речи, но Эндрю учует ложь за милю. Нилу нужно было что-то среднее, достаточное, чтобы Эндрю отступил, но не настолько, чтобы он точно понял, какая угроза следует за каждым вздохом Нила. От его окончательного решения кровь застыла у него в жилах, но это был самый безопасный и разумный вариант. Нил выкручивал свои руки под хваткой Эндрю, пока они не легли ладонями вверх, чтобы Эндрю мог яснее видеть свой кезир. — Правда за правду? Взгляд Эндрю метнулся к рукам Нила, а затем, спустя несколько мгновений, он протянул руку, в которой не было ножа. Угол был немного неудобным, потому что Эндрю всё ещё стоял слишком близко для комфорта, но Нил мог разглядеть чёрные линии, медленно раскрывающие сложный узор из переплетенных оленьих рогов на ладони Эндрю. Страх железной хваткой сжал его лёгкие, не давая дышать. У Эндрю тоже был кезир. Зтуарт воскресил его, кем бы и чем бы ни был этот «Эндрю». Нил почувствовал, как тяжелый груз страха поселился у него в животе. Зтуарт предал его. Он не был уверен, почему он был так удивлен, он знал, что Зтуарт всё ещё работал на его отца, всё ещё создавал тела для армии. Нил работал с ним только потому, что это был его единственный вариант. Не похоже, что Зтуарт позволил бы ему, Элисон и Рене уйти, и они могли бы уехать в закат, Нил знал это. Зтуарт позволил ему остаться только потому, что он был полезен, но в ту секунду, когда Нил перестанет быть полезным, он отдаст его отцу. Теперь это время пришло, и Нил даже не был уверен, были ли Элисон и Рене на его стороне. Он с трудом сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле. — Что ты дал Зтуарту в обмен на это? Должно быть, это было нечто большее, чем несколько зубов. — Я мог бы спросить тебя о том же, — сказал Эндрю. — Кто ты такой, чтобы заставлять Торговца Желаниями воскрешать тебя человеком? Рот Нила крепко сжался. Ему нужны были ответы от Эндрю, но единственный способ получить их — дать свои собственные ответы. Он знал, какой ответ вернёт ему самую полезную информацию, но не хотел произносить это вслух. Эндрю, казалось, сделал свой выбор за него, потому что он спросил. — Ты был химерой или серафимом? Нил даже не знал, что серафимы могут быть воскрешены, но Эндрю, очевидно, знал, и Нилу не нравилось невыгодное положение, в которое он попал. — Химерой, — сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал ровно. — Ты? Эндрю кивнул и вытащил свой нож. — Серафимом. Облегчение захлестнуло Нила подобно приливной волне. Если Эндрю был серафимом, отец не послал бы его искать Нила. Его отец не знал, где он был. Нил сделал медленный, прерывистый вдох и закрыл глаза. Когда гнев и страх ушли, он почувствовал себя измученным и опустошённым. Может быть, его самые близкие друзья предали его, а может быть, и нет. Возможно, он никогда не хотел раскрывать правду, но что бы ни значил его ответ для Эндрю, он убедил его, что Нил не представляет угрозы. Это не было полной безопасностью, не тогда, когда Эндрю всё ещё был на противоположной стороне войны и убил бы его на месте, если бы узнал правду, но пока он не знал, кто такой Нил, это была передышка. Этого было достаточно. Эндрю, наконец, отступил назад и позволил Нилу взять себя в руки. Тот открыл глаза и задумался, что делать дальше. Он не хотел встречаться с Элисон или Рене в ближайшее время, и он решил, что спросит Мэтта, может ли он переночевать на диване у них с Дэн. Когда его голос стал достаточно ровным, он сказал: — Теперь, когда всё улажено, мы можем сделать то, ради чего пришли сюда? — Эндрю поднял бровь, и Нил уточнил. — У нас совместный проект, помнишь? — Ах, да. «Правда». Иронично, не правда ли? Нил вздохнул. — Я стал скучным теперь, когда ты знаешь, кто я, или мне придётся отказаться от ещё нескольких истин на острие ножа? Я надеюсь, мы сможем немного поработать, пока ты будешь пытаться меня понять, но я бы согласился на неповрежденную кожу. — Такая неожиданная воля к выживанию со стороны того, кто всего несколько минут назад бросил мне вызов убить тебя. В следующий раз, когда у нас будет такой небольшой разговор по душам, может быть, я попрошу тебя оправдать это. — Давай больше никогда не будем так разговаривать. — Давай не будем, — согласился Эндрю. Нил не мог сказать, хотел ли он оставить всё как есть и вернуться в свою студию или в свою квартиру и спать следующие несколько месяцев, пока Эндрю не забудет своё имя, своё лицо и то, кем он был в прошлой жизни в другом мире. Прежде чем он принял решение, у Нила в кармане зазвонил телефон. Он немного подождал, прежде чем вытащить его и прочитать входящие сообщения.Дэн
