***
Тэхён отказывался расставаться с ним, пока Чимин не убедил его, что дома он в безопасности, хотя «дом» был относительно серой областью, когда это место было пространством, которое он делил с женихом, которого он не помнил и рядом с которым не хотел находиться. Как только Тэхён ушёл, пообещав зайти завтра на случай, если ему захочется поговорить, Чимин направился прямо в свою спальню, встал на колени возле полки для обуви в своём шкафу и снова обыскал груду костюмов для Хэллоуина, вытащив старую коробку. Его коробка с названием «Намджун». Там было так много фотографий, корешков от билетов в кино, билетов на концерты и разных штучек, связанных с воспоминаниями, которые действительно помнил Чимин. Он вглядывался в лицо самого себя в молодости, изучая круглые щёки и более тёмные волосы. Он взглянул в сияющие глаза молодого себя и почувствовал, как подступили слёзы.Три года назад
— Привет, Джуни! — прощебетал Чимин, сбрасывая обувь и роняя сумку на маленький кухонный стол в их квартире. Он заскочил внутрь и бросился на диван, уронив голову на бёдра Намджуна. Он улыбнулся ему, вытянув губы в ожидании поцелуя, которым его парень всегда встречал его. Вместо этого он столкнулся с напряжёнными челюстями и пустым выражением лица, которое казалось слишком холодным для его Джуни. — Намджун? Всё хорошо? — Чимин сел, когда тишина начала затягиваться, и он увидел, как руки Намджуна задрожали там, где они лежали на их диване. — Намджун, что… — Я уезжаю в Лондон. — Ну, ладно? Надолго? — Чимин подумал, что новость его парня о поездке возникла из ниоткуда, но всё равно подстроился к теме разговора. — Навсегда. — Подожди, что? — Чимин издал недоверчивый смешок. — Ты шутишь, да? — Это серьёзно, Чимин. Мне поступило предложение о работе, от которого я не смог отказаться, поэтому я согласился. И я еду в Лондон. Я бы сказал, переезжаю туда. — Я-я, Намджун, я не знаю, э, что сказать. Я даже не знаю, что ты пытаешься сказать. — Разве это не очевидно? — Нет? Что происходит? Почему ты так себя ведёшь? — Как так? — Да вот так! Так холодно и отстранённо. Я чувствую, что ты уже очень далеко от меня, а ты ещё даже не сел в самолёт! Тебя совсем не волнуют мои чувства или моя реакция на это? Кажется, ты принял решение, даже не удосужившись поговорить со мной об этом. — Да. Это моя жизнь, так что таково моё решение, — коротко ответил Намджун. Чимин почувствовал, как из него вышибло дыхание. — Я думал, это наша жизнь, — срывающимся голосом пробормотал брюнет, его глаза наполнились слезами. Намджун закрыл глаза и глубоко вздохнул. Казалось, что он собирался поднять веки и повернуться к Чимину со слезами раскаяния, прежде чем потянуться к нему и заключить его в тёплые, совершенно успокаивающие объятиями. «Я люблю тебя, мой маленький принц», — сказал бы он, и всё снова обрело смысл. Но вместо этого он сказал: — Я уезжаю на следующей неделе, так что мне пора собираться. Он вышел из квартиры под предлогом того, что ему нужно больше коробок для переезда, ещё до того, как Чимин нашёл в себе силы разрыдаться по-настоящему.Два с половиной года назад
— Чимини, ты обещал прийти сегодня вечером, — разочарованно сказал Джин. Чимин понял. В эти дни он существовал в постоянном состоянии разочарования. — Я устал, — ответил младший, зарывшись под тяжёлое одеяло на своём диване. — Ты неделями не выходишь из квартиры. Ты работаешь и запираешься здесь. Раз за разом. Мы видим тебя, только если с силой врываемся в твою квартиру. Тэхён говорит, что ты не всегда отвечаешь на его звонки. — Он не скажет мне ничего, чего я ещё не знаю. Я знаю, что должен двигаться дальше. Я знаю, что… он поступил неправильно. Я не хочу слушать, как он читает лекции или ругается… ты знаешь, как. Джина всё больше беспокоило эмоциональное состояние его младшего друга. Чимин отказывался называть имя Намджуна или признавать, что его жизнь перевернулась с ног на голову из-за расставания с ним. Он нуждался в облегчении и принятии, но выбрал отрицание и саморазрушение. — Я вообще