Нил провёл в своей студии большую часть дня, и ничего не происходило. Он прочитал все статьи, на которые ссылались его преподаватели в их последнем резюме по проекту, но Нил всё ещё понятия не имел, чем он хотел заниматься.
Краткое задание состояло в том, чтобы «изобрести продукт для будущего кошмарного мира». Нил понятия не имел, как это интерпретировать. Независимо от того, как, по мнению Нила, должен выглядеть мир кошмаров, — поскольку у него было
много контента на эту тему, — он не считал себя специалистом по решению проблем. Во всяком случае, он был создателем проблем. Он взглянул на нескольких однокурсников, до сих пор находившихся в студии, которые строчили и набрасывали идеи со скоростью мили в минуту. Зависть не была тем, что Нил привык чувствовать, но он всё равно почувствовал её волну.
Хуже всего было то, что именно это сказал ему Кевин Дэй, когда пытался завербовать Нила на семестр в Эдгар Аллан.
Ты не будешь счастлив, решая проблемы других людей. Из всех проектов, над которыми ты работал в этом году, сколько из них были краткими? Сколько из них были реальными сценариями, когда клиент приходит и просит тебя разработать что-то для него? Я могу ответить на этот вопрос, даже не просматривая твоё портфолио. Ты не один из них. Ты не решаешь проблемы других людей, ты решаешь свои собственные.
Нил отказался соглашаться с этим и вернулся к делу. После очередного приступа вглядывания в слова до тех пор, пока они не потеряли смысл, — что обычно было непростым делом, когда его языковые желания пытались перевести каждое предложение, — он был приятно удивлён отвлечением в виде входящего телефонного звонка.
Приятно удивлен, пока не увидел, кто ему звонил.
Ваймак никогда не звонил, если ему не нужно было, чтобы кто-то срочно заменил смену. Было уже шесть часов, так что, о чём бы ни был звонок, он не должен был касаться смены.
— Алло? — сказал Нил после того, как принял вызов.
— У тебя был сертификат первой помощи в твоём резюме, верно? — спросил Ваймак. В его голосе была нотка страдания, которую Нил не был уверен, что слышал раньше.
— Да, — нерешительно сказал Нил. Он знал, что Риманн проделал хорошую работу со своей фальсифицированной квалификацией. Джеймс Риманн был одним из самых полезных контактов Нила и единственным, о ком знал Зтуарт: он был мастером подделки документов в Кейптауне, который специализировался на поддельных удостоверениях личности и юридических документах. Он был тем человеком, которому удалось убедить приёмную комиссию Пальметто в том, что Нил, Рене и Элисон были приемлемыми кандидатами.
— Отправляйся в
Нору. Я не могу объяснить по телефону, но тебе нужно приехать прямо сейчас, — сказал Ваймак и тут же повесил трубку.
Нил на автомате схватил пальто, бросил ноутбук в сумку и оставил остальные вещи на столе. Они не были настолько дорогими или ценными, чтобы быть незаменимыми. Его ноутбук не только содержал большую часть его работы, но и его емкость была также улучшена с учётом пожеланий. Он не мог рисковать, что кто-то украдет его и поймёт, что это не совсем… нормально.
Его быстрый уход напугал нескольких однокурсников, и они посмотрели на него обеспокоенными взглядами, когда он выбежал из студии, но Нил едва заметил это. Его разум с головокружительной скоростью прокручивал возможные сценарии: Ваймак ранен, Ваймак умирает, Эбби ранена, Эбби умирает.
Лисья Нора был таким же домом для Нила, как и Пальметто.
Когда Нил вбежал в переулок и пробежал под аркой
Лисьей Норы, он увидел Ваймака через окно. Он не был ранен, по крайней мере, на первый взгляд, и Эбби тоже. Они определённо о чём-то спорили, и это что-то, вероятно, было связано с телом, свернувшимся калачиком на одном из диванов. Пальто Ваймака, накинутое на его плечи, заслонило от Нила его лицо после того, как он распахнул дверь.
— Дэвид, ему нужно в больницу! — сказала Эбби.
— Он сказал, никаких больниц, — сказал Ваймак. — Он повторял это без остановки, пока не потерял сознание.
— Но… — Эбби прервалась, когда увидела Нила. Ваймак обернулся, чтобы посмотреть, что привлекло её внимание, и явно почувствовал облегчение, когда увидел его.
— Что ты можешь сделать со сломанной рукой? — спросил Ваймак.
Бормотание позади Ваймака и Эбби привлекло внимание Нила.
— Нет, — тихо, но настойчиво сказал незнакомец. Его чешский акцент был действительно ужасен, и если он повторял только два слова, Нил задавался вопросом, был ли чешский единственным языком, который он знал. — Никаких больниц.
Ваймак многозначительно посмотрел на Эбби.
— Дайте мне посмотреть, — сказал Нил. Ему это не понравилось. Ему не нравилось, когда его ставили в такое положение. У него не было медицинского образования, по крайней мере, по стандартам медицинской школы. Он даже не посещал настоящих занятий по оказанию первой помощи. Нил научился вправлять сломанные кости, когда рос. Он сам вправлял себе кости с четырнадцати лет под присмотром матери. А раны научили зашивать гораздо раньше.
