Лисы
https://www.buzzfeed.com/annaborges/which-tea-are-you?utm_source=dynamic&utm_campaign=bffbofficialgoodful&ref=bffbofficialgoodful
что ☕️ это???????
Я в порядке: Что?что ☕️ это???????
Маттата: разве это не чайный смайлик?да, но эмодзи с чаем выглядят как суп
так
также посмотри, как это мило, я хочу умереть
У вас есть розовый чай! Ты мечтательный безнадежный романтик с широким воображением и открытым сердцем. Увлекаетесь ли вы иногда своими мечтами и прихотями? Конечно. Но вы также излучаете волны тепла и любви, которые заставляют других верить в красивые вещи ещё немного больше. Однако вы действительно романтизируете вещи, поэтому убедитесь, что вы не влюбляетесь в своё «представление» о человеке или вещи вместо того, что на самом деле перед вами.
Ехидная сучка: Ники, я не думала, что ты знаешь, где находится клавиатура с пунктуациейдумаешь, у меня есть на это время?
в мире, где существует копирование и вставка?
Чёртовы дебри: пунктуация Ники — это смайликипо крайней мере, я не заканчиваю
сообщения точками
@Я в порядке 👀
Маттата: у меня ромашка Вы тёплое одеяло в форме человека. Вы доброжелательны, и близкие знают, что могут обратиться к вам, когда их нужно обнять или сказать успокаивающее слово. Вы цените уютные вещи в жизни, например, кутаться в одеяло и слушать шум дождя. В мире, полном агрессии, конкуренции и шума, вы верите, что быть мягким — это храбрость. Чёртовы дебри: детка, фбр шпионит за тобой Маттата: что ж, я надеюсь, им понравится смотреть видео на YouTube весь день Чертовы дебри: работа мечтыфбр Нила теперь наблюдает за гуглом «что такое мем»
Я в порядке: Я знаю, что такое мем. Ехидная сучка: буквально вчера ты произнёс это «ми-ми»😂😂😂😂😂
Маттата: омг НилНики изменил имя «Нила» на «ми-ми»
Ми-ми: У вас есть чай из корня одуванчика! Люди могут считать вас чувствительным и мягким, дорогой одуванчик, но, несмотря на вашу не внушающую страха внешность, вы жёсткий и жизнерадостный внутри. Там, где другие люди сдались бы, вы пробиваетесь вперёд и выдерживаете любое дерьмо, встречающееся на пути. Однако не забывайте, что каким бы неряшливым вы ни были, у вас всё равно есть чувствительная сторона, и вам не нужно всё время полагаться на свою выдержку. Маттата: «не внушающая страха внешность» это ты настоящий нил страшный, как дерьмотолько когда он открывает рот
когда мы впервые встретились с ним, он был застенчивым мягким мальчиком
Ми-ми: Спасибо вам? Я думаю? Железный человек: кто такой ми-ми Ми-ми: Я.Сет изменил имя «Нила» на «Я в порядке»
Чёртовы дебри: предательство ми-ми Ехидная сучка: У вас есть чай из каркаде! Вас *много*. Но это не так уж плохо! Вы не боитесь занимать место и делать так, чтобы ваш голос был услышан. Вам нравится быть в центре внимания, и вы готовы сделать так, чтобы сцена привлекла к вам внимание. У вас острый язычок (вас, наверное, хотя бы раз в жизни называли нахальным), и вы можете использовать это во благо или во зло. Ваша язвительность, возможно, не для всех, но те, кто вас понимает, любят ваше присутствие больше, чем жизнь.*Тебя много*, ржу, даже buzzfeed называет тебя сукой
Разогрета до 180°: Это не очень хорошо, Ники. Если бы ты продолжил читать, а не делал поспешных выводов, ты бы увидел, что описание не является негативным :) Маттата: Рене добавляет :) чтобы притвориться, что она только что не хотела зарезать тебя Разогрета до 180°: :) Чёртовы дебри: У вас есть чай с эхинацеей! Вы защитник, провидец, который стремится сделать мир лучше для тех, кто вас окружает. Вы не только в основе своей добры и заботливы, но и обладаете стремлением превратить своё большое сердце в большое дело. Иногда ваше альтруистическое и гуманное отношение заставляет самых близких вам людей чувствовать себя неважными, поэтому найдите время, чтобы напомнить им, как вы их любите. И не забывайте так же уделять время себе. Вы перегорите, если сделаете заботу о других своей работой на полный рабочий день. Разогреть до 180°: У вас есть чай с эхинацеей! Вы защитник, провидец, который стремится сделать мир лучше для тех, кто вас окружает. Вы не только в основе своей добры и заботливы, но и обладаете стремлением превратить своё большое сердце в большое дело. Иногда ваше альтруистическое и гуманное отношение заставляет самых близких вам людей чувствовать себя неважными, поэтому найдите время, чтобы напомнить им, как вы их любите. И не забывайте так же уделять время себе. Вы перегорите, если сделаете заботу о других своей работой на полный рабочий день. Чёртовы дебри: проклятие! Маттата: проклятие!!!!!!!! Чёртовы дебри: ты не сказал это первым Маттата: нет, но я ставлю больше ! чем ты проклятие учитывает энтузиазм Разогреть до 180°: Сет, кто ты? :) Железный человек: у меня есть дела поважнее, чем викторина по чаю мы подаем чай весь день, я не хочу, чтобы в мои выходные его было слишком много Разогреть до 180°: Это справедливо :)чай сета — это просто горячая солёная вода
— Эй, Хэммик, убери свой чёртов телефон! — Ваймак кричал из своего кабинета. — Мэтт вчера разговаривал по телефону! — крикнул в ответ Ники. — Это нечестно! — Жизнь несправедлива, тупой труляля. Смирись с этим. Грубо, подумал Ники, убирая телефон обратно в задний карман (чего было очень трудно добиться, учитывая, насколько тесной и ужасной была джинсовая ткань. Ужасно, но очень лестно). Ники взглянул на стойку, где Нил смотрел на свой телефон с очаровательно смущенным выражением лица. — Почему горячая солёная вода? — спросил Нил, потому что он всю свою жизнь жил под скалой. — Потому что он солёная сука, — сказал Ники, игнорируя свирепый взгляд женщины средних лет за третьим столиком. — Но он даже не горячий. Ники рассмеялся и почувствовал, как его телефон загудел от нового сообщения. Ники надеялся, что это Сет отреагирует на выпад Ники. Поскольку в обеих руках у него был поднос с кружками, а Ваймак уже дважды за эту смену вызывал его на работу по телефону, он спросил Нила, что это за новое сообщение. — Какое новое сообщение? — спросил Нил. Ники нахмурился и поставил поднос на пустой стол, прежде чем посмотреть на свой телефон. Это было не из группового чата Лис.Эрик🖤🧡💛💚💙💜
