Ссора

Джонсон порой не понимает, как он одной фразой может заставить жизнь идти по пизде. Как он одной фразой поставил огромную точку в отношениях с Салли. Серьезно, патлатый очень сильно сомневается, что Сал вновь захочет вступать с ним в отношения, особенно после того, как он назвал его истеричкой. Брюнет серьезно думает, что не отказался бы продать душу за то, чтобы перемотать время назад, чтобы правильно построить диалог с другом, чтобы у них не было этой вновь появившейся ссоры. Парень не может понять, как ему выпросить прощение у Фишера. Какие слова подобрать, чтобы искупить свою вину. Хотя что он спрашивает? Никакие слова в полной мере не искупят, не помогут Салу простить его. И черт, что же делать? Джонсон же так привык к тому, что Салли рядом 24/7, что к нему можно часто прикасаться, обнимать, говорить комплименты, смущая всем этим парня. Ларри сейчас так не хватало его невысокого мальчика под боком, что, казалось, будто у патлатого скоро поедет крыша от тоски. Парень просто закрылся в комнате, даже не поздоровавшись с матерью. Лиза сначала пыталась достучаться до сына, но оставила это после десяти минут неудачных попыток заставить сына открыть дверь и поговорить. Единственное, что она поняла из того, что ей удосужился прокричать Ларри из-за преграды в виде двери, так это то, что они с Салом вновь поссорились. Лиза лишь вздохнула и села обратно. Тем временем у Джонсона был мозговой штурм. Он думал, что же такого можно подарить Салли, чтобы тот его простил. Быть может, вновь нарисовать портрет, но в этот раз на холсте и выполнить его красками? Это звучал как вариант, поэтому Ларри, взяв новый холст, начал рисовать. Наступил вечер. Патлатый довольно отошёл от холста, почесав щеку, что тут же испачкалась краской. Брюнет осмотрел портрет издалека, Сал получился довольно неплохо. Подарить портрет сейчас? А может завтра? Джонсон не знал как поступить, ведь, с одной стороны, ему безумно хотелось увидеть теперь уже друга, а с другой, он понимал, что Салли надо остыть, отойти от этой ситуации. Решив, что всё-таки подарит портрет сейчас, Ларри взял своё творение и направился в 402.

***

Салли же переживал душевные страдания. Ему безумно хотелось плакать. Если бы он не вёл себя как истеричная сучка, то все бы было хорошо, они бы с патлатым сейчас бы сидели здесь, обнявшись, попивая горячий чаёк и смотря какую-то хрень по телевизору, сюжет которой они потом и не вспомнят, ведь растворялись друг в друге. Без осадка. Сал прикрыл руками глаза, опер локти на колени и в голос зарыдал, изредка прерываясь, чтобы сделать вдох. Дрожащей рукой парень потянулся к ящику с оставленным там на крайний случай лезвием. Но нельзя. Нельзя. Он обещал Джонсону, что больше не будет себя резать. Но блять, да где этот самый Джонсон сейчас? Фишер резко открыл ящик и вытащил из упаковки новое лезвие, купленное недавно в аптеке. Парень сначала аккуратно провёл по запястью, смотря, как кровь тонкой струйкой начинает вытекать из маленького, неглубокого пореза. Затем он начал наносить повреждения все глубже и глубже, но не задевая вены — всё-таки, умирать, пока что, не хотелось. Хотелось именно заглушить эту противную душевную боль физической. Но, блять, ебанный Джонсон, ничего не помогает! Трясущейся рукой, парень достаёт пачку сигарет вместе с зажигалкой. Поджигает «никотиновую палочку», подносит к губам, делаешь затяжку, а затем резко прижимает горячей стороной к другой руке, где нет порезов. Сигарета потухла. Больно. Как только он убирает мальборо от руки, то там остаётся небольшой ожог. Черт, возьми, приятно. Он поджигает сигарету, снова и снова, поднося ее к новым местам, иногда опускаясь на уже нанесённые ожоги, получая наслаждение от этой боли, периодически меняет мальборо на новые. Когда, наконец, пачка кончается, то Салли, отбросив ее в сторону, перевёл взгляд на руки, осматривая их. На одной красуются порезы, на другой — маленькие круглые ожоги, где-то они выражены очень ярко — прикладывал по два-три раза, а где-то не очень — приложил всего один раз. И, блять, ему нравилось то, что он сотворил. Ему нравилось его руки такими, он даже видел в этом какое-то искусство. Конечно, если бы это увидел какой-то человек, у которого все в порядке с психикой, то он бы непременно решил, что мальчик поехал головой и его надо отправить на лечение. Но, блять, кому какое дело до рук парня, когда у него на лице такое… месиво. Да, Фишер точно был ебанутым, ведь то, что он сотворял с руками, казалось ему абсолютно нормальным, даже в какой-то степени красивым, а вот лицо ему казалось ужасным и уродливым. Как его только Ларри терпел?