Он сделал шаг к незнакомцу, и когда он смог заглянуть под пальто Ваймака, Нил увидел, что это вовсе не незнакомец.
Это был Кевин Дэй.
Кевин Дэй, который должен был быть в Лондоне, учится в Университете Эдгара Аллана вместе с Рико Мориямой. Он не должен был находиться в полубессознательном состоянии на потёртом диване цвета мармелада и прижимать к груди обмотанную тряпками руку.
— Что случилось? — спросил Нил. Он адресовал вопрос Ваймаку, учитывая, что Кевин в ближайшее время ничего не ответит.
— Понятия не имею, — сказал Ваймак. — Он не сказал ничего, кроме: «никакой полиции», «никаких больниц» и «позвоните Эндрю». Кто, чёрт возьми, такой Эндрю?
Нил сделал паузу.
— Он точно сказал «Эндрю»?
— Да. Кто такой Эндрю? — Ваймак поднял бровь.
— Миньярд, — ответил Нил, уже вытаскивая свой телефон и набирая контакт Эндрю. Когда Эндрю поднял трубку после третьего звонка, Нил обошёлся без любезностей. —
Лисья Нора. Сейчас же.
Пауза.
— Что мне с этого будет?
— Чего ты хочешь?
Ещё одна пауза.
— Мы переносим наши встречи в студии на вторую половину дня.
— Договорились, — сказал Нил и повесил трубку.
Он повесил пальто на спинку дивана у ног Кевина и подошёл к бару, чтобы подвинуть один из табуретов-стремянок, которыми им с Дэном приходилось пользоваться, чтобы дотянуться до верхних полок. Это была не идеальная высота, но достаточная. Нил поставил его перед Кевином и взял одну из плоских подушек из-под ног Кевина. Создав рабочее место низкого уровня и вымыв руки в одной из промышленных раковин, Нил снял с Кевина куртку Ваймака и осторожно размотал окровавленную марлю.
Зрелище было не из приятных.
Из руки Кевина торчало множество разрозненных костей, а на его коже виднелись пятна как засохшей, так и свежей крови. К счастью, его ногти не посинели. Кости нужно будет вправить и обездвижить, раны зашить, и ему понадобится много обезболивающих. Самым очевидным решением было проигнорировать безумные желания Кевина и немедленно вызвать скорую помощь.
Но взгляд, который бросил на него Кевин, когда его глаза наконец открылись, был полон отчаянной мольбы. Какой бы ни была причина, по которой он не связывался с полицией или больницами, она, должно быть, была веской.
Бля.
Чего Нил явно не собирался делать, так это пытаться исправить это самостоятельно. Желания в лучшем случае были непредсказуемы и могли повредить руку Кевина сильнее, чем то, что сделало это изначально. Кроме того, это было не то, что он мог бы объяснить Ваймаку и Эбби или Кевину, когда тот придёт в себя. Даже если бы Нил был дипломированным медбратом, он не смог бы вылечить такую сломанную руку без посторонней помощи.
Могло быть и хуже, подумал Нил. Сломанная рука обычно не была вопросом жизни и смерти. Кевин мог бы остаться с необратимо поврежденной рукой и по-прежнему жить обычной жизнью.
И тут его осенило.
Это была
левая рука Кевина.
Кевин был левшой, а это означало, что он рисковал своими средствами к существованию и одержимостью, отказываясь от профессионального опыта. Нил и представить себе не мог, что может сделать такое. Искусство было всем, и потратить столько времени на тренировки, сколько пришлось Кевину, чтобы просто выбросить всё это из-за травмы… Нил не думал, что смог бы найти что-нибудь, чтобы заполнить пустоту, которую оставило бы после себя Искусство.
Он открыл рот, хоть и не был до конца уверен, что собирается сказать.
— Кевин…
Кевин начал что-то бормотать. Потребовалось некоторое время, чтобы распознать язык как японский.
— Ты не понимаешь, что они сделают. Я это заслужил. Я… — он замолчал, но, когда начал снова, его слова были неразборчивы.
Именно тогда звякнул колокольчик над главной дверью, и мягкие шаги переступили порог. Эндрю, должно быть, уже был в городе, когда ему позвонили. Нил положил руку Кевина на барный стул и, повернувшись, увидел, что Эндрю пристально смотрит на Ваймака.
— Привет. Я тебя не знаю, — сказал Эндрю более бодро, чем раньше на этой неделе.
— Ты Эндрю Миньярд, — догадался Ваймак.
— Я в курсе. Я тебя не знаю.
— Дэвид Ваймак. Совладелец
Лисьей Норы.
Эндрю медленно огляделся.
— Не похоже, что много, — сказал он, как будто не был здесь по крайней мере три раза до этого.
Глаза Ваймака скользнули по маленькому росту Эндрю.
— Держу пари, многие могли бы сказать то же самое о тебе.
Эндрю рассмеялся.
— Они недолго придерживаются такого мнения, — Эндрю движением руки прогнал Ваймака прочь. — Прощай, Дэвид Ваймак. Теперь я собираюсь побеспокоить Нила.