- ты в порядке? - тебя нет в студии. Рене кажется обеспокоенной Эндрю толкнул Нила локтем и сказал: — Так трогательно. Посмотри, как они оплакивают тебя. Скажи им, что их беспокойство неуместно и что ты можешь позаботиться о себе сам. Эндрю бросал ему вызов пересечь черту, отказаться ещё немного от лжи, которой был Нил Джостен. Вот только Эндрю не имел над ним никакой власти. Не было никакого смысла соглашаться с каждой его прихотью, потому что он не мог держать прошлое Нила над собой. Лисы с трудом поверили бы Нилу, если бы он сказал им правду, и, если бы это было от Эндрю, они бы сразу предположили, что он лжёт. — Они это уже знают, — сказал Нил, что было не совсем правдой. Он много раз говорил им, чтобы они не беспокоились о нём, но, казалось, это так и не дошло до них. — Теперь мы можем работать? Эндрю притворился, что обдумывает это, но Нил уже знал, каким будет ответ. — Нет. Но Нил не сдался бы без боя. — Я видел твою работу. Ты хорош, действительно хорош. Я мог бы использовать твой набор навыков, и они поставили нас в пару не просто так. — Лесть неинтересна и ни к чему тебя не приведёт. — Я просто констатирую факты. Я не пытаюсь польстить тебе, заставляя работать со мной. Если бы это работало, я бы сделал это несколько дней назад. Я пытаюсь убедить тебя, что мне нужно то, что ты можешь предложить, и я готов предложить что-то взамен. Эндрю хмыкнул. — Отчаяние тебе не идёт. Петля уже накинута тебе на шею, но ты отказываешься умолять. Гордость? Глупость? Я не знаю. Ты меня слушаешь? — Эндрю снова наклонился вперёд, чтобы занять место Нила, но даже без одного из его ножей присутствие Эндрю было угрожающим. — Я не люблю искусство, и мне не нужно преуспевать в этом курсе. Если я соглашусь на твою сделку, это будет зависеть от того, что ты мне предложишь, да? — Ты хотел получить ответы, не так ли? — сказал Нил. — Мы выделим места в нашем расписании, чтобы провести время в этой студии, работая над нашим проектом. Каждый раз, когда ты приходишь и работаешь со мной, ты можешь задать вопрос, и я скажу тебе правду. Мы договорились? — Ты действительно думаешь, что сможешь удерживать моё внимание так долго? — Да. Немедленный ответ Нила вызвал у него улыбку, которую Эндрю стёр большим пальцем. — Такая уверенность. — Ходят слухи, что я довольно интересный человек. Это было ещё мягко сказано. Нил знал, что он никогда по-настоящему не вписался бы в компанию других студентов Пальметто. Даже без его шрамов и свободного владения множеством языков, из его просторного серого пальто всегда высыпались любопытные вещи: древние бронзовые монеты, зубы, крошечные нефритовые тигры размером не больше ногтя его большого пальца. — Не верь всему, что слышишь, — сказал Эндрю. — Я верю себе только иногда. — Я не могу представить, почему, — сухо сказал Нил. Эндрю не ответил, и Нил понадеялся, что он обдумывает сделку. Но мгновение спустя Эндрю развернулся на носках и вышел из студии. Нил почувствовал, как пустота в комнате расширилась. Несмотря на то, что на самый большой — и, безусловно, самый насущный — вопрос был дан ответ, выяснение того, что Эндрю был серафимом, вызвало гораздо больше вопросов, чем он ожидал. Нил хотел знать всё; если он был серафимом, почему он покинул Изриду? Эндрю потребовал объяснить, почему Нил оказался в Праге — или даже на Земле, — но остановился на правде, что Нил был химерой. Что бы произошло, если бы Нил сказал ему, что он был серафимом? Неужели Эндрю тоже прячется? Но Нил не думал, что он способен раскрыть ещё какую-то правду. С его вопросами придётся подождать.***