скайп позже? ххх
Ники ухмыльнулся. Один поцелуй означал, что они из-за чего-то поссорились, но они смогут всё уладить без какого-либо вмешательства извне (был только один случай, когда Ники и Эрик переписывались без поцелуев, и это была их самая большая ссора за всё время. Всё дело было в расстоянии, как и всегда, и Ники до сих пор не знал, что заставило Эрика позвонить ему, чтобы разобраться во всем, когда он провёл предыдущие два дня, отказываясь признать, что что-то не так). Два поцелуя — это нормально, но три означали, что сегодня Ники повезёт. Прошедшая неделя была полна поцелуев, так как Эрик собирался навестить его в следующие выходные на День святого Валентина. Он рассеянно потёр подбородок и подумал, не стоит ли ему побриться, но решил, что выглядит довольно разбойничьим, а поскольку они общались только по видеосвязи, эстетика была важнее, чем выгоревшая борода. — Эрик Клозе, — прошептал Ники себе под нос, произнося его имя так, словно произносил впервые. Он исполнил для себя небольшой праздничный танец и сделал то, что часто делал, когда получал хорошие новости в компании незнакомцев: он оглянулся на них, широко улыбаясь, и обнаружил, что они смотрят на него с совершенно пустыми лицами. Что ж. Не совсем пустыми. Многие смотрели на него так, словно боялись, что им нужно кому-то позвонить. Простите, сэр, они хотели спросить, знаете ли вы этого странного человека? Кажется, он заражён бредом. На самом деле пожилая дама за четвертым столиком наклонилась и похлопала его по спине. Он вздрогнул и развернулся к ней лицом. — Ты в порядке, милый? — спросила она с оттенком беспокойства. — О, да, всё в порядке! — сказал Ники. — Я в порядке. Я просто собираюсь сегодня вечером пообщаться по видеочату со своим парнем, и я очень взволнован. Обычно Ники ловил себя на том, что спешит сообщить всем и каждому любую хорошую новость. Просто ждёт, когда кто-нибудь разделит его радость. Он почти поднимал плакат — те, что люди держат в аэропортах, ожидая своих близких, — только на его плакате было написано: «Мои кузены только что закончили школу! Я так горжусь ими! Даже если большую часть времени они маленькие засранцы!» В большинстве случаев наихудшим сценарием было то, что его компанию, состоящую из незнакомых людей, не волновали хорошие новости Ники, и их не трогала его радость. Но это? Это было совсем другое дело. Это был такой неожиданный комментарий, потому что он был молод, счастлив и влюблён, но всё равно это заставило его замереть после того, как он осознал, что сказал. Чешская Республика была одной из самых либеральных стран Центральной Европы, когда дело касалось прав ЛГБТ. Зарегистрированные однополые партнерства были легализованы в 2006 году, и закон запретил дискриминацию по признаку сексуальной ориентации и гендерной идентичности. И всё же, если бы Ники остался в этой стране, он не смог бы жениться. Во всяком случае, пока нет. Это было тем, что они с Эриком часто обсуждали: Ники любил Прагу, ему нравилась его жизнь здесь, но он не собирался оставаться в стране, где он не мог выйти за любовь всей своей жизни, и где они не могли усыновлять детей вместе. Как только Ники закончил школу, они планировали переехать в Штутгарт, где Эрик работал и жил. Ники был просто в ужасе от мысли оставить близнецов одних. — О, звучит заманчиво, — сказала женщина, и Ники вздохнул с облегчением. Это было странно: он провёл большую часть своей жизни, не осмеливаясь сказать ни слова о своей сексуальной ориентации, изо всех сил стараясь быть «натуралом», которого, как были уверены его родители, они воспитали, и всё же, даже когда он чувствовал себя комфортно тем, кем он был, он всё ещё испытывал ужас каждый раз, когда позволял себе это показать. Чаще всего он пытался компенсировать это, демонстрируя этот фасад уверенности, но он редко был искренним. Быть избитым почти до полусмерти за то, что он был самим собой, было опытом, который он никогда не хотел пережить снова. Ники улыбнулся и убрал телефон, чтобы ответить позже. Он взял поднос с кружками и отнёс его обратно к стойке. — С тобой всё в порядке? — спросил Нил в той неловкой и милой манере, в которой он делал, когда был явно обеспокоен, но совершенно не уверен, как предложить утешение. Ники натянул на лицо улыбку и задался вопросом, чувствовал ли Эндрю то же самое каждую минуту каждого дня. — О, я более чем в порядке. Я прямо-таки сияю, — он изобразил, как перебрасывает длинные волосы через плечо. Он мог бы сделать это по-настоящему, если бы выпрямил их; естественно, его волосы просто доходили до подбородка свободными волнами. Он не мог дождаться, когда Эрик снова сможет пробежаться по ним пальцами. Он полностью понимал, почему девушки всё время говорили о своих парнях и подружках, играющих с их волосами. — Ну, — сказал Ваймак позади него, заставив Ники подпрыгнуть. Нил (ублюдок) даже не вздрогнул, что было таким изменением по сравнению с их первым годом, но также заставило Ники выглядеть идиотом. — Может ли сияющий захотеть вернуть свою задницу к работе? Ники проворковал. — Вы только что пошутили? «Привет, сияющий. Я папа». Отцовство вам подходит, Ваймак. Ваймак впился в него взглядом, так что Ники поднял руки в знак капитуляции и вытащил из кармана фартука блокнот вместе с ручкой с зелёными чернилами, которую он всегда требовал. — Хорошо, хорошо! Я работаю! Он развернулся, чтобы принять заказы от новых клиентов, занявших свои места за седьмым столиком. Прошло совсем немного времени, прежде чем главная дверь распахнулась и вошёл Сет, остановившись только тогда, когда он оказался перед Нилом. — Отвечай на звонки. — Зачем? — спросил Нил. — Чтобы мне не приходилось приходить сюда лично. — Но теперь ты здесь, — сказал Ники, облокотившись на стойку и вторгнувшись в личное пространство Сета. — И мы так рады, что ты есть. Сет проигнорировал его и вытащил три книги из своего рюкзака, бросив их на стойку с тяжелым стуком. — О, — сказал Нил. — Не за что, — это всё, что сказал Сет, прежде чем повернуться и уйти. Ники протянул руку и взял первую книгу, прочитал название, а затем перевернул её, чтобы прочитать краткое содержание. — Я думал, ты ненавидишь теорию. — Да, — сказал Нил, как будто Ники уже не слышал самые неприятно ускользающие вещи (честно говоря, Нил и Эндрю действительно были сделаны из одного теста). — Кевин хочет, чтобы я их прочитал. Ники одарил Нила долгим взглядом. О боже, подумал он. Поехали. Он догадывался, но на самом деле? Серьёзно? Кевин? Как будто Ники не тратил достаточно времени, беспокоясь о безопасности Нила. Ники вздохнул. — Хорошо, я собираюсь дать тебе несколько жизненных советов. Отойди немного от Кевина, ладно? Ты заставляешь меня бояться за твою жизнь. — Что ты имеешь в виду? — спросил Нил, слегка нахмурившись. — Эндрю страшно привязан к нему. Теперь ты часть семьи, но… — он неловко усмехнулся и потёр рукой затылок, думая о том, как Эндрю наставил на него нож в метро. — Ну, мы все видели, что это мало что значит для Эндрю, — Ники мысленно помолился, чтобы Нил не воспринял это как его нежелание экспериментировать с ориентацией. — Я имею в виду, я в восторге от того, что ты изучаешь свои варианты, но, может быть, лучше не пытаться изучать Кевина, — он усмехнулся, потому что этот разговор был слишком тяжелым, и ему нужно было убедиться, что Нил понял, что он здесь, чтобы поддержать его. — Хотя я полностью понимаю, если тебе нравится его акцент, — он обмахнулся рукой и сделал вид, что упал в обморок над стойкой бара. — Меня не интересует Кевин, — сказал Нил, как будто Ники был идиотом и не заметил, что с тех пор, как появился Кевин, Нил стал встречаться с их семьей гораздо чаще, чем раньше. Он усмехнулся. — Пожалуйста. Ты ненавидишь теорию искусства так же сильно, как и я. Только красивое личико может заставить кого-то сделать то, что он ненавидит. В любом случае, может быть, ты сможешь найти кого-нибудь в Сумерках в ближайшую среду. Нил нахмурился. — Что будет в среду? — День Святого Валентина, глупый, — сказал Ники. — Любовь витает в воздухе, жидкая уверенность во всей красе… — он замолчал с капризным выражением лица. Выражение лица Нила внезапно стало усталым. — Ники. Я уже говорил тебе об этом раньше. Меня не интересуют свидания. Я прекрасно справляюсь сам по себе. — Да, Нил. Ты в порядке, — раздраженно сказал Ники. — Но ты думал о том, что можешь упустить? Я просто говорю, что, может быть, стоит попробовать, прежде чем полностью исключать это. — И под «попробуй» ты подразумеваешь «слишком напиться, чтобы сказать «нет»?» Нет, спасибо. Ники вздрогнул; холодный тон Нила был не слишком похож на тон Эндрю, прежде чем нож был извлечен из ножен. — Послушай, Ники, — продолжил Нил. — Я закончил с этим разговором. Этот и все его будущие вариации. Я не заинтересован в том, чтобы кого-то найти. У меня есть друзья, и этого достаточно. Я здесь, чтобы изучать искусство, и всё, чего я хочу от кого-либо, — это то, что они могут предложить мне в студии. Я уважаю твою ориентацию, так что не мог бы ты, пожалуйста, уважать мою? Ники кивнул, уставившись на пятно пролитого кофе на столешнице. — Извини. Телефон Нила снова зазвонил, но он не потянулся к нему. Ники воспользовался возможностью снять напряжение между ними и сказал: — В любом случае, я надеюсь, что ты заботишься о своей жизни. Я сомневаюсь, что Кевин идеальный наставник, поскольку он не знает, как быть милым. Кевин может вывести из себя кого угодно, вплоть до накачанного наркотиками Эндрю. Ну, кого угодно, кроме Рене, но она не человек, поэтому не считается. Нил замер на долгую секунду, прежде чем выдохнуть. Ники задумался, не упустил ли он чего-нибудь — нравился ли Рене Кевин? Нет, у неё была Элисон. И Кевин был симпатичным, но Элисон была менее… ну, меньше Кевина. Может быть, ему нравилась Рене, и она чувствовала себя слишком плохо, чтобы сообщить ему, что это не будет взаимно. Это казалось более вероятным. Нил не ответил Ники, вместо этого повернувшись, чтобы с улыбкой поприветствовать женщину за стойкой. Больше они не разговаривали, только выкрикивали заказы на кофе, пока до закрытия не оставалось пятнадцать минут. Ники попытался начать несколько разговоров, прежде чем вспомнил, что чувствует себя виноватым за то, что было раньше, а потом ему не хватило уверенности вести себя так, как будто ничего не произошло. Удивительно, но рыцарь Ники в сияющих доспехах появился под видом прибытия Аарона и Кейтлин. Ники не заметил, как напряглись плечи Аарона, но он заметил, что тот заказал более сладкий кофе, чем обычно, вместе с белым шоколадом Кейтлин и горячим шоколадом с малиной. Аарон заказывал мокко только когда был напряжен, но Ники не был уверен, что именно действовало ему на нервы. Насколько ему было известно, у Аарона не было никаких предстоящих сроков, кроме его обычных курсовых проектов. С другой стороны, это могло быть как-то связано с тем, что Эндрю проводил в Лисьей Норе больше времени, чем обычно. Ники поймал оценивающий взгляд Нила, направленный на Аарона и Кейтлин, и облокотился на стойку, когда пара ушла со своими чашками на вынос (биоразлагаемыми, потому что Рене была абсолютным ангелом). — Библиотека — их обычное место для встреч, — объяснил Ники. — Но кафе там было закрыто на прошлой неделе. Клянусь, из-за этого у нас здесь в два раза больше студентов, — затем он повернулся к Нилу, внезапно вспомнив, что у них с Эндрю было какое-то странное перемирие, и забеспокоился, что Нил может сказать что-нибудь об этом Эндрю, не осознавая последствий. — Сделай нам всем одолжение и не упоминай об этом? — Почему Эндрю ненавидит Аарона? Ники заметил, что он никак не ответил на просьбу, но, опять же, Нил не из тех, кто любит пустые сплетни, поэтому сомневался, что из этого что-то выйдет. Однако он был удивлен, что Нил