Нил подождал, пока Эндрю встанет в футе от него, прежде чем сказать:
— Он спрашивал о тебе. Я думаю, ты произвёл именно такое впечатление.
Эндрю что-то промычал и, наконец, посмотрел на Кевина, который снова потерял сознание. Если он и был удивлен, увидев, кем был раненый незнакомец, он этого не показал.
— Он немного экономит с багажом, — сказал Эндрю, оглядываясь вокруг, как будто ожидал найти один или два чемодана, спрятанных за одним из диванов или кресел.
— Я уверен, что он привёз с собой много багажа, — сухо сказал Нил. — Вымой руки. Раковина вон там.
Эндрю бросил на него любопытный взгляд, но спорить не стал. Повернувшись обратно к Кевину и снова сосредоточив своё внимание на его руке, Нил обдумал возможные варианты. Если бы он придерживался человеческого метода восстановления, рука Кевина не заживала бы в течение нескольких месяцев, и даже тогда не было гарантии, что он сможет пользоваться ей так же, как это было до травмы. Если бы он использовал желание, Нил рискнул бы раскрыть тайну Изриды, и не было никакой гарантии, что желание не обернётся против него.
Он заговорил, не оглядываясь через плечо:
— Может кто-нибудь принести аптечку первой помощи и немного льда?
Судя по прерывистому дыханию, Ваймак даже не знал, где хранится аптечка. К счастью, Эбби послушалась и через несколько мгновений подошла к нему с красной упаковкой и колотым льдом, завернутым в чистую ткань. Нил открыл упаковку, чтобы найти одноразовые перчатки, лейкопластырь, обычное обезболивающее, марлю, низкосортное дезинфицирующее средство, полоски для закрытия бабочек и набор для наложения швов.
Кровотечение, к счастью, прекратилось после того, как его туго перевязали, сколько бы часов ни заняло путешествие Кевина. К тому времени, как Эндрю вернулся, Нил смазывал глазурью опухоль от травмы Кевина. Он бросил многозначительный взгляд на открытую аптечку и изогнутую иглу с ниткой.
— Ты садист, Нил? Или у тебя нет желания быстро привести Кевина в порядок? Только не говори мне, что тебя отрезали от мира, когда кто-то узнал о тебе.
Голос Эндрю был достаточно низким, чтобы Нил думал, что Ваймак или Эбби услышат их, но он не хотел рисковать. Вместо этого он перешёл на немецкий и саркастически ответил:
— Итак, когда люди спросят, каким чудесным образом руке Кевина стало лучше, что именно мы ответим?
О, это просто исправилось само собой. Странно, правда?
Удивление Эндрю от этого языка было слышно только в испуганном смехе, который вырвался у него.
— Это неожиданно. Кажется, я уже говорил тебе, что ненавижу сюрпризы.
Нил проигнорировал это.
— Люди будут задавать слишком много вопросов, а ты ужасный лжец. Я не рискую, чтобы люди узнали об Изриде из-за Кевина Дэя.
Эндрю не ответил, и Нил воспринял это как победу.
Нил знал, что ему придется создать импровизированную шину, но у него был ограниченный опыт в этом деле. До этого он делал такое только один раз, используя прямые ветки деревьев в Изриде и полоски своей и маминой одежды, чтобы привязать ветки на место.
У него было искушение провести свой день рождения, изучая медицинское мастерство, но в конце концов он отказался от этого. Он и так уже слишком плыл по течению, его разум переводил всё, что он слышал и читал, на четырнадцать языков, которые знал.
Вместо этого Нил положился на то, что уже знал, взяв газету из держателя для журналов у пятого столика. Он свернул его, прикинув, что его длина примерно равна длине предплечья Кевина, и обернул марлей, чтобы создать импровизированную прокладку.
Эндрю оттолкнул его, когда Нил попытался схватить Кевина за руку.
— Ты делаешь неправильно.
— Что?
Эндрю проигнорировал его и снял с Нила будущую шину. Он отбросил его в сторону и встал. Нил подумал бы, что обиделся, если бы ему не было любопытно, что сделает Эндрю. Как серафим, Эндрю был бы так же вовлечён в войну, как и Нил. Пока Нил был в бегах, избегая сражений, Эндрю сражался бы. Он сражался бы вместе с другими солдатами-серафимами и лечил бы их раны на поле боя. Вероятно, у него было гораздо больше опыта в этом, чем у Нила, и Нил знал, что нужно сидеть сложа руки и наблюдать.
Эндрю прошёл мимо Ваймака и Эбби, которые пересели к бару и разговаривали вполголоса, и нырнул под стойку. Нил услышал, как что-то движется вокруг, и Эндрю снова появился с кусками плотного картона, которые использовались для упаковки новой партии тарелок.
Когда Эндрю вернулся к Нилу, он вложил маленькие кусочки марли между пальцами Кевина и использовал ближайший кофейный столик в качестве рабочего места. Он положил картон на деревянную поверхность и с помощью предплечья свернул его так, чтобы он мог обернуться вокруг предплечья Кевина. Нил никогда раньше не видел такой работы; обычно картон и бумага просто создавали складки, а не плавный изгиб, но Эндрю, казалось, точно знал, что делает. Нил не мог отвести глаз.