не буду упоминать сам знаешь кого, клянусь, но тебе нужно выбраться из своей квартиры хотя бы на один вечер. Тэ сегодня занят, так что он не будет давить на тебя или что-то в этом роде. Пойдём, мы с Юнги услышали об одном крутом бистро от нашего друга Джексона, и он присоединится к нам со своим другом из другого города. Кажется, его зовут Хосок. Новые знакомства приносят яркую, свежую энергию, и это может быть полезно для тебя! Я уверен, ты устал от уродливых лиц Юнги, Тэ и меня, верно? — он пошутил. Чимин едва моргнул. — Пожалуйста, Чимини? — глаза Сокджина умоляли больше, чем его нежный голос, и Чимин вздохнул. — Ладно. Я приду, но уйду до десерта. — …Это честно. Одевайся. Юнги заедет за нами через сорок пять минут. Позже тем же вечером Чимин возился с краем скатерти, когда тонкая рука потянулась, чтобы схватить его дрожащую ладонь. Чимин поднял голову и посмотрел на обладателя руки широко раскрытыми глазами. — Привет! Меня зовут Хосок Чон. Приятно встретить кого-то столь исключительно великолепного, как ты. Сокджин рассмеялся за салфеткой, а Юнги и Джексон обменялись неуловимыми подмигиваниями. — Я-я, эм. Чимин. Чимин Пак, — он знал, что краснеет, но был ошеломлён больше, чем что-либо ещё. Кем был этот парень? — Я знаю, что мы ещё не знаем друг друга, но я могу сказать, что совсем скоро мы будем очень близки, — усмехнулся он. — Давайте немного выпьем, а! Я знаю поблизости отличный клуб, и по субботам у них проходят любительские танцевальные соревнования, так что мы все можем попробовать. Если мы выиграем, то сможем разделить приз в тысячу долларов, а если проиграем, то всё равно хорошо проведём время! Чимин был поражён энергией и харизмой рыжеволосого мужчины. Как ни странно, это оживляло его. Впервые за шесть месяцев он был чем-то взволнован. — Я люблю танцевать, — застенчиво сказал Чимин. — Тогда я бы хотел увидеть, как ты танцуешь! — мгновенно ответил Хосок, сжимая его руку. Чимин одарил энергичного мужчину крошечной, но полной надежды улыбкой.Полтора года назад
— Погоди. Ты бросаешь танцевать? Ты, Чимин Пак, и навсегда перестанешь танцевать?! — Дыши, Тэхён, — напомнил ему Сокджин. — Что привело к такой внезапной смене карьеры? — спросил Юнги у Чимина. Они собрались на бранч в кафе рядом с квартирой Чимина. Он не мог остаться надолго. Он пообещал Хосоку вернуться к полудню, чтобы они могли купить образцы ковров для спальни и новую плитку для кухни. Они строили свою новую жизнь шаг за шагом, любил повторять Хосок. Кроме того, Чимин был занят поиском новой работы. Он не мог сидеть сложа руки. — Я понял, что мне нужно найти серьёзную профессию, вот и всё. Тэхён прищурился, анализируя каждое микродвижение его тела, от слегка неровного дыхания до того, как его натянутая улыбка дёрнулась с правой стороны. — Это не твои слова, — выплюнул его лучший друг, и глаза Чимина расширились на долю секунды, прежде чем он взял себя в руки и небрежно рассмеялся. — О чём ты говоришь, Тэ? — Это говоришь не ты. Твоя мечта — танцевать. А это уже серьёзная профессия, так что за херню ты несёшь? Это не ты решил. — Ты не прав. — Кто тебя надоумил, Чимин? — Я. — Кто тебя надоумил? — повторил Тэхён настойчивее. — Я сказал, что я сам! — Хватит врать, Чимин! — Перестань, — вмешался Юнги. — Почти всё кафе смотрит на нас, и это непродуктивный разговор. Вы прибегли к крику. — Пожалуйста, пойми, Чимини, мы твои самые близкие друзья, и мы хотим для тебя самого лучшего. У нас есть некоторые сомнения относительно этого решения, которое ты принял, — сказал Сокджин, как всегда миротворец. Тэхён схватил кофе со льдом, агрессивно отхлебнул и посмотрел на Чимина поверх края стакана. — Вам не нужно беспокоиться обо мне, — сказал Чимин, полностью игнорируя Тэхёна. — Я знаю, что я делаю. — Что? — грубо прервал Тэхён. — Готовлюсь к будущему, — спокойно улыбнулся Чимин. Через час, убедившись, что его парень ещё не пришёл, Чимин развалился на части, свернувшись калачиком в своём шкафу. Его шкатулка с заветными воспоминаниями была открыта