уловил ледяные отношения между близнецами, учитывая, что они редко разговаривали друг с другом. — Это сложно, — сказал он, отодвигая один из барных стульев, чтобы сесть. — Я действительно не вдавался в подробности, когда это поднималось раньше, потому что это никого не касается, но теперь ты часть семьи, так что я могу тебе сказать. Он сделал паузу, когда клиент подошёл к стойке, чтобы заказать одну из фруктово-ореховых булочек Эбби и чашку чая ореховым молоком, и подождал, пока Нил сделает заказ, прежде чем продолжить. — Я говорил тебе, что тётя Тильда отказалась от Эндрю, верно? — спросил он. Нил кивнул. — Это только половина дела. По правде говоря, сначала она ввела их обоих в систему. Через неделю она передумала. — Она могла? — спросил Нил. — Система допускает панику и сожаление, — сказал Ники с гримасой. — Ей не нужно было называть своё имя, но она должна была взять серые идентификационные полосы, которые отмечали, какие дети были её, на всякий случай. Если она возвращалась достаточно быстро, да, она могла вернуть своих детей. Тётя Тильда чувствовала себя виноватой из-за того, что отказалась от своих сыновей, но она не чувствовала себя настолько виноватой, чтобы вернуть их обоих. Она могла справиться только с одним, по крайней мере, так она сказала папе, когда он узнал об Эндрю. Можно было подумать, что она попыталась бы что-то придумать, когда впервые узнала, что у неё будут близнецы, но я думаю, это не принято в семье. Может быть, она не знала. Как бы то ни было, Эндрю отдали в приёмную семью, а Аарон стал живым напоминанием о вине и неудаче тёти Тильды. Она изо всех сил старалась вообще не иметь дела с Аароном, по крайней мере, до тех пор, пока Эндрю не вернулся. Вот тогда-то она и начала злиться, а не проявлять пренебрежение. — Они знали, что она отказалась от них обоих? — Эндрю сказал об этом Тильде, когда они встретились. Появился у неё на пороге и спросил, не была ли она настолько под кайфом, что забыла, что у неё близнецы. Он спросил, не считает ли она, что второй сын был галлюцинацией, — Ники издал короткий, невеселый смешок. — Я думаю, это был способ Эндрю спросить, передается ли его, — Ники дважды постучал себя по виску. — По наследству. — Но это не было виной Аарона, — сказал Нил. — Это было решением их матери. — Это Эндрю для тебя: имеет смысл с тех пор, как никогда, — Ники развёл руками в беспомощном жесте. — Встреча с Эндрю стала поворотным моментом для Аарона во всех худших отношениях. Тётя Тильда всегда была пьяницей, но всё стало намного хуже, когда появился Эндрю. Аарон начал принимать её наркотики и ввязался в драки в школе, — он сделал паузу, думая о том, как бы ему хотелось быть рядом с Аароном тогда. Он не позволял себе зацикливаться на этом. Ники там не было, потому что отец отправил его на «лечение». Даже после того, как он вернулся, он был в ужасном настроении и в таком состоянии не годился своим двоюродным братьям. Звонок двери Лисьей Норы вывел его из задумчивости, и он приветствовал нового клиента вымученной улыбкой, прежде чем снова повернуться к Нилу. — Через год после того, как они переехали в Колумбию, чтобы быть ближе к папе, Аарону стало лучше. Он перестал ввязываться в драки и начал посещать занятия по искусству и дизайну в школе вместе с Эндрю. Нил принял заказ мужчины и повернулся, чтобы настроить кофеварку для эспрессо. — Так что же пошло не так? Дама за седьмым столиком помахала Ники, изображая, как пишет что-то на руке, и одними губами произнесла: «Могу я получить счёт, пожалуйста». Нил, должно быть, тоже её видел, потому что распечатал чек после того, как передал заказ новому покупателю. Ники взял чек и прикрепил его к маленькой тарелке, прежде чем отнести её к седьмому столику. Он завёл разговор о том, какой у неё кофе, понравилась ли ей выпечка Эбби, и сумел получить довольно приличные чаевые. Когда он вернулся в бар, у него был свой ответ для Нила. — Шесть месяцев спустя тётя Тильда умерла, и Аарон обвиняет Эндрю. — Это сделал Эндрю? Ники жестом велел ему успокоиться. — В ту ночь, когда умерла тётя Тильда, они с Аароном поссорились. Вот так мама и папа наконец узнали, что тётя Тильда издевалась над Аароном. Он появился у них дома со свежими синяками и порезами. Папа позвал тётю Тильду, чтобы разобраться во всём, но она не задержалась надолго. Она взяла Аарона и ушла. Они не добрались до дома. Она выехала на разделительную полосу встречного движения и не была пристегнута ремнём безопасности. Ники поёрзал на своем сиденье, неуверенный в том, как Нил отреагирует на правду, и сказал: — За исключением того, что в машине был не Аарон. Аарон заменял Эндрю где-то. Это было до того, как Эндрю начал принимать наркотики, так что Аарону было довольно легко провернуть это дельце. Он не знал, почему Эндрю попросил его сделать это, пока не позвонила полиция. Я до сих пор не знаю, что произошло, запаниковала ли тётя Тильда, когда поняла, кто из сыновей был с ней, или они подрались, или это было сделано намеренно, но… — он замолчал. — Не то чтобы она нравилась Аарону, но она была его матерью, понимаешь? А Аарон так и не смог наладить с ней отношения, так и не смог понять, почему она была такой запутанной или почему она так сильно всё испортила. Аарон не может смириться с тем, что она ушла. Он скучает по ней. Он не может простить Эндрю, а Эндрю не понимает и не заботится о том, как сильно это ранило Аарона. Безвыходное положение. Нил сделал паузу, а когда заговорил, его слова звучали медленно. — Эндрю действительно заботился. Вот, что пошло не так. Ники уставился на него, моргая. — Что? — Эндрю нашёл Аарона, верно? Он появился у их двери, и вскоре после этого Тильда перевезла их обоих в Колумбийский университет. Ему не потребовалось бы много времени, чтобы понять, что Аарон — развалина. Эндрю проследил бы причины проблем Аарона до их матери. Может быть, он убил её не за то, что она от него отказалась. Может быть, он сделал это, чтобы защитить Аарона. Ники отнесся к этому скептически. — Если он думал, что убийство Тильды было лучшим способом защитить Аарона, почему он так долго ждал? — Ты сказал, что они познакомились, когда им было по тринадцать, верно? Может быть, Эндрю знал, что, если он убьет Тильду, они окажутся с твоими родителями. Ники не нужно было спрашивать, почему Эндрю не хотел, чтобы произошёл такой сценарий. Родители Ники отправили своего сына на терапию, чтобы «исправить» его, а не принять таким, какой он есть. Если Нил был прав, если Эндрю убил свою мать, чтобы защитить Аарона, возможно, он просто решил, что они не совсем идеальная семейная альтернатива. Возможно, Эндрю планировал подождать, пока им с Аароном не исполнится восемнадцать, но потом потерял терпение. Может быть, Эндрю даже предполагал, что новоиспеченный Ники сможет претендовать на опекунство. — Она причиняла боль Аарону, поэтому Эндрю остановил её, — сказал Нил. — Аарон должен был быть благодарен, но он оплакивал её так, как будто ему было всё равно, что она им сделала. Он принял другую сторону. — Ты действительно так думаешь? — Для меня это имеет смысл. Я предполагаю, что они никогда не говорили о том, как она умерла. — Насколько я знаю, нет. С тех пор как она умерла, они не говорили об этом. Я не видел, чтобы в ближайшее время у них возникло запоздалое откровение по поводу намерений Эндрю. — Они когда-нибудь разговаривали? — Вроде того, — он опёрся локтем на стойку и спрятал лицо в ладони. — Я часто бывал рядом через несколько месяцев после того, как Эндрю переехал сюда. В то время я просто хотел сбежать от своих родителей, но я думаю, что им тоже нужен был кто-то ещё рядом, — И им нужен был кто-то, кто бы их кормил, подумал Ники. Не то чтобы Тильда была первоклассным поваром, когда была под кайфом или пьяна. — Раньше Аарон пытался. Я думаю, он просто очень хотел брата и друга, а Эндрю был… — он сделал паузу, пытаясь подобрать слова. — Эндрю разговаривал с ним, но половину времени он как будто разговаривал с кем-то другим. И он был просто так зол. Он часто исчезал на несколько часов подряд и возвращался, ведя себя отстранённо и странно. Какое-то время я думал, что это он выходит на улицу и ловит кайф. Нил некоторое время ничего не говорил, так что Ники погрузился в свои мысли и воспоминания. Он вспомнил, как впервые встретил Эндрю. Ники только прошёл курс терапии, — хотя Лютер настаивал, чтобы он рассказывал людям, что учился за границей, чтобы сохранить лицо, — и он использовал встречу с Эндрю, чтобы отвлечься от ненависти к себе, в которой тонул. У него были слезы на глазах, и он широко раскинул руки в отчаянном поиске любви, в которой, как он знал, Эндрю, должно быть, нуждался, но тот даже не удостоил его вторым взглядом. Только вернулся к своей еде и игнорировал Ники до конца вечера. Ники не был встревожен. Во всяком случае, нежелание Эндрю сближаться было как раз тем отвлечением, в котором нуждался Ники. Что-то, на чём можно сосредоточиться и к чему нужно стремиться. Он звонил на стационарный телефон Тильды каждую неделю, чтобы проверить, как там близнецы, и так же часто появлялся, чтобы провести с ними время. Яркая и жизнерадостная улыбка, которую он выдавливал на своём лице каждый раз, когда видел Аарона или Эндрю, стала настолько привычной, что через некоторое время больше не казалась фальшивой. Он пришёл ради близнецов, и он был рад за близнецов, и он воспитывал их больше, чем когда-либо делала тётя Тильда. Пока мысли не взяли верх над ним. Фальшивая улыбка никак не могла успокоить настойчивое нытье о том, что ему было бы лучше умереть, что он сломлен и отвратителен и заслуживает всего, что получил во время терапии. Он получил передышку в Берлине и нашёл поддержку и любовь, в которых отчаянно нуждался. Он нашёл свой дом в сердце Эрика. В конце концов всё всегда сводилось к Эрику. Эрик не просто спас ему жизнь: он сделал это. Ники едва ли был человеком до того, как встретил его, но теперь у него был дом, в который он мог вернуться, друзья, которых он любил и которым доверял, и семья, ради которой он готов был убить. У него было будущее. Конечно, именно Эрик предложил Прагу. Он упомянул об этом во время одного из их многочисленных видеозвонков, что ранее в тот день он рано приехал на деловую встречу в местный ресторан и ненадолго познакомился с женщиной из Берлина, которая рассказала ему о бесплатном обучении в Чешской Республике для тех, кто говорит по-чешски. Прага находилась всего в семи часах езды на поезде от Штутгарта или в двух с половиной часах полета. Они могли проводить выходные вместе, когда с деньгами было не так туго. После трёх лет, проведённых на расстоянии семи тысяч километров друг от друга, четыреста казались бесконечно малыми. — Я думал, что Прага всё исправит, — сказал наконец Ники. — Я подумал, что, если бы мы начали всё сначала и я дал бы им достаточно времени, я мог бы показать Аарону и Эндрю, как снова стать братьями. И я не собираюсь сдаваться, ни в коем случае, но к настоящему времени я понял, что не могу исправить это самостоятельно. Эндрю нужно что-то, что отвлечёт его от всех его… проблем. — Но это не твоя вина, — тихо сказал Нил. — Ты сделал шаг вперёд, когда решил остаться в США и растить их, но ты не можешь винить в их проблемах себя. Ники грустно улыбнулся. Это было тем, о чём Эрику приходилось напоминать ему почти ежедневно. Почти ежечасно в течение первого года Ники становился опекуном близнецов. — Да, я знаю, — он выдохнул, ему нужно было сосредоточиться на чём-то более позитивном, чтобы не провести остаток дня в хандре. Ему нужно было с нетерпением ждать видеозвонка. — Хочешь разобраться с кассой, а я запру дверь?***