Эндрю наложил на шину ещё марли и вернул её Кевину. Эндрю выглядел так, словно пытался быть осторожным, хотя Кевин всё ещё просыпался и стонал от боли при движении. Нил взял кусок картона, сложил его и сунул между зубами Кевина, чтобы тот не прикусил себе язык. Когда Эндрю наложил на руку Кевина шину, она растянулась от кончиков пальцев Кевина до середины предплечья. Было добавлено ещё марли, чтобы наложить шину по контуру в таком положении, чтобы она не мешала движению. Кевин то приходил в сознание, то терял его, и Нил зачарованно наблюдал, как Эндрю обматывает шину новыми бинтами, пока кисть и рука Кевина не получили адекватной поддержки. Он молча передал свой шарф, чтобы использовать его как перевязь.
— Хорошо, — сказал Нил.
— Хорошо? — эхом отозвался Ваймак позади них. — Ты вылечил?
— Нет. Ему нужно лечь в больницу, — Нил обернулся.
Эбби вернула Ваймаку прежний острый взгляд.
— Он сказал, никаких больниц, — слабо повторил Ваймак.
— Тогда он идиот, — сказал Эндрю.
— Ты не можешь просто… — Ваймак запнулся. — Вправить кости обратно?
— Нет, — Нил покосился на него, ожидая кульминации.
Но Ваймак не шутил. Он вздохнул и провёл рукой по лицу, прежде чем повернуться к Кевину и окинуть его оценивающим взглядом.
— Почему ты пришёл сюда?
Кевин всё ещё смотрел на свою руку, рассматривая шину и перевязь. Прошло несколько мгновений, прежде чем он поднял голову и встретился взглядом с Ваймаком.
— Что ты здесь делаешь, малыш? — снова спросил Ваймак, на этот раз по-английски. Он не часто говорил об этом, но Ваймак был из Соединенных Штатов, и это было заметно по его акценту. Он щёлкнул пальцами перед лицом Кевина, чтобы удержать его внимание. — Насколько я знаю, ты собирался вернуться в Лондон.
Кевин покачал головой.
— Мюнхен. Я… мы должны были встретиться кое с кем в Мюнхене. Новобранец «Воронов».
— И они не слишком благосклонно отнеслись к твоему предложению? — спросил Эндрю, ухмыляясь.
Нил ожидал, что Кевин нахмурится, как тогда, когда Эндрю не слишком благосклонно отнесся к предложению Кевина. Вместо этого Кевин побледнел.
— Рико. Он… я потратил его время на новобранцев и отвлёк критиков от того, что было важно, от того, за что выступали «Вороны».
— Рико сделал это с тобой? — спросил Ваймак, его лицо стало пепельно-серым.
Прошло много времени, прежде чем Кевин кивнул, крепко зажмурив глаза, как будто то, что он не видел боли, означало, что она пройдет. Нил давным-давно отказался от этого механизма преодоления трудностей.
— Я должен был знать лучше. СМИ стремятся к большим идеям, но они никогда не остаются на месте. Если бы у меня была хоть капля честности, я бы заставил их сосредоточиться на нашей работе.
— Ты имеешь в виду работу Рико, — сказал Нил.
Кевин был одной из половинок нерушимой, непобедимой пары. Рико был чуть более популярной половиной, учитывая, что он был самопровозглашенным капитаном самого престижного художественного коллектива Эдгара Аллана: Вороны. Рико и Кевин выросли вместе, представляли работы на одни и те же выставки, писали статьи для одних и тех же журналов, и в каждом интервью и фотосессии, в которых они принимали участие, они фигурировали как пара. Но всегда ходили слухи о том, кто из них более талантлив, кого сдерживает партнерство. Что бы ни произошло в Мюнхене, похоже, Рико выяснил, кто был истинным номером один.
— Рико — самый талантливый и преданный своему делу художник нашего поколения. Никто не заслуживает этого больше, — сказал Кевин.
Эндрю усмехнулся.
— Я буду то же, что и он, — сказал он, указывая на Ваймака, как будто делал заказ в кафе. — Он звучит совершенно бредово.
— Пошёл ты, — на этот раз Кевин действительно нахмурился.
— Рико сломал тебе руку, потому что ты привлекал больше внимания, чем он, — Эндрю пожал плечами. — Он сломал тебе руку, потому что ты не остался вторым лучшим.
— Я на втором месте, — сказал Кевин, как раз перед тем, как снова заснуть. Нил почти слышал
«Я должен быть».
— Как скучно, — Эндрю поднялся с корточек и направился к бару. Он налил себе пятую порцию виски и помахал Ваймаку после того, как тот с минуту молча смотрел на него. Ни Нил, ни Ваймак не знали, как Эндрю узнал, где они хранят алкоголь.
— Я надеюсь, ты заплатишь за это, — сказал Ваймак.
— Это мило. Я слышал, надежда полезна для души, — сказал Эндрю и осушил стакан.
Нил отключился от их препирательств и вытащил свой телефон из кармана пальто. Он нажал на второй быстрый набор, и Рене взяла трубку после третьего гудка.
— Привет, Нил.
— Ты можешь купить немного кошачьего наполнителя? Я у
Лисьей Норы.
— Я уже в пути.
Нил сунул телефон обратно в карман и снова пожал плечами, позволяя знакомому звуку проникнуть в его кости.
— Я вызвал такси, — солгал он достаточно громко, чтобы Ваймак и Эбби услышали. — Я везу его в больницу.
— Мы пойдём с тобой, — сказал Ваймак.
Нил сомневался, что Ваймак раскроет его блеф.
— Кевину нужно будет растянуться на заднем сиденье.
— Тогда мы встретимся с тобой в больнице.
— Конечно, — сказал Нил, планируя использовать оправдание о том, что отделения неотложной помощи заняты, когда Ваймак неизбежно не сможет их найти.
Нил снова повернулся к Кевину и сделал паузу. Кевин, должно быть, был около шести футов ростом и весил восемьдесят килограммов. Нил не смог бы донести его в одиночку даже до входа в кафе. У него было два варианта: Ваймак, который ничего не мог знать о тайной жизни Нила, и Эндрю, который понимал риск раскрытия Изриды миру, но вряд ли был готов сотрудничать.
Нил вздохнул и повернулся к Эндрю:
— Ты можешь его понести?
— Физически — да, но эмоционально? Представь себе, сколько это будет стоить.
Нил не позволял себе расстраиваться из-за медикаментозного чувства юмора Эндрю. Он просто тупо смотрел на него, пока тому не стало скучно, и он не поднял Кевина на ноги.
Разница в росте между ними теперь была более заметной, чем на выставке Лисичек, и Эндрю пришлось протянуть руку, чтобы несколько раз ткнуть Кевина в щёку, пока тот не моргнул Эндрю, выходя из оцепенения. Кевин что-то пробормотал, и Нилу потребовалось много времени, чтобы распознать японскую лексику с жалкими попытками разобраться в чешской грамматике.
— Мы сейчас едем в студию?
Эндрю повернулся к Нилу и склонил голову набок.
— Должен ли я сказать «нет» какой бы чепухой это ни было? Я чувствую, что должен сказать «нет».
— Ты можешь говорить всё, что хочешь, — сказал Нил. — Но я не думаю, что он тебя поймет.
Рене встретила их дальше по переулку от
Лисьей Норы. Когда она заметила Кевина, то окинула его оценивающим взглядом, прежде чем кивнуть Нилу. Она, казалось, не удивилась, увидев Эндрю, что заставило Нила слегка нахмуриться, но он отмахнулся от этого, перейдя к более насущным вопросам.
— Королевская больница Аделаиды, — сказал он. — Я полагаю, ты не знаешь, как его вырубить?
Эндрю ухмыльнулся и сжал одну руку в кулак:
— На самом деле, есть несколько способов.
Нил бросил на него унылый взгляд.:
— Тот, который не повредит ему ещё больше. У нас есть свидетели.
— О, какой ты странный, — Эндрю рассмеялся. — Если бы мы были одни, ты бы позволил мне? Не отвечай на этот вопрос. Я не хочу этого знать.
Нил проигнорировал его. Если Эндрю не собирался быть полезным, он должен был быть отвлекающим фактором. К счастью, Рене шагнула вперёд и прижала палец ко лбу Кевина. У него даже не было времени, чтобы взглянуть ей в лицо, прежде чем качнуться назад. Эндрю оттолкнул его, и Кевин навалился вперёд, на бок Рене. Рене обняла его одной рукой, а другой вытащила свой нож из ножен. И разрезала портал.
***
Они появились из портала в задней части больницы, скрытый от посторонних глаз. Именно блеск здания привлёк внимание Нила к пятнам крови на его рубашке. Он плотнее запахнул пальто на груди и застегнул молнию спереди.
Рене несла Кевина на руках, что было почти забавно, учитывая их разницу в росте, за исключением того, что руки Рене были почти такими же большими, как у Эндрю.
Отделение неотложной помощи Королевской больницы Аделаиды представляло собой переполненный, бурлящий беспорядок негодования и болезни. Дежурные за стойкой пытались навести порядок, как могли, но было слишком много людей, чтобы их можно было разглядеть, и поблизости не было достаточного количества врачей. Нил был слишком далеко, чтобы расслышать слова служителей, но он слышал истощающееся терпение в их тоне. Нил не знал, случилось ли что-то, из-за чего все были заняты больше, чем обычно, или это было типичное состояние любого отделения неотложной помощи.
Они нашли Эрнандеса, — или, скорее, Эрнандес нашёл их — как раз в тот момент, когда одна из других медсестёр спросила их, зарегистрировались ли они уже. Он подошёл к ним и сказал медсестре, что они с ним. Бросил один взгляд на Кевина на руках Рене и повёл их прямо к недавно освободившейся кровати. Он задёрнул синюю занавеску, чтобы скрыть их от посторонних глаз, пока Рене опускала Кевина на землю. Кевин до сих пор был без сознания, но пробормотал во сне что-то неразборчивое.
— Нил, — сказал Эрнандес и посмотрел на Рене, Эндрю и Кевина. — Что происходит?
— Он сломал руку, — сказал Нил, кивая на Кевина.
— И там, откуда ты, нет больницы?
