Ссора

Наступило утро, а точнее был уже день: солнце уже поднялось, его лучи уже не заглядывали в окно, звезда уже практически была в зените. Сал так и не сомкнул глаз, всю ночь лежал, пялясь в белый потолок комнаты, размышляя на странные и темные темы, что таились в далёких уголках сознания — ещё одна привычка, от которой он хотел бы избавиться. Тело все ещё болело, сейчас Фишер жалел, что у него нет такого диагноза как врождённая нечувствительность боли с ангидрозом. Подумать только мало того, что парень бы не чувствовал боли, так ещё и не потел. Да, у этого есть огроменные минусы — он бы не чувствовал элементарного желания сходить в туалет, если бы он получил сильный ожог или же сломал себе что-нибудь, то он бы ничего не почувствовал, он бы постоянно перегревался в жаркую погоду и многое другое. Банально, но с таким заболеванием тебе необходимо есть очень аккуратно, так как ты можешь просто начать кусать внутреннюю сторону щеки, не заметив это, а поймёшь только тогда, когда почувствуешь привкус крови во рту. В общем, минусов были больше чем плюсов, поэтому парень просто откинул эту мысль. Ему и так хватает своих диагнозов, среди которых есть те, которые он никогда не сможет исправить, которые будут преследовать его всю жизнь не отпуская. Например, ПТСР. Он никогда не забудет смерть матери, как она умирала, а он ничего не мог сделать. Этот и ещё несколько диагнозов поставил ему психиатр, назначив после курс лечения, что совсем не подошёл Салу. Естественно, разговаривать на тему болезней и диагнозов можно ещё очень долго, но не хочется ворошить грустное прошлое Фишера, что явно было не веселым и ярким.

***

Хлопнула входная дверь. Отец ушёл на работу. Как-то поздно, но самое главное, что он наконец-то свалил. Салли не хотел видеть Фишера старшего, особенно сейчас, после избиения. Хотя, стоит сказать спасибо, что отец не так уж и сильно накричал на него. Соседи наверняка ничего не слышали, а значит все хорошо. Как ему говорил родитель: «никто не должен знать, что происходит в стенах нашего с тобой дома во время ссор. Нечего выносить сор из избы» . А Сал терпел. Всегда терпел. Он уже привык к этому: больно — терпи, обидно — терпи, хочешь плакать — терпи, что-то хочешь — терпи, в любой ситуации — терпи. Фишер встал с кровати, направился в ванную. Подошёл к зеркалу и снял протез, ибо мысли мыслями, а шрамы обработать то надо, а то начнут гнить. Сал вымыл руки с мылом, взял специальный раствор, вылил немного на ватный диск и провёл им по рубцам, затем взял чистую марлевую салфетку и промокнул ей шрамы, затем нанёс мазь. Вот и все, обработка лица закончена. Парень опять вымыл руки с мылом, смывая остатки мази на пальцах. Поскольку отца не было дома, то парень мог ходить по дому без протеза, но он не мог. Салли казалось, будто за ним кто-то следит, смотрит за ним, буквально насмехаясь над ним из-за его лица, этих уродливых шрамов. Фишер зашёл на кухню и достал минералку из холодильника, а после, слегка порывшись на полке с лекарствами, достал так необходимое ему обезболивающее. Выдавив из блистера одну таблетку, парень сделал глоток воды, а после бросил таблетку в рот, где ещё находилось немного минералки, затем добавил ещё жидкости и только после проглотил. Фишер только так и пил таблетки, ведь по другому они не проглатывались сразу, оставляя после себя неприятный осадок, а ещё хуже застревали в горле. Сал опустился на стул, голова кружилась, ноги его не держали, в глазах темнело, да и вовсе была какая-то слабость. Парень вздохнул, прикрыл свои голубые глаза и оперся на спинку стула. Сюда бы Ларри. Он мог в один момент поставить Салли на ноги, но, скорее всего, патлатый поступил бы по-другому. Он бы приготовил что-то покушать, невзирая на отказы голубовласки накормил бы парня, после бы перенёс в кровать на руках, лёг бы рядом, спел бы колыбельную своим хриплым, но от этого не менее приятным баритоном, а после бы крепко обнял, слушая тихое сопение уже уснувшего парня. Помимо этого, Фишер безумно хотел разобраться в своих чувствах. Да, несомненно, он считал Ларри другом, но старший то его любил. Голубоволосый понимал, что лучшего шанса ему не выпадет, ведь кто кроме Джонсона? Кто ещё такой ебанутый, что может полюбить лицо, расхреначенное в фарш, тяжелый, ужасный характер, а ещё раздолбанную в хлам психику. Правильно, никто. Возможно именно поэтому Сал пытается влюбиться в Джонсона. Фишер представлял в своей голове брюнета, его голос, часто вспоминал поступки, действия, заботу парня, много раз прогоняя в голове, различные ситуации, где старший его спасал от нападок Трэвиса, где помогал ему с домашкой, где они просто проводили время вместе, сидя под одним одеялом, укрыв только колени и играя в какую-то игрушку на приставке. Если так разобраться, то у парня даже появилась небольшая симпатия к другу, поэтому, можно было говорить, что начало любви положено, но… Парень знал, что любовь приходит и уходит. Сам не раз это проживал, когда он вроде бы и любил человека, а потом симпатия к нему исчезала по щелчку пальцев, как будто никогда и не было этих чувств, что заставляли его сердце трепетать только при виде объекта симпатии, а ноги подкашиваться. Салли открыл глаза. Вроде он чувствовал себя уже лучше. Попытался встать, голова уже не кружилась, поэтому парень направился в свою комнату, где сразу рухнул на кровать лицом в подушку. Возможно, когда-нибудь его чувства будут взаимные, а любовь счастливой, отношения не токсичные или не ради спора, а союз пары будет длинным, желательно, длиною во всю жизнь, но только когда?