Когда в тот вечер Нил вернулся в свою квартиру, Рене и Элисон что-то готовили на кухне. Нил бросил пальто и шарф в своей комнате и слушал их разговор, пока распаковывал свою сумку. Судя по всему, Элисон хотела добавить все специи из буфета, а Рене делала всё возможное, чтобы предотвратить это. — Твои вкусовые рецепторы такие пресные, — захныкала Элисон. Когда Нил зашёл на кухню, чтобы заварить чай, она указала на него деревянной ложкой. — Нил пакистанец. У него есть вкус, — чтобы показать свою мысль, она добавила ещё несколько чайных ложек душистого перца. Судя по запаху в комнате и по тому, как глаза Нила уже начали слезиться, Элисон добавила по крайней мере половину имеющихся у них специй. Нил хотел было напомнить ей, что вкус был побочным эффектом его детства в бегах, когда еды было мало и она редко была вкусной, но решил не делать этого. Вместо этого он взял ложку из ящика, чтобы попробовать то, что оказалось гороховым супом, но в самом худшем исполнении, которое он когда-либо видел. — Это отвратительно. Рене кивнула в знак согласия, но остановилась, когда Элисон посмотрела в её сторону с выражением предательства. Позже они устроились в гостиной, чтобы посмотреть фильм: Элисон с порцией своего супа и гарниром из жареного подорожника, а Нил и Рене с одинаковыми тарелками гораздо более мягкой версии этих двух блюд и на пару желаний меньше. В отличие от тех случаев, когда Лисы устраивали вечера кино и выбор каждого ставился на голосование, Элисон почти каждый вечер делала это сама, потому что Нилу было всё равно, а Рене просто хотела сделать её счастливой. Через двадцать минут после начала фильма Нил подумывал о том, чтобы высказать своё мнение в следующий раз, потому что это было, вероятно, худшее, что он когда-либо смотрел. Он был освобождён от последнего часа безвольной актерской игры и мелодраматических сюжетов о чирлидершах и драмах их отношений, потому что на его телефоне появилось сообщение от Кевина с просьбой встретиться с ним в студии. Это было значительно раньше, чем их предыдущий урок, так что Нил надеялся, что это означало, что он сможет нормально выспаться ночью. Однако, когда приехал Нил, Кевина нигде не было видно. Только его портфель — предмет, над которым Лисы регулярно подшучивали, — был поставлен на один из столов, так что Нил предположил, что он недалеко. Он бросил свою сумку на один из других столов, положил пальто и шарф рядом с ними и достал альбом для рисования и тонкую подводку. Он сел на пол и начал рисовать. Он не был до конца уверен, что рисует, но позволил своему разуму отвлечься и начал рисовать предметы вокруг себя, наслаждаясь новым ракурсом. Он предположил, что был бы не прочь повторить это, когда у него будет урок рисования с натуры. К тому времени, когда ворвался Кевин с мольбертом в каждой руке и Эндрю, следовавшим за ним по пятам, Нил исписал несколько страниц переплетающимися рисунками. На них были изображены пустые канистры из-под краски, от которых студентам ещё предстояло избавиться, рамки для трафаретной печати, прислоненные к стенам, обернутые холсты с именами, нацарапанными на коричневой бумаге (часто там также написано «НЕ БРАТЬ»), рулоны бумаги, скрепленные резинками или бечевкой, и коричневый кожаный портфель Кевина. — Ты опоздал, — сказал Кевин, не глядя на него. Он поставил мольберты в центре комнаты, прямо перед одним из забрызганных краской деревянных столов. — Мы прибыли сюда полчаса назад, — он нахмурился, когда Эндрю передвинул один из мольбертов на дюйм и попытался вернуть его на прежнее место. — Ты никогда не говорил мне быть здесь к определённому времени, — сказал Нил, не отрываясь от поиска в карманах сумки. Кевин издал тихий звук неодобрения, но не стал этого отрицать. Эндрю проигнорировал Кевина, хотя и вытащил книгу из его портфеля и открыл первую страницу. Тот одобрительно наблюдал за происходящим, пока несколько минут спустя Эндрю не вырвал страницу. — Что ты делаешь? — пролепетал Кевин, подбегая к нему. — Это моя книга! — Да? Я не заметил, — сказал Эндрю с улыбкой, бросая вырванную страницу через плечо и позволяя ей упасть на пол. Он отодвинул книгу подальше, когда Кевин попытался схватить её. — Ах, ах, ах. Хорошие мальчики учатся делиться. — Я не знаю, чему вас научили в Америке, но большинство людей переворачивают страницу, когда заканчивают. Не вырывают её, — сказал Кевин сквозь стиснутые зубы. Нил в основном не обращал внимания на их спор — или, скорее, на спор Кевина, а Эндрю же бодро игнорировал его, — чтобы закончить свой эскиз одной из пряжек на его сумке. — Зачем мне её хранить? — спросил Эндрю. — Я не собираюсь перечитывать это снова. — Первое: это не твоя книга. Ты не имеешь права портить то, что тебе не принадлежит, — сказал Кевин. — И второе: ты должен прочитать это ещё раз. Ты не сможешь воспользоваться всем, что она может предложить, если ты не понимаешь и не помнишь. Эндрю закрыл книгу и положил её себе на грудь. По-английски он сказал: — На самом деле такого понятия, как Искусство, не существует. Есть только художники. Когда-то это были люди, которые брали цветную землю и делали формы бизона на стене пещеры; сегодня они покупают краски и создают плакаты; они делали много вещей в промежутке. Нет ничего плохого в том, чтобы называть все эти действия искусством, пока мы помним, что такое слово может означать очень разные вещи в разное время и в разных местах, и пока мы понимаем, что Искусства с большой буквы не существует. Ибо Искусство с большой буквы стало чем-то вроде пугала. Вы можете сокрушить художника, сказав ему, что то, что он только что сделал, может быть по-своему неплохо, только это не «Искусство». И вы можете поставить в тупик любого, кто наслаждается картиной, заявив, что то, что ему понравилось в ней, было не Искусством, а чем-то другим. Должен ли я продолжать? Кевин уставился на него, разинув рот. Эмоции Кевина были так ясно видны на его лице, что Нил задался вопросом, какие привычки и манеры он неизбежно начнёт перенимать у него. Он подумал, что из этого получится хороший дизайн плаката: Справочное руководство по человеческим эмоциям, рассказанное Кевином Дэем. Нил записал это в углу страницы своего альбома для рисования, сделав себе пометку поделиться своей идеей с Мэттом. Затем