Нил проснулся от звука перемалываемых кофейных зерен, стойкого запаха кокоса и масла ши и боли в шее. Он провёл ночь на бугристом, но в остальном удобном диване Дэн и Мэтта, сказав им, что они с Элисон поссорились и ему нужно остыть вдали от дома. Это не было редкостью, так как большинство Лис в течение года то и дело вступали в ссоры, так что это было лучшее оправдание, которое мог придумать Нил, не вызывая подозрений. — Доброе утро, — зевнула Дэн с того места, где она прошлепала в свою гостиную в тапочках из овчины. Она взяла хурму с подноса с тропическими фруктами, который они держали на кофейном столике, и не стала нарезать её, а вгрызлась в неё, как в яблоко. Нил быстро сел и почувствовал волну головокружения, от которой он моргал, пока комната не перестала кружиться. Восстановив концентрацию, он подтянул ноги к груди и позволил Дэн забраться на свободное место, оставшееся позади. Она предложила ему кружку кофе, которую он с благодарностью принял. Когда Мэтт, спотыкаясь, вошел, он сморщил нос. — Как ты можешь терпеть эту дрянь? — Что? — спросил Нил, и Дэн усмехнулась. — Кофе, — сказала она немного хриплым со сна голосом. Мэтт вошёл в гостиную в пушистом халате, его волосы на этот раз были уложены ровно. — Клянусь, мне нужно три раза принять душ после смены в Норе, — проворчал он. Он пошёл на кухню и через несколько минут вернулся с тарелкой тостов и стаканом апельсинового сока. Он сел рядом с Дэн и позволил ей прислониться к его груди, а сам положил голову на её дюраг. — Кофеин — это всё, на чем я сейчас работаю, — сказала Дэн, громко прихлёбывая свой кофе. Мэтт отклонился в сторону, поморщившись от шума. — Ты дикая, — пробормотал он. — Некоторые даже сказали бы... Дикое животное, — сказала Дэн с дерзкой, но сонной улыбкой. Мэтт застонал от ужасной шутки, которую Нил счёл немного чересчур остроумной, но закинул руку на плечо Дэн и притянул её к себе. Она охотно подчинилась и стащила кусочек тоста. Мэтт и глазом не моргнул, поэтому Нил предположил, что второй кусочек всегда предназначался ей. — Есть какие-нибудь планы на день? — спросила Дэн у Нила. Он пожал плечами. — Моё эссе. Возможно, я получу фору в курсовой работе, и мне нужно снять ещё несколько видеороликов для проекта. Она слегка поморщилась, всё ещё не соглашаясь с тем, что Нил работает с Эндрю. Нил не рассказал ей всего, что произошло в отделе Скульптуры, но он должен был что-то сказать, чтобы объяснить, почему Эндрю попросил о встрече с ним. — Как продвигается? — спросила она более жёстким, чем обычно, голосом. Затем она повернулась, чтобы включить в разговор и Мэтта. — Каково это — работать с Монстрами? — Интересно, — сказал Нил. — Интересно, — повторил Мэтт. — Это самое скромное описание, которое я когда-либо слышал. Например, сотрудничество с Аароном лучше, чем я думал, но... — он замолчал. — Хотя, если серьезно. Если Эндрю доставит тебе какие-нибудь неприятности, просто дай мне знать. Я надеру ему задницу за тебя. Нил поморщился при этой мысли, теперь зная, что даже боксерские способности Мэтта мало что смогут сделать против тренировок серафима. — Спасибо, но я могу справиться с ним сам. Мэтт обменялся коротким взглядом с Дэн на секунду, прежде чем кивнуть. — Если передумаешь, ты знаешь, где меня найти, — сказал он. — Моё предложение действительно до окончания учёбы. — Ты даешь интервью о правде, верно? — спросила Дэн, чтобы сменить тему. Когда Нил кивнул, она сказала: — Я могу ответить, если хочешь. Он снова кивнул, и Дэн встала, чтобы принести её камеру и штатив. Установка заняла несколько минут, но вскоре Нил вставил снимок Дэн, сидящей на бирюзовом диване, с блюдом тропических фруктов на переднем плане. Мэтт несколько мгновений парил позади Нила, прежде чем сесть на пол у его ног. Нил нажал кнопку записи и после нескольких секунд молчания спросил: — Как ты думаешь, что такое Правда? — Я не знаю, сможет ли человек когда-нибудь найти Правду, — сказала Дэн. — Является ли это определëнной... вещью, которая существует, или это просто какая-то сказка, которую мы рассказываем себе по ночам, чтобы оправдать то, что мы делаем. Правда для одного человека — это не правда для другого. Это требует контекста. Люди спорят о том, что правильно делать, и что это абсолютная правда, потому что это доказано наукой или чем-то ещё, но они применяют это только к таким людям, как они, и к окружающей среде, подобной их. Она откусила кусочек тоста Мэтта, и Нил позволил камере продолжить съёмку. — Когда мы говорим о таких вещах, как наука, — продолжила Дэн. — Существует исходное предположение об объективности. «Наука — это Правда», — она сделала жест с речевыми знаками вокруг фразы. — Как будто это что-то помимо грязных культурных идей. Реальность такова, что культура и всё её дерьмо перетекают в науку. Правда не может быть найдена наукой, потому что наука была задумана учёными, а учёные также склонны к социальным предубеждениям, как и все остальные. Роботы и компьютеры создаются людьми. Математика была изобретена людьми. Всё, что у нас есть, чтобы предположительно понять «правду», было создано людьми. Она не присуща человеку, поэтому мы не можем проецировать наши предубеждения на что-то и считать это выше нашего собственного восприятия. — Причина, по которой мы считаем рамки в науке и математике объективно верными, заключается в том, что наука как направление деятельности связана с контролем переменных. Если вы знаете, что работаете в человеческом масштабе, таком как ньютоновская физика, и знаете, что такое трение и как работает гравитация в этом масштабе, вы можете гарантировать, что каждый раз, когда вы сбрасываете два шара со здания, они будут падать с одинаковой скоростью. Во многих науках легко управлять переменными, и именно поэтому мы считаем их объективно верными, потому что мы выяснили достаточно, чтобы каждый раз делать их правдой. Но когда вы стоите на менее солидной группе и рассматриваете такие вещи, как психология и философия, невозможно учесть все переменные сразу. Это не контролируемая среда. Вы всё ещё можете решить, какие переменные важны для вас, и использовать их, чтобы создать свою собственную версию правды, но всегда найдётся кто-то или что-то, кто не согласен с этими переменными. Абсолютную правду невозможно распознать на этом уровне. Когда она остановилась и сделала ещё один глоток кофе, Нил прекратил запись. Он позволил им спокойно закончить завтрак и отнёс свою пустую кружку на кухню, чтобы вымыть. У раковины стояли стопки тарелок, так что Нил решил, что может начать отплачивать Дэн и Мэтту за доброту, занимаясь их нелюбимой рутиной. Нил по локти в мыльной воде подпрыгнул, когда рисоварка Мэтта начала пищать. — Мэтт, — позвал он. — Ага, понял! Спасибо! — раздался в ответ голос Мэтта. Через несколько минут он вошёл на кухню с разделенным на отсеки контейнером для еды, который он использовал для своего ланч-бокса. Дэн последовала за ним, уже одетая и принявшая душ, и она пропустила упакованный ланч ради кружки кофе, так как обычно ходила в Лисью Нору, чтобы поесть с теми, кто был в расписании. Нил проскользнул обратно в гостиную и достал из сумки вчерашнюю одежду. Дэн дала ему пару серых спортивных штанов и синюю футболку большого размера, чтобы спать в них, и он сложил их, чтобы отнести в стирку. Именно тогда он услышал скребущийся звук в окне ванной. Нил обернулся и увидел, что Король сидит на подоконнике, упершись когтистыми лапами в стекло. В одной из его лап был крошечный свиток пергамента. Нил впустил его внутрь, не спуская с него глаз, чтобы убедиться, что он ничего не опрокинул, пока он одевался, а затем принял сообщение Зтуарта.С днём рождения, Нил. Я пробуду в Изриде несколько дней, поэтому не смогу передать тебе это лично.