перед ним, и взгляд на прошлое только усиливал его слёзы. Чимин неуверенно схватился за одну из фотографий в коробке, вытащив снимок Намджуна, улыбающегося так сильно, что его выразительная ямочка восхитительно показалась. Лавандовые волосы удивили Чимина, когда он увидел своего парня в их квартире после последней пары. Глаза Намджуна были закрыты от смущения, они ждали на остановке автобус обратно в кампус после того, как провели день в соседнем городе, покупая книги и холсты, а Чимин безостановочно дразнил его из-за его нового цвета волос. — Ты похож на виноградный леденец. Хочется облизнуть, — озорно хихикнул Чимин. — Мы на публике, Чимини. Прекрати, — игриво предупредил Намджун. — Мне всё равно, Джуни. Весь мир может смотреть, как я тебя облизываю, вот как хорошо ты выглядишь. Намджун так мило прищурился, что Чимину пришлось сфотографировать его на одноразовую камеру, которую он всегда носил с собой. Ему нравилось сохранять свои воспоминания в осязаемой форме, и он был известен тем, что делал альбомы почти для каждого события. — Ты такой великолепный, — вздохнул Чимин из-за камеры. Намджун встретил его взгляд прямо, несмотря на то, что их разделял объектив. — Прямо как ты, прекрасный. В полумраке спальни, которую он делил с другим мужчиной, Чимин рыдал о жизни, которую он потерял, о жизни, которая могла бы у него быть.Шесть месяцев назад
— Хоби, я не думаю, что всё это необходимо, — Чимин пытался сохранить свой голос свободным от осуждения, но планирование свадьбы только началось на этой неделе, и событие уже, казалось, вышло из-под контроля. Не говоря уже о том, что мнение Чимина не было тем, о чём его жених спросил хоть раз, не отвлекаясь от постоянных звонков по скайпу и телефонных звонков с различными членами его семьи. Его мать заявила, что переедет к ним на месяц, чтобы помочь с планированием, потому что она не могла поверить, что Чимин окажется достаточно эффективным, чтобы помочь её «маленькому сокровищу» спланировать «его» свадьбу. Как будто Чимин не был вторым женихом. — Детка, я со всем разберусь! Можешь сесть и расслабиться, — промурлыкал Хосок, склонившись над стопкой бумаг — как минимум десятью листами — которая предположительно была их «маленьким, приближённым» списком гостей. У Чимина в этом списке были его друзья, несколько коллег и его родители. Он не мог представить, кем Хосок заполнил остальные страницы. — Ты заказал ледяную скульптуру? — губы Чимина приоткрылись, когда он увидел форму заказа в стороне. — Это так дорого, и это… что? Восемь футов высотой?! — Это элегантно. Нашей свадьбе нужен высокий уровень утончённости, Чимин, — покровительственно сказал он, заставив Чимина ощетиниться. — Не похоже, что мы проводим приём в амбаре. У нас забронирован бальный зал в самом престижном отеле Калифорнии. — Помещение должно быть наполнено элегантностью. Это то, чего мы стремимся достичь. — И под «мы» ты подразумеваешь себя и свою мать, верно? — в этот раз Чимин не смог сдержать горечь в голосе. — У тебя какие-то проблемы с моей матерью? — Хосок поднял бровь. — Кажется, у неё определённо есть проблемы со мной. — Неправда, детка. Это ты ссоришься с ней. Я не могу понять, почему. — Прошу прощения? Я здесь не враг, и я не говорю, что она тоже, но она не уважает меня, Хосок! Она не разговаривает со мной напрямую и перебивает меня, когда ей вздумается. Когда она готовит, она готовит ровно столько, сколько нужно тебе и ей! — Она забывает твой рабочий график, и обычно ты возвращаешься домой поздно. — А как насчёт того, что она исключила меня из моих собственных свадебных приготовлений? Я не имею права голоса! — Конечно имеешь, детка, — подбаривающе улыбнулся Хосок. — Вот, смотри. Цветочные композиции должны соответствовать нашей цветовой гамме, поэтому мы выбираешь между розами и цветущей вишней. Что ты предпочитаешь? — Цветущая вишня. У цветов чудесный аромат, и они прекрасно выглядят. — Хм… Видишь ли, я думаю, ты ошибаешься. — Что? — сказал невозмутимым тоном Чимин. — Розы намного