он наклонился, чтобы поднять страницу с пола, и, конечно же, слова точно соответствовали веселому голосу Эндрю. — Ты уже читал это раньше? Почему ты мне не сказал? — спросил Кевин, его растущее волнение было ясно как день. На самом деле он был так взволнован, что перешёл на английский, чтобы говорить быстрее и свободнее. — Что ты думаешь о главе об итальянском искусстве конца семнадцатого и восемнадцатого веков? Гомбрих считал, что росписи в римских церквях не имеют никакого значения вне места, где они были сделаны, и он прав. Церковные росписи в основном основаны на окружающей обстановке, потому что они следуют иконографической системе и часто специально разработаны для определенной церкви. Изъять одну из этих картин и поместить её в музей — значит деконтекстуализировать её. За пределами этой церкви они просто религиозные изображения, рассеянные, но в священном здании они соединяются со своим окружением, чтобы соткать историю. Разделённые и церковь, и картина никогда не могут быть завершёнными. Искусство, конечно, может иметь значение вне своего первоначального контекста, и каждый человек может восстановить это значение, если принять во внимание Искусство как общественный опыт, в котором мы все можем участвовать. Но объективно говоря, их истинный смысл, который задумал художник, всегда находится в их первоначальном окружении. Нил не знал, помнит ли Кевин, что он задал вопрос, или он просто воспользовался возможностью поговорить о чём-то, что ему нравится, на понятном ему языке. Нил задумался, можно ли незаметно подсунуть Кевину желание в карман и заставить его пожелать свободно говорить по-чешски. Чешский язык Кевина был хорош для того, кто только что переехал в Прагу, он часто переходил на английский, когда не знал, как что-то сказать. Лисы знали английский, хотя Дэн, Мэтт и Сет не достигли беглости. Однако Кевин пытался, посещая языковые курсы, которые Пальметто предлагал иностранным студентам, а не просто предполагая, что все, с кем он разговаривал, перейдут на английский для него. Это было более достоверно, чем что-либо в жизни Нила, и эта мысль снова вызвала у Нила укол зависти. Эндрю посмотрел на него с усмешкой. — Предупреждение о спойлере. Кевин нахмурился, но вернулся к мольбертам, положив на каждый по листу бумаги. Нил начал рисовать линии между бровями Кевина и назвал это «Эндрю — это Эндрю» (Часть I). Пока он вычерчивал фигуры, Нил думал о том, как Эндрю запомнил этот отрывок. Было ясно, что Кевин думал, что Эндрю уже прочитал книгу и просто пытается вывести его из себя, но Нил не был так уверен. Больше всего потому, что он сомневался, что Эндрю прочитал бы книгу об истории искусства по собственной воле. Но, с другой стороны, он не стал бы возражать против того, чтобы Эндрю запомнил страницу книги только для того, чтобы вселить в Кевина надежды, а потом разбить их ради собственного развлечения. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы прочитать одну страницу текста, хотя большинству людей не хватило бы столько времени, чтобы запомнить больше нескольких предложений. Кевин щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Нила, а затем помахал ему рукой. — Прекрати рисовать. Совершенно очевидно, что никто никогда не учил тебя разминаться. — Ты шутишь, — сказал Нил. — Я пришёл сюда не для того, чтобы разучивать разминочные упражнения по рисованию. — Если ты хочешь пробежать десять километров или попрактиковаться в шпагате, сначала тебе нужно разогреть мышцы. В противном случае это приводит к плохим результатам и травмам. — Рико теперь всем рассказывает, что именно так ты сломал руку? Кевин проигнорировал его, но Нил всё равно заметил, как у него сжались челюсти. — Твоя работа с линиями будет намного лучше после нескольких минут практики, и тебе нужно настроить свой мозг, иначе ты будешь рисовать так, как, по твоему мнению, выглядят мои брови, а не так, как они выглядят на самом деле. Нилу с трудом удалось сдержать отцовскую улыбку и держать рот на замке. В первый раз его не заботило отношение Кевина к отрывочным знаниям Нила в области искусства и критической теории. Он даже не был уверен, что Кевин когда-нибудь будет доволен любой из его способностей; Кевин был перфекционистом, когда дело касалось его специализации. Он продолжал бы карабкаться, пытаясь достичь вершины, но никто — особенно Кевин — не знает, где находится вершина. Дело в том, что Искусство, каким его узнал Нил, заключалось в том, что система и иерархия приобретения навыков — точка, где художник достигает вершины и становится настолько хорошим, насколько он вообще может быть, — была чрезвычайно расплывчатой. Идея о том, что совершенство недостижимо и непостижимо, что всегда есть более высокая гора, на которую нужно взобраться, не была новой — если бы какой-нибудь художник «достиг вершины» в своей области, он бы быстро осознал, что мимолетно занял такую должность. Но Кевин всё ещё верил, что может достичь совершенства, несмотря на то, что знал, как часто меняются цели. Нил не мог сказать, испытывал ли он зависть или жалость к решимости Кевина достичь недостижимого. Возможно, это было сочетание того и другого. И всё же он предпочёл бы, чтобы это было без тона Кевина. К сожалению, этот тон Кевина исчез, и это было ещё более раздражающим, когда он попытался показать Нилу, как рисовать прямую линию. Что больше всего бесило Нила, так это то, что, когда он рисовал эти линии, они были шаткими. Нилу захотелось ткнуть Кевину карандашом в глаз за самодовольное выражение его лица. Кевин попросил Нила рисовать линию за линией, меняя углы и направление. Он попросил его попытаться нарисовать последовательность параллельных линий на одинаковом расстоянии друг от друга, и только когда Нилу удалось нарисовать шестнадцать параллельных линий, Кевин перешёл к следующему упражнению. Через пятнадцать минут Нил заполнил страницу завитками и петлями, квадратами и прямоугольниками, кругами и эллипсами, s-образными