«Этим» оказалось нефритово-зелёной бусиной желания. Нил провёл пальцем по его гладкому краю и сунул в карман джинсов. Он переложит его в потайной карман своего пальто позже, пока не решит, на что это потратить. Зтуарт не сказал ему о каких-либо новых поручениях, требующих нового языка, поэтому было бы безопаснее сохранить это до тех пор, пока это случится или он не найдёт что-то столь же ценное. Жаль, что одного такого желания будет недостаточно, чтобы стереть память Эндрю о том, как Нил сказал ему, что он химера. Он не был уверен, что сожалеет о том, что рассказал Эндрю что-то — в конце концов, это привело к тому, что Эндрю больше не считал его угрозой и оставил его в покое, — но он хотел бы, чтобы этого разговора никогда не было. Он хотел бы, чтобы Эндрю не был серафимом и не знал об Изриде, что бы он был просто ещё одним невежественным человеком, которого Нил мог игнорировать. Нил не думал, что для этого найдётся достаточно сильное желание — возможно есть, но Нил знал, что со временем шутки плохи, и ему не нужно было смотреть все фильмы, чтобы понять, что это плохая идея. Когда Нил попрощался с Дэн и Мэттом и вышел на холод, он остановился. Он не был до конца уверен, куда идти. Прошло так много времени с тех пор, как он был «на мели» — у него всегда был доступ к порталам Рене, но теперь он не был полностью уверен, что хочет, чтобы она и Элисон знали, где он. Он ещё не был готов увидеть их, и, если бы он мог отложить это, он бы так и сделал. Обычно, если он чувствовал себя в опасности, он пользовался порталом в Сан-Франциско, чтобы навестить Лейлу и Альварес, двух ведьм, которые специализировались на гадании. У него была назначена встреча с Лейлой в начале каждого месяца, но они никогда не расстраивались, если он появлялся у них на пороге для дополнительного чтения. Иногда он нуждался в них, чтобы унять свою паранойю, и они всегда ценили желания, которые он им приносил. Но без доступа к порталам Рене Нил был отрезан от большинства своих контактов, от большинства своих ресурсов. Его мать побила бы его за яму, в которую он сам себя загнал, за то, что он слишком доверял людям и так сильно полагался на других. Он должен был выслушать её и сдержать свои обещания. Нарушение их принесло ему чувство, самое близкое к счастью, но в конце концов оно того не стоило. Было очевидно, что он был слишком глуп, чтобы выжить без своей матери, если позволял себе попадать в такие ситуации, как эта. Самым разумным было бы выйти под залог. Сесть на самолет до международного аэропорта Сан-Франциско и выяснить, где ему будет безопаснее. Придерживаться человеческого транспорта и продолжать бежать. Это было медленно, но его нельзя было бы отследить с помощью порталов. Если Нилу удастся добраться до Аделаиды, он сможет заставить Эрнандеса нарисовать знак, чтобы его нельзя было найти с помощью желания или заклинания. Бегство означало, что он мог выжить. Он делал это год назад, когда впервые прибыл на Землю и не мог доверять никому, кроме самого себя. Он перескакивал из одной страны в другую, никогда не задерживаясь надолго на одном месте. Это были новые имена, очаровательные лица, никогда не оглядывающиеся назад. Он собирал вещи и уезжал, как только начинал чувствовать себя освоившимся. Элисон была с ним, поскольку он был новичком в этом мире и не продержался бы и недели без неё. Он оставил свою мать в Изриде и нашёл Элисон на Земле. Он никогда не был сам по себе. Он не был уверен, что сможет справиться с этим. Но хотел ли он этого? Последние полтора года учёбы в Пальметто и наличие друзей означали, что он был больше, чем просто плывущей по течению душой, больше, чем он когда-либо был раньше. Он не знал, готов ли он отказаться от этого. Искусство было единственной вещью, которая заставляла его чувствовать себя настоящим, а Прага была его единственным шансом притвориться, что это может продолжаться вечно. Нил знал, что это не навсегда; достаточно скоро его отец найдёт его, но он хотел бы остаться ещё ненадолго. Нил вздохнул. Он знал, что ему нужно было сделать, и, вероятно, было лучше покончить с этим.