элегантнее, детка, и помни, что это ключевое слово. Элегантно! Чимин впился ногтями в ладони и изобразил на лице широкую пустую улыбку. — Ты прав, Хосок. Ведь тебе лучше знать. Что бы я без тебя делал? — Я содрогаюсь при мысли об ответе на этот вопрос! — Хосок рассмеялся, явно не замечая гнева, кипевшего под улыбающейся маской на лице Чимина. Чимин извинился, заявив, что хочет помыться перед ужином. Мать Хосока ушла на встречу с друзьями, так что, слава богу, этоим вечером она не будет готовить. Женщина далеко не была Джулией Чайлд (Чимину разрешили отведать лишь несколько её блюд, но он был почти благодарен, что она ненавидела его и не кормила его своей кулинарией). В душе Чимин позволил воде стечь на него каскадом, глядя на голубую плиточную стену. Что-то в этой свадьбе казалось ужасно неуместным. Чимин не отсчитывал недели с едва скрываемым энтузиазмом перед тем, что все называли «самым счастливым днём в жизни». Он смиренно отмечал уходящие дни в календаре на кухне. В основе лежала его меланхолия, на которой он заставил себя не задерживаться. Скоро он потеряет свою фамилию. Хосок сразу же предположил, что именно Чимин изменит своё имя, и даже не удосужился спросить, чего хочет сам Чимин (потому что никогда этого не делал). Этот факт пугал его. Кем он будет без фамилии, без мечты всей жизни, без голоса? Кем будет безжизненная кукла рядом с Хосоком у алтаря?Две недели назад
— Ты, должно быть, шутишь, — фыркнул Чимин в свой телефон, пытаясь сохранять спокойствие, пока мчался по автостраде, следуя своему обычному маршруту домой. — Извини, детка, но у новой девушки моего двоюродного брата смертельная аллергия на арахис, и он твёрдо заявил, что если меню не подойдёт Алессандре, он не придёт. Он вне себя от этой бразильской девушки, — объяснил его жених, Хосок. — Какая разница, придёт он или нет! — наконец, взорвался Чимин. — Чимин, — предостерегающе произнёс он его имя. — Он моя семья. Для меня важно, чтобы он присутствовал на нашей свадьбе. — Твоя семья усложняет то, что должно стать нашим особенным днём, с того момента, как мы объявили, что поженимся! Твоя мать завладела всем планированием свадьбы до такой степени, что я даже не знаю, где будет проходить наша церемония. Потом твоя сестра забрала из моих рук декор и свадебное путешествие, а твой отец сказал, что наймёт какую-то группу, которая играла на свадьбе твоих родителей — они, наверное, появятся с инструментами в одной руке и капельницами в другой! — и единственное решение, которое мне было позволено принять, то есть кейтеринг, становится невозможным! — Чимин, сделай глубокий вдох. Пожалуйста, успокойся, ты кричишь мне в ухо, — сказал Хосок так, будто хотел показаться благосклонным и вразумительным, но для Чимина он звучал снисходительно. — Нет, я не успокоюсь! Свадьба в следующем месяце, а я должен отменить заказ на наш свадебный торт, потому что восхитительная глазурь с арахисовым маслом ядовита для какой-то женщины, с которой связался твой тупой кузен, когда нашёл время, чтобы вылупиться из своего наркозависимого существования. На прошлой неделе это был муж твой сестры и его аллергия на морепродукты, а два дня назад твоя мать решила отказаться от красного мяса. Что мы вообще можем подать, а? — Может, курицу? Неважно, мы найдём способ угодить всем и на этот раз выберем торт получше. — В каком смысле? — голос Чимина понизился до опасного бормотания. — Ты сказал мне, что тебе понравились и украшения, и вкус торта, которые я выбрал. — …И мне правда всё понравилось, но это не значит, что нет места для совершенствования. Знаешь, Минхо сказал, что Алессандра одержима всеми этими шоу Food Network о тортах и выпечке, поэтому она будет для нас незаменимой помощницей, когда мы сделаем окончательный выбор. — Я больше не могу это терпеть! — вскрикнул Чимин. — Что терпеть? Тебя, нас, твою кошмарную семейку, эту свадьбу, которой не суждено случиться. Чимин вдохнул и собирался повторить свои сокровенные мысли, осознавая, насколько радикально изменится его тщательно выстроенная жизнь благодаря следующему заявлению. — Хоби, я должен быть с тобой честен. Я думаю, будет лучше, если мы… — Чимина прервали резкий визг шин по гравию и слепящие фары огромной фуры. Его телефон выпал из его рук, когда он отчаянно пытался вывернуть руль с прямого пути столкновения, но ему удалось спасти себя всего на несколько секунд до удара, прежде чем грузовик врезался в машину со стороны водителя, отправив её по спирали с дороги. Было больно, головокружительно и страшно, а потом… ничего.Сейчас