Эрнандес, как и все знакомые Нила, знал не больше, чем ему было нужно. Днём он был медбратом (и ночью, поскольку медсёстры редко работали с девяти до пяти), а в остальное время — ведьмой. В обмен на пожелания Эрнандес дал Нилу охранные знаки, которые он нарисовал на нижней стороне своего коврика, внутри чехла для телефона, на стельках своих ботинок, зашил в наволочки и одеяла и даже вырезал на мыле.
Эрнандес видел свои знаки во сне. Однажды он сказал Нилу, что ведёт дневник, в котором рисует их, как только просыпается, на случай, если забудет, как они выглядят, хотя он ещё ни одного не забыл. Нил поймал Эндрю, разглядывающего татуировки, и на мгновение задумался, видел ли Эндрю такое раньше, прежде чем отбросить эту мысль. Это не имело значения; они были здесь ради Кевина.
— Не то, чтобы я мог им доверять, — сказал Нил. — Никто не должен знать, что мы были здесь.
Эрнандес поднял брови, но ничего не сказал. Всё могло бы быть по-другому, если бы Эрнандес не занимался исполнением желаний, но Нил был благодарен ему за то, что он никогда не задавал слишком много вопросов.
— Хорошо, — сказал Эрнандес. — Но тебе придётся самому что-то сделать с камерами наблюдения.
Нил посмотрел на Рене. Она кивнула, позаботившись об этом, а затем прикоснулась указательным пальцем ко лбу Кевина. Вздрогнув, он проснулся, и Рене аккуратно увернулась от его размахивающей руки.
— Что происходит? — прошипел он по-английски, оглядываясь вокруг широко раскрытыми глазами. — Я сказал, никаких больниц. Я сказал…
— Здесь ты в безопасности, — перебила Рене, возвращаясь в поле зрения Кевина. — С твоей рукой всё будет в порядке.
— Я не могу этого обещать, — тихо сказал Эрнандес Рене, а затем снова посмотрел на Кевина. — Но мы сделаем всё, что в наших силах.
Кевин глубоко вздохнул и слегка кивнул. Затем Эрнандес выгнал Нила, Рене и Эндрю и велел им сидеть в зоне ожидания, пока не закончат хирурги-ортопеды.
***
Эрнандес вернулся через несколько часов.
— С его рукой всё будет в порядке. Я прописал ему лекарства, поэтому убедитесь, что он их принимает: противовоспалительные и антибиотики,
а также обезболивающие. Я показал ему, как менять повязки, но я свяжусь со специалистом по реабилитации рук поближе к дому для проведения лечебной физкультуры.
Нил кивнул, и Эрнандес повёл их на второй этаж, где Кевина перевели в одну из палат. Кевин спал, когда они пришли, и Эндрю сразу же занял стул в углу комнаты. Поскольку больше некуда было сесть, Нил и Рене сели на пол спиной к стене.
Прошло ещё полчаса, прежде чем Кевин проснулся. Нил пытался попросить Эндрю научить его изгибать картон, как он делал для шины Кевина, но Эндрю просто сделал равнодушный вид — или, по крайней мере, максимально приближенный к тому, когда он накачан наркотиками до небес.
Они не могли открыть портал, пока Кевин бодрствовал, но они также не знали, куда его отвезти. Кевин появился в
Лисьей Норе в состоянии измученного бреда, но вряд ли у него были какие-то долгосрочные планы. Они также не могли высадить его обратно в Лондоне. Если Рико сломал Кевину руку просто за то, что он привлек слишком много внимания, никто не знает, что он сделает, если узнает, что Кевин сбежал. План состоял в том, чтобы выяснить, где Кевин будет в безопасности, а затем забрать его туда, как только он снова заснет.
К сожалению, Кевин не был таким сговорчивым, когда находился в полубессознательном состоянии.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он, когда Рене спросила его, где он может остановиться.
— Ты в порядке, Кевин, — сказала она успокаивающим тоном. — С твоей рукой всё будет в порядке, помнишь? Доктор сказал, что всё заживет.
Кевин покачал головой, чтобы избавиться от её голоса. Он посмотрел прямо на Эндрю и повторил:
— Мне нужна твоя помощь.
— Моя помощь? — Эндрю склонил голову набок.
— Я не могу вернуться туда, но, если он попросит меня вернуться, я не смогу отказать.
— Ты потерял позвоночник по дороге сюда? Может быть, нам стоит попытаться пройти по твоим следам? Кстати, под «мы» я подразумеваю «вы». Я не из тех, кто протягивает руки помощи. Может быть, Рене поможет. Ей нравится помогать людям, не так ли, Рене?
Рене не ответила, понимая, что Эндрю просто был Эндрю.
— Зачем ты приехал в Прагу? — спросил Нил у Кевина, сформулировав это так, чтобы Кевин не понял, что на самом деле они уже
не в Праге.
— Я не знал, куда ещё пойти, — сказал Кевин, а затем понизил голос до более спокойного тона. — У хозяина полиция в кармане.
Нил не знал, кого он имел в виду, говоря «хозяин», но Эндрю задал другой вопрос, прежде чем у Нила появилась возможность узнать это.
— Рико часто ломает своих маленьких птичек? Ты пришёл сюда, чтобы убежать и спрятаться?
— Мы не так далеко от Англии, — сказал Нил, что было ложью только на данный момент. Он сделал мысленную пометку ещё раз обдумать эту концепцию для своего исследования проекта. — Разве Рико не попытается найти тебя? — возможно, Рико и сломал Кевину руку, но они всё равно были партнёрами. Рико требовал внимания, но он не согласился бы на историю о том, как его бросили.
Кевин побледнел, и Эндрю, должно быть, нашёл что-то в выражении его лица достаточно забавным, чтобы посмеяться.
— О, да, он это сделает. Но не сейчас. Рико думает, что он победил, думает, что спугнул Кевина с пьедестала номер один. Он будет диктовать эту сюжетную линию, пока у Кевина не вырастет новый позвоночник.
— Он придёт за мной, когда я подам заявление в Пальметто, — сказал Кевин, решительно глядя в точку на полу.
Рене, Эндрю и Нил — все замерли.
— Что? — спросил Нил.
— Я перехожу в Пальметто, — Кевин поднял глаза от пола и уставился на Эндрю с чем-то похожим на решимость.
Эндрю побарабанил пальцами по подбородку.
— Как грустно. Я уверен, что протест был услышан по всей Европе! Но странное время, да, чтобы бросить курить в это время года? У кого-нибудь могут возникнуть подозрения.
— Он повредил левую руку. Так что практически бесполезен для любого художественного учреждения, — сказал Нил, заставив Кевина повернуться к нему с хмурым взглядом. — Но Пальметто было бы глупо не позволить Кевину поработать со своими выпускниками. Одно только его имя привлекло бы больше внимания и финансирования, чем все выпускники этого года. Мы будем пожинать плоды его присутствия в ту же секунду, как публика пронюхает, что Кевин вообще здесь, — затем он внимательно посмотрел на Кевина. — Ты вообще можешь говорить по-чешски? — спросил он на вышеупомянутом языке. Он вспомнил, каким ужасным был акцент Кевина, когда тот потребовал от Ваймака не вызывать полицию и не везти его в больницу.
— Да, — сказал Кевин на том же языке. Его акцент всё ещё был ужасен.
Нил подумал о том, как сильно Пальметто нуждался бы в таком студенте, как Кевин Дэй. Кто-то такого высокого уровня не просто перевелся в штат Пальметто. Самые многообещающие студенты-искусствоведы, как правило, оставались в Западной Европе, а не отправлялись дальше на восток. Нил нахмурился и повернулся к Кевину.
— Почему сюда?
— Я только что сказал тебе, — сказал Кевин.
— Да, но почему именно
сюда? — повторил Нил. — Множество других школ приняли бы тебя, даже если бы у тебя был перерыв на несколько месяцев. Почему Пальметто?
Кевин молчал так долго, что Нил подумал, что он не ответит.
— Есть несколько причин. Университет Пальметто — это перспективное учебное заведение, уделяющее больше внимания сотрудничеству, чем любые другие художественные школы к востоку от Германии. Хотя преподаватели в лучшем случае посредственные, условия вполне адекватные.
— Конечно, они будут благодарны за твоё высокое мнение, — сказал Эндрю.
Нил подумал, что, возможно, за этим кроется нечто большее, чем говорит Кевин, но он не видел необходимости настаивать на этом. Присутствие Кевина в Праге в долгосрочной перспективе не повлияет на него ни в малейшей степени. Кевин останется на семестр или два, а затем либо вернется к Эдгару Аллану, либо куда-нибудь ещё, более отвечающему его высоким требованиям.
— Позволь мне остаться, — Кевин снова повернулся к Эндрю.
Это было сформулировано скорее как требование, чем просьба, но откровенная мольба и отчаяние в глазах Кевина не оставляли места для сомнений. Кевин хватался за соломинку.
Эндрю повернулся к Нилу, как бы прося Нила разобраться с этим, но Нил покачал головой.
— Он спрашивал тебя, — он улыбнулся. Это была не совсем отцовская улыбка, но и не совсем приятная. — Поздравляю, я полагаю?
Эндрю не ответил, вместо этого снова повернувшись к Кевину.
Рене перевела взгляд с одного на другого, а затем встала одним грациозным движением. Она сделала два шага к кровати Кевина, а затем заставила его снова упасть без сознания.
— Вы уверены, что это не покажется подозрительным? — спросил Нил. Он не мог себе представить, что Кевину
не показалось бы странным, что он терял сознание всякий раз, когда Рене касалась его лба.
— Действие анестетиков требует времени, чтобы выветриться, — Рене улыбнулась.
— Какая пустая трата талантов, — размышлял Эндрю, барабаня пальцами по коленям. — Теперь мы можем идти? Мне скучно.
— Да, — сказала Рене. — Он может остаться с нами, пока не найдет место…
— Нет. Он останется со мной, — сказал Эндрю.
Нил не понял взгляда, которым они обменялись, но Рене кивнула и открыла портал. С другой стороны Нил узнал кирпичную стену.
—
Нора? — спросил он.
— Я думаю, нам всем не помешало бы что-нибудь поесть, — сказала Рене.
Двери
Лисьей Норы были заперты, когда они прибыли, так что Ваймак и Эбби, вероятно, всё ещё пытались найти Кевина в единственной больнице Праги. Нил отпер дверь и придержал её, чтобы пропустить Рене — и Кевина, который снова был в её объятиях. Оказавшись внутри, Рене уложила Кевина на диван. Эндрю сел на диван напротив, по-видимому, довольствуясь тем, что подождёт, пока Кевин опять проснётся.
Нил проскользнул наверх, чтобы прикрыть свою окровавленную рубашку запасным свитером, который хранил в своём шкафчике. Он бы поменял их местами, если бы хотел, чтобы кто-нибудь обнаружил кровь в его шкафчике. Он мог только представить, как отреагируют Лисы.
Рене повернулась к нему, когда он спустился вниз.
— Ты готов идти? — спросила она. Когда Нил не сразу ответил, она проследила за его взглядом. — Я думаю, Эндрю нужно подумать, что Кевин может ему предложить.
— В обмен на что? Эндрю на самом деле не может заставить Кевина уехать из Праги.
— Он может решить, защищать его или нет.
— Защитить его? От Рико?
Рене улыбнулась. Нил назвал бы улыбку нежной, если бы Эндрю не был её получателем.
— У Эндрю есть предрасположенность к защите тех, кто в этом нуждается.
Нил не был уверен, как сказать Рене, что, по его мнению, она бредит, не показавшись при этом грубым, поэтому решил держать рот на замке. Однако это не мешало ему думать об этом. Ники снабдил Нила бесчисленными историями о врожденной жестокости Эндрю. Он работал в ночном клубе в Штатах за год до того, как они с близнецами переехали в Прагу. Однажды ночью у него был перерыв, когда четверо мужчин решили, что смогут выбить из него гомосексуальность. Эндрю вмешался, чтобы защитить Ники, но зашёл слишком далеко. Одно дело — вступить в бой, и совсем другое — продолжать его, когда люди были без сознания и истекали кровью на тропинке. Эндрю убил бы их, если бы вышибалы клуба не оттащили его. Эндрю не отправили в тюрьму, но он был на волосок от этого. Его адвокату удалось убедить судью «защитить будущее Эндрю», и тому удалось пройти санкционированные судом — и столь необходимые — курсы терапии и управления гневом.
Сначала Нил отверг это, полагая, что это просто кровожадность Эндрю, но если верить Рене, то дело было не только в этом. Эндрю проверил трезвость Мэтта, предложив ему наркотики, и Рене, и Ники — оба считали, что это была попытка защитить Аарона от его собственной зависимости. Казалось, они вдвоём видели то, чего не мог видеть никто другой, но Нил вспомнил, как он вмешался, чтобы защитить Ники в
Райских Сумерках. Нил объяснил свои действия тем, что он сражался за своих, но Эндрю сказал Нилу, что Ники не его, чтобы защищать: Ники принадлежал Эндрю.
Эндрю и Кевин разговаривали слишком тихо, чтобы можно было подслушать, но Нил не мог перестать вспоминать выражение его лица, когда Кевин сказал им, что Рико сломал ему руку, и взгляд, который он послал Эндрю, когда тот попросил его помочь ему.
Страх Кевина пронзил его насквозь, потому что Нил знал это чувство. Не так давно ему приходилось заново учиться дышать каждый раз, когда он просыпался. Это получалось плохо, когда он был в Изриде со своей матерью, но в течение первого года с Элисон он давал себе две минуты каждое утро, чтобы подсчитать шансы, что его отец найдёт его, взвесить преимущества того, чтобы остаться, и поговорить со своим страхом, что Элисон отдаст его взамен за новую должность в армии химер, прощение за то, что покинула Балтимор и бросила Изриду так же, как Нил.
Сделал ли Кевин то же самое сейчас? Нил не понаслышке знал, через что проходит Кевин, но критическая разница между ними заставляла его чувствовать себя в другом мире от всего этого. Кевин, возможно, и вырос с богатством и славой, но ему не на кого было опереться, некому было довериться своей безнадежности и одиночеству. У Нила были Лисы. У него были Элисон и Рене, которые будут стоять рядом с ним так долго, как только смогут.
Кевин сломал руку, но обрёл свободу. Прага была его выходом из положения точно так же, как и для Нила. Нил знал, что он живёт только на время, взятое взаймы, но, возможно, Кевин мог бы сделать то, чего у Нила никогда не будет. Может быть, он как-нибудь справится с этим, выздоровеет и снова встанет на ноги. Он был бы в безопасности и был бы свободен.
Рука Нила нащупала один из его внутренних карманов и небольшую щель в шве рядом с ним. Он сунул туда указательный и большой пальцы и вытащил нефритово-зеленую бусину, которую получил на день рождения. Желание.
Нил не мог волшебным образом вылечить руку Кевина без серьезных последствий, но он мог немного ускорить процесс. Рука Кевина заживёт, но на это всё равно потребуется время, и останутся тонкие белые шрамы. Это было бы удачей, счастливой случайностью, облегчением. Но это не будет чудом. Это будет недостаточно подозрительно, чтобы считаться чудом.
Нил загадал желание, и бусина исчезла.