фигурами, которые менялись в зависимости от нажатия карандаша. Кевин был особенно точен в своих инструкциях о том, как нарисовать сферу, но это работало, так что Нил молчал. Только по прошествии этих пятнадцати минут Кевин позволил Нилу нарисовать что-то более сложное, и к этому моменту Нил был готов идти домой. Но затем Кевин подошёл к своему портфелю и достал чайную чашку, в которуой Нил узнал Лисью Нору. Она была сделана из зелёного стекла и расписана золотыми листьями, которые отражали свет потолочных ламп, когда Кевин ложил её на стол. — Ты нарисуешь это, — сказал Кевин. — Только одной линией. — У тебя слишком много свободного времени, если ты придумываешь подобные упражнения по рисованию, — сказал Нил. — Это упражнение Воронов, — сказал Кевин. — Никому не разрешается выставлять какие-либо работы, пока они не смогут выполнять каждое упражнение в любом стиле, который назовёт хозяин. Первокурсники тратят недели или месяцы, пытаясь заработать место в выставочной линейке. — Хозяин? — Профессор Морияма, — сказал Кевин после паузы. Нил мог расслышать гримасу в ответе Кевина, но он не знал, было ли это из-за того, что Нил заставил Кевина произнести его имя, или из-за его промаха. Кевин пришёл в себя, перевернув обложку альбома для рисования на мольберте Нила. — Итак, рисование непрерывной линией — это первое из восьми упражнений Эдгара Аллана по рисованию. Когда ты освоишь это, мы будем двигаться дальше. Мы будем встречаться каждый будний вечер, кроме пятницы, пока я не буду удовлетворён твоими способностями. Хорошо? Начинай. — Ты не сказал мне, как, — сказал Нил. — Это указано в названии, — сказал Кевин с усмешкой. — Как только твой карандаш коснётся бумаги, ты не сможешь поднять его, пока не закончишь. Весь рисунок — это одна единственная линия, каждая её часть соединена друг с другом. Обведя карандашом весь объект и перемещая его из одной области в другую, ты научишься определять расстояние и взаимосвязь между частями изображения. Это заставит тебя рисовать быстрее, чем ты привык, и научит различать, что является фундаментальным для изображения, а что можно оставить в принципе. Нил ничего не ответил, только уставился на чашку, пока не решил, с какого места лучше всего начать рисовать. Каждый раз, когда Кевин говорил ему остановиться и начать всё сначала, Нил менял отправную точку от основания чашки к ободку и к ручке. С каждым рисунком он рисовал всё быстрее, линии закруглялись в углах, где его карандаш менял направление. Следующие полчаса они потратили на то же самое упражнение, прежде чем Кевин прекратил работу и рассказал Нилу о его неудачах, пока тот изучал каждый эскиз. Нил был разочарован, что остановился всего через два часа, но, когда он помог Кевину убрать мольберты и материалы обратно в шкаф с материалами, начала накатывать усталость. Он уже зевал, когда они направились обратно в студию Кевина, чтобы взять свои пальто и сумки. Эндрю, похоже, не собирался уходить в ближайшее время, но как только Кевин начал застёгивать пальто, Эндрю спрыгнул со своего стола и вытащил из заднего кармана пачку сигарет. Он не стал дожидаться ни одного из них, прежде чем вытащить одну, и она была зажжена до того, как он толкнул дверь здания. Он также не держал её открытой, так что Нилу пришлось броситься вперёд, чтобы остановить её, прежде чем она захлопнулась бы за ними. Когда Кевин запер за ними дверь, Нил спросил: — Как часто вы двое приходите сюда? — Каждую ночь, — сказал Кевин, засовывая руки в карманы, как будто холод его раздражал. Эндрю был недалеко от них, но Нил сомневался, что он мог их ясно слышать. — Разве ему это уже не наскучило? Он никогда не будет работать с тобой, так почему же он потакает тебе? — Он будет, — сказал Кевин. — Он просто ещё не знает об этом. — Я и не думал, что ты оптимист. Кевин проигнорировал это и ускорил шаг. — Поехали. Эндрю сказал, что, если мы опоздаем на этот трамвай, он заставит меня возвращаться пешком. Нил выбросил Эндрю из головы и сосредоточился на том, чтобы не отставать от широких шагов Кевина.***
Нил тихо прокрался в квартиру, но излишняя осторожность была не нужна. Элисон была в гостиной, с затуманенными глазами и завёрнутая в одеяла, хотя её атласная повязка на голову была такой же аккуратной, как и тогда, когда она надевала её ранее этим вечером. Она оживилась, когда выглянула в коридор, хотя её плечи немного поникли, когда она поняла, кто это был. — Разве Рене не вернулась? — спросил Нил. Рене уехала из Праги рано утром и предупредила их, что не вернётся к ужину. Нил не думал, что это было поручение от Зтуарта, но не мог придумать другие альтернативы. Всё, что Рене сказала по этому поводу, было нехарактерной жалобой на то, что одна из её подруг нашла серию книг, которых у неё не должно было быть. — Пока нет, — сказала Элисон. — Уже убил Кевина? — Пока нет, — ответил Нил. — Он учит меня упражнениям по рисованию Воронов. Элисон проверила время на своём телефоне. — До часу ночи? Ты пожалеешь, что не убил его, когда проснёшься завтра. Нил знал, что он этого не сделает. Кевин был придурком, но он явно пытался помочь Нилу, и хотя тот не собирался становиться художником, как надеялся Кевин, он не упустил бы возможности поучиться. Утром он будет измотан, но встанет, чтобы вернуться в студию. Спорить об этом не стоило, поэтому он ничего не ответил. Рене вернулась незадолго до двух и пожурила их за то, что они ждали её. Однако она выглядела слишком благодарной за присутствие Элисон, чтобы относиться к этому серьезно. Нил проверил её одежду на наличие каких-либо признаков повреждения, но ничего не смог обнаружить. — Спокойной ночи, Нил, — сказала она, махнув рукой в его направлении, когда Элисон потянула её за запястье и повела в их спальню. Нил пробормотал что-то неразборчивое и проскользнул в свою комнату. Король и Сэр свернулись калачиком на его подушке, так что он переполз на другую сторону кровати. Нил отключился, как только его голова коснулась подушки.