Чимин задыхался, отчаянно хватаясь за грудь и пытаясь привести мысли в порядок. Воспоминания прошлых лет вернулись, они лихорадочно копошились в его голове, но они были там. Облегчение, которое он испытал, восстановив свою память, было омрачено агонией воспоминаний о конце его отношений с Намджуном и осознанием того, что завтра вечером дверь его жизни закроется навсегда. За исключением… За исключением того, что Чимин не хотел этого. Он восстановил силы после трёх лет жизни без Намджуна, и это не изменило его чувств к блондину. Наоборот, это стёрло его внутреннее смятение по поводу того, что его любовь — фантомный пережиток прошлого и тяга к знакомому вместо настоящих эмоций. Воспоминания о его отношениях с Хосоком и каждый день стресса и истощения с тех пор, как он принял его предложение, убедили его, что он совершил ошибку. К счастью, ещё было время всё исправить. Когда Хосок пришёл домой с работы, Чимин ждал его на диване, пил чашку какао и листал журнал. — Привет, детка! — Хосок поприветствовал его. — Что ты приготовил для меня сегодня? — Ничего. — О? Травмирующие воспоминания на кухне или что-то такое? Это то, что помешало тебе приготовить тёплую тарелку еды для своего трудолюбивого жениха? — Нет, вообще-то это был тот факт, что я не люблю тебя и не хочу выходить за тебя замуж. Хосок подавился собственной слюной. — Ч-что?! — Ко мне вернулись воспоминания, Хосок, и с ними у меня наконец появились силы быть честным с самим собой. Замужество с тобой не принесёт мне счастья и не заполнит пустоту, оставленную кем-то другим много лет назад. Правда в том, что даже он не может исцелить меня. Всё зависит от меня, прежде всего, мне важно любить себя и думать о том, что лучше для меня. — Ты н-не можешь т-так поступить, — заикаясь, пробормотал Хосок. — Свадьба через две недели, всё оплачено и зарезервировано. Мои родственники приедут из всех регионов мира! — И у тебя есть две недели, чтобы сообщить им об отмене свадьбы, чтобы они могли получить возмещение, — пожал плечами Чимин. — Мне нужно отвезти тебя в больницу, Чимин. Авария испортила тебе мозги! — Напротив. Авария открыла мне глаза на столько истин, которые мой мозг скрывал от меня. Разделение всего на части было опасно, и временная амнезия помогла мне постепенно с этим справиться. Я точно знаю, кто я сейчас. Мне не нужно, чтобы ты говорил мне, ценны ли мои карьерные устремления. Мне не нужно, чтобы ты планировал мою жизнь за меня. Ты мне не нужен. Совсем, — твёрдо закончил он. Хосок уставился на него, выглядя как рыба, выброшенная на берег, и хотя он пытался спорить почти час, Чимин не шелохнулся. Рыжеволосый мужчина, наконец, ушёл за несколько до полуночи, запихнув вещи в большой чемодан и накричав на Чимина за то, что тот разрушил его идеально спланированную свадебную феерию и заставил его семью тратить на это так много времени. — Я буду у матери, если ты снова обретёшь рассудок и приползёшь к моим ногам! — прошипел Хосок, хлопнув дверью. Чимин глубоко вдохнул и медленно выдохнул. — Я сделал это, — недоверчиво рассмеялся он. — Я свободен. Я… снова я. Затем его накрыла волна истощения, скорее всего, из-за изматывающего спора с Хосоком и восстановления воспоминаний за три года всего за двадцать минут. Чимин почувствовал, как его глаза закрылись, когда он рухнул на диван, удобно устраиваясь на трёх подушках. Его телефон тихо завибрировал на стеклянном кофейном столике, но Чимин уже был отключён от мира.***