***

Звонок в дверь. Сал пошёл её открывать, дабы узнать, кто же решил пожаловать к нему. На самом деле, он был не готов, чтобы к нему сейчас кто-то пришёл. Раны на руках не мешало бы забинтовать, ожоги обработать и тоже забинтовать, чтобы никто не заметил. Также не мешало бы заменить постельное белье в его комнате и помыть пол — заляпал кровью. Щелчок. Дверь открылась За ней оказался Ларри, что держал холст стороной с рисунком к себе, переминаясь с ноги на ногу. Блять. Если Джонсон что-то заметит, то ему пиздец. Парень как можно незаметнее прикрыл рукавами кофты ожоги и порезы, натягивая рукава на пальцы. Повреждения заныли от соприкосновения с тканью. Черт. Вновь больно. — Сал, прости меня, пожалуйста, — потупив взгляд в пол промолвил гость, — это тебе, — патлатый развернул портрет стороной к голубоволосому. И черт, Фишер в который раз удивляется умению старшего рисовать. Парень вновь не может сдержать слез и начинает плакать. — И ты меня прости, чел, — патлатый отставляет холст куда-то в сторону и, подойдя к голубовласке, заключает его в объятия. И черт, обоим так хорошо сейчас. Оба просто наслаждаются этим мгновением, этим, тёплыми прикосновениями друг друга. Оба просто наслаждаются временем, что осталось им до переезда Сала. Всего три недели и их будет разделять тысяча километров — не так уж и много, но уже ощутимо. Всего три недели и видеться в живую они не смогут — придётся довольствоваться видеозвонками. Всего три недели и видеться они будут лишь по праздникам и каникулам. Всего три недели… Поэтому зачем тратить их время, которого и так осталось слишком мало на эти ссоры и обиды?

***

Честно, Фишер даже не понял, когда он умудрился влюбиться в Ларри. Он просто проводил с ним их недолгую неделю отношений и все это время отмечал, чтобы определённые моменты сердце начинает биться быстрее или пропускает удар. И, черт возьми, да, ему казалось, что он влюбляется постепенно. Но тогда какого хуя он сейчас не может думать ни о ком другом? Какого хрена все его мысли сейчас занимает Ларри? На эти вопросы он не может дать ответов. Или их ссоры. Конечно, когда ты проводишь много времени с человеком, часто видишь его, то, конечно, вы рано или поздно поссоритесь, а если вы ещё и живете вместе, то тут либо надо уметь выходить из конфликтных ситуаций, либо часто мириться. Ведь человек, так или иначе, приедается, начинает надоедать, порой, даже обычным желанием поговорить. И сейчас, когда Ларри, с которым они только что помирились, сидит рядом прижимаясь к нему, то Сал готов пищать. От счастья. Фишер безумно счастлив, перебирая эти длинные темные волосы. Они ещё не говорили насчёт того, какие отношения сейчас между ними. Вновь друзья или что-то большее? На самом деле, Салли хочется думать, что они пара, да и патлатому, что уж тут таить, хочется думать также. Но оба упорно молчат об этом. Оба не могут начать этот разговор, что, наверняка, будет простым, совсем не сложным, но им страшно. Страшно, что вторая половинка ответит твёрдым «нет». Конечно, сказывались последствия той ссоры, оба считали себя виноватыми в ней.

***

Неожиданно для голубовласки, Джонсон резко потянулся к его руке, взял ее и задрал рукав. — Сал, ну зачем? Я же тебя просил так не делать, — брюнет потянулся к другой руке, — а это ещё что? — парень удивленно уставится на ожоги на руке друга. — Как ты вообще об узнал? — дрожащим, слегка заикающимся голосом спросил Фишер. — Чувак, да я тебя как облупленного знаю, — с умным лицом сказал старший. Голубоволосый же стоял потупив взгляд в пол. Черт, это надо же так спалиться! Ему было стыдно. Конечно, ведь он обещал Джонсону, что не будет резаться, а тут он получается нарушил свою клятву. — Прости меня, я не сдержал обещание, — тихим голосом протянул младший. — На этот раз, я тