Прошла неделя. За это время много что успело произойти: они встретились с Эшли и Тоддом, Салли сходил погулять с Филлипом (Ларри вроде даже не приревновал), парни напились до такого состояния, что не помнили что было вчера, после провалялись весь день в кровати с головной болью, сходили на заброшку, где нашли труп кошки. В общем, их жизнь вновь стала насыщенной, полной приключений.
Это утро они встретили по домам, так как папа Сала неожиданно потребовал встречи с сыном. Фишер был жутко недоволен, он не хотел видеться с отцом. Парень прекрасно знал — Генри будет на него кричать, причём неважно за что. Были плохие оценки в школе? Наорет, пусть сейчас и лето. Плохие отношения с учителями? Наорет. Не готовиться к экзаменам? Наорет. Фишер старший был готов за все на свете отругать сына, даже за то, в чем тот и не был виноват. А также тот понимал, что отец, скорее всего, будет его бить. Так было, есть и будет всегда, Генри просто надо было на чем-то или ком-то вымещать свой гнев, а идеальной мишенью был его сын. Но, будучи любящим отцом, тот накапливал все в себе, вымещая только тогда, когда чаша его гнева, агрессии была полна.
Так почему же Сал пришёл домой? Он ведь мог плюнуть на слова отца, остаться дома у друга, избегая моральных и физических повреждений. Все просто. Отец знает, что голубовласка может быть дома только у Ларри, ибо к другим друзьям он пойти не может, а значит, что Фишер старший мог легко спуститься в подвал и привести сына домой, используя в качестве предлога то, что соскучился.
Салли не мог рассказать об этом Эш, Тодду, Ларри, Лизе или Филлипу. Просто не мог. Ему было стыдно, стыдно признаться, что даже родной отец его ненавидит, что тот желает ему смерти, что он не может дать отпор. Ему было бы неловко, если бы кто-то из друзей пошёл разбираться с его отцом, а уж тем более, если бы попало его друзьям, вместо него. Фишер бы себе этого не простил.
Утро начинается не с кофе или с проверки того, что же произошло за ночь в интернете. Утро началось с криков отца, чтобы Сал проснулся. Парень максимально не хотел этого делать, он даже хотел умереть во сне, но, видимо, ему не повезло, поэтому сейчас он, встав с кровати, идет в гостиную, даже не переодеваясь, не надевая протез. А зачем?
Он вышел. Отец сидел на диване, смотря куда-то в пустоту, в одну, известную только ему, точку. Салли уже понадеялся на удачу, возможно, отец все-таки пожалеет его, ну или уснёт, а младший в это время успеет убежать. Но дверь предательски скрипнула, на что Фишер старший вздрогнул и резко перевёл взгляд на сына.
— Наконец-то ты соизволил проснуться! — крикнул тот на парня, — почему я жду тебя уже целый час!? Ты! Неблагодарный мальчишка! Ты должен сказать мне спасибо за то, что я не сдал тебя в детдом, за то, что разрешаю тебе жить со мной в одной квартире! Убийца!
Пощёчина. За ней следует первый удар, второй, третий. Все эти удары приходятся по лицу, что и так изуродовано, изувечено этими рубцами, следами нити, а теперь ещё и синяками.
Отец не хочет останавливаться, бьет сына по ногам, а когда тот падает на пол, начинает бить, пинать его ногами, удары приходятся в разные места: по лицу, по телу, по рукам, ногам. Отец продолжает бить парня, даже когда тот вырубается, не подаёт признаков жизни, когда все стоны боли и мольбы прекратить прекращаются.
Салли пришёл в себя уже на кровати. Как только отец приходил в себя после приступа агрессии, то вёл себя по-доброму: уносил сына в кровать, обрабатывал раны, с заботой укрывал одеялом.
Пробуждение было тяжёлым, во рту был привкус крови, отчего было трудно проглотить слюну, все тело нещадно болело. На прикроватной тумбочке стояла литровая бутылка воды и обезболивающее, рядом любезно поставлен тазик, на случай, если его начнёт тошнить.
Салли открыл бутылку с водой и поставил тазик к себе на колени. Первый глоток. Парень сидит какое-то время с водой во рту, чувствуя, как уже засохшая кровь начинает отходить. Слегка прополоскав рот и горло, парень наклоняется над тазиком и выливает содержимое своего рта. Кровавая вода тонким слоем покрывает дно тазика, кое-где можно увидеть маленькие кусочки засохшей крови. Второй глоток, все по новой. И так половина бутылки, пока из его рта не начала течь чистая вода.
Вскоре Фишер выпил оставшуюся половину, не забыв принять таблетку, а после опустился обратно на кровать.
— Черт, только бы ничего не сломал, — прошептал парень, перед тем, как провалиться в сон.
***
Сал проснулся в какой-то странной комнате — да, вещи были его, даже были как-то расставлены, но комната явно была другая. Парень огляделся — стояла ещё одна кровать, а прямо рядом с его кроватью дверь куда-то. Это оказалась гардеробная. Что ж, парень встал с кровати, а после пошёл по дому, чтобы понять где он, черт возьми.
На светлой, оформленной в бело-бежево-ванильно-карамельных тонах кухне сидели Генри и Лиза, пили чай, рядом сидел Ларри. Когда патлатый заметил, кто зашёл в комнату, то мягко улыбнулся тому.
— Доброе утро, соня, — нежно сказал тот, потрепал подошедшего парня по волосам.
— Доброе, — ответил Салли, садясь рядом со старшим за стол.
Вскоре родители обоих куда-то ушли, а младший продолжил гулять по дому в сопровождении брюнета.
Спустя пару часов осмотр дома был закончен. Парень понял — судя по всему Лиза с Ларри теперь члены их семьи, он был безумно рад, ведь у него прекрасные отношения со сводным братом, мачехой, да и отец как-то заметно подобрел.
***
Наступила ночь, парни легли на кровати в своей комнате, пожелали друг-другу спокойной ночи, начали засыпать, как вдруг… звук когтей в гардеробной. Сал вначале думал — Гизмо, поэтому шикнул на кота. На пару секунд звук прекратился, а потом начался с новой силой.
— Сал… — протянул Ларри, — ты с кем там? И что, нахуй, творится в той комнате? — патлатый выглядел напуганным.
— Я… я думаю, может быть Гизмо… — но его перебили
— Гизмо? Мы же его отвели к ветеринару, а тот посоветовал, чтобы кот около недели пробыл в лечебнице. Если ты забыл, то у Гизмо перелом из-за неудачного прыжка со шкафа. — вновь скребёт когтей, в этот раз об что-то стеклянное, зеркало, видимо, — блять! Пойдём отсюда нахуй! — старший буквально подскочил с кровати, взял Сала за руку и повёл по коридору в спальню родителей.
Те тоже не спали, слышали этот скрежет.
***
Вновь пробуждение, Сал чувствует что не может пошевелиться, а после из-под кровати в его привычной комнате начинает вылетать страшные ангелы, пролетают до потолка и исчезают.
***
Следующее пробуждение наступило уже вечером. Парень громко выдохнул — это всего лишь сон.
Жалко, что он не умер во сне, ведь такая смерть самая безболезненная.
Опять его мысли сводятся к смерти? И почему же он такой? Фишер и сам был бы рад избавиться от этой привычки, противной, что зачастую мешала ему жить — он при малейшей неудаче, провале, да и просто, когда ему нечего было делать, задумывался о смерти.
Это событие уже не казалось ему страшным, неприятным, у него даже не были чувства, что смерть — это что-то неизбежное, что все мы когда-нибудь умрем. У него было чувство, что смерть — облегчение, избавление ото всех жизненных мук, страданий, вечных упреков от людей. Смерть — это радость, ведь больше он не будет видеть отца.
Смерть — это грусть, ведь как отреагируют его друзья?
Наверняка, Эш будет много плакать, заглушать душевную боль алкоголем, будет приходить к нему на могилу и спрашивать «зачем?» или «почему?». Тодд возьмёт его старый gear boy, придёт на его место смерти и попытается поговорить с парнем, собрав для этого друзей, он, скорее всего, будет помогать друзьям отвлечься, а сам по ночам будет плакать в подушку, просматривая фотографии в телефоне, не понимая, почему же у них так мало воспоминаний. Лиза долго будет в шоке, ей будет безумно жаль мальчика. Филлип наверняка будет грустить, но не более, ведь они ещё недостаточно близки.
А вот Ларри… Салли не уверен насчёт того. Нет, он знал, что патлатый, скорее всего, будет безумно грустить, много плакать, каждый день приходить на могилу, разговаривать с ним, но… а что если тот что-то сделает с собой? Сал ведь понял, что Джонсон к нему неравнодушен. Тот может смириться со смертью, а ведь может не сделать этого. И ладно, если тот будет приходить к нему каждый день, разговаривать с призраком, а если тот отправиться вслед за ним, то Сал себе никогда этого не просит. Он будет считать себя вдвойне убийцей: матери и друга.
Что касается первых дней патлатого — это шок, недоверие, он будет думать, что это всего лишь глупая шутка, после пойдёт отрицание, он будет говорить сам себе, что Салли жив, а тут может пойти и третий вариант — Ларри упекут в психушку.
***
Фишер встряхнул головой, отгоняя от себя эти мысли — нужно жить дальше, несмотря ни на что. Тогда, когда-нибудь, все будет хорошо. Стоит приложить усилия, а в первую очередь — свалить от отца.