Я не из-за чего не парюсь, Я ничего не принимаю близко к сердцу, Я отлично устроилась, но терпения не хватает, но я знаю, ты должен Отработать смену, я подбавлю тебе перчику, Я буду посылать фото за фото, я доведу тебя до увольнения. Я знаю, что ты постоянно в ночной смене, Но я не переношу одиноких ночей, И мне не нужны объяснительные, Потому что, малыш, дома ты босс. Тебе не обязательно идти на работу, на работу, на работу, на работу, Но тебе надо взяться за работу, за работу, за работу, за работу, Тебе не обязательно идти на работу, на работу, на работу, на работу, Позволю моему телу сделать всю работу, работу, работу, работу, Мы можем работать из дома! Чимин застонал, когда Fifth Harmony громко заиграли, вырвав его из фазы быстрого сна. С закрытыми глазами он неуклюже потянулся к своему телефону, зная, что он был причиной беспокойства. Точнее, его лучший друг был ответственен за это, потому что по какой-то неизвестной причине Тэхён выбрал именно эту песню в качестве своего личного рингтона. — Алло? — проворчал он. — Чимин, где ты, чёрт возьми! Я звонил всё утро и день, писал сообщения, что за херня?! Я не смог покинуть клинику, но Сокджин и Юнги сказали, что поехали к тебе домой, стучали и кричали, но никто не открыл дверь. Ты там умер?! — Тэ, я сейчас с тобой разговариваю, разве нет? — Чимин устало вздохнул. — Я не знаю, намеренно ли ты планируешь проспать весь день или игнорируешь всех нас, чтобы быть с Хосоком, но рейс Намджуна приземляется через пятьдесят минут. Ты правда отпустишь его? — Подожди, что?! — Чимин вскочил так быстро, что неправильно рассчитал площадь поверхности под собой — это была не его большая кровать, блин — и упал на пол гостиной, приземлившись лицом вниз. — Ой. — Ой? Что с тобой случилось? Что происходит?! Ты слышал, что я сказал? — Вчера ко мне вернулась память. Это было ошеломляюще и утомительно, и из-за этого я проспал весь сегодняшний день. — О, блять, ты это сделал? Как? Хосок помог или что? — Категорически нет, как только мои воспоминания восстановились, и он вернулся домой, я покончил с ним. — О господи. Ты серьёзно? — Как сердечный приступ. — Я морщусь прямо сейчас, даже если ты этого не видишь, но оставь свой дерьмовый отцовский юмор в стороне, тебе нужно двигать задницей! Если ты отменил свадьбу, значит ли это… — Мне нужно поговорить с Намджуном. — Боже мой, прямо как в кино. Или как в Друзьях. Помнишь, как это сделал Росс? О, даже два раза. Парень всегда ждёт до последней минуты, чтобы признаться в своих чувствах. — Тэхён, мне нужно идти, — напомнил ему Чимин, поднимаясь с пола и натягивая пару туфель, которые он оставил у входа. Он распахнул дверь и ахнул, когда вспомнил. — Что? — спросил его лучший друг. — Моя машина. Она здесь. — Она была у механика большую часть твоей комы, но сегодня утром Юнги привёз её обратно. Мы забыли об этом во всём этом хаосе. — Я… я не знаю, смогу ли я водить. — Чимини, я знаю, это страшно, потому что в последний раз, когда ты был за рулём, ты… попал в аварию, но это самый быстрый путь к Намджуну, верно? Юнги и Сокджину потребуется слишком много времени, чтобы добраться до тебя или аэропорта, а я ещё дальше. — Можешь позвонить им? Нет, позвони Джуну! Скажи ему, что я приеду. Не дай ему сесть в самолёт. — Сомневаюсь, что он ответит на звонок от кого-то из нас, и он даже не позволил Чонгуку сопроводить его в аэропорт. Он не хотел, чтобы мы заставляли его остаться. Он умный человек. — Просто продолжай пытаться, пожалуйста! Я сделаю это. Я смогу, — громко сглотнул Чимин, найдя ключи от машины в почтовом ящике и осторожно приблизившись к блестящему BMW. — Будь осторожен, Чимини. Не пиши и не звони мне, пока будешь за рулём и не доберёшься до аэропорта! — Хорошо. — Удачи. — Спасибо, — прошептал он, сбрасывая звонок. Чимин вставил ключ и осторожно повернул его, слегка подпрыгивая, когда двигатель заурчал. — Ладно, хорошо, — он несколько раз вдохнул и выдохнул. — У меня получится. Ради Джуни. Ради Джуни, — повторил он ещё раз, прежде чем пристегнуться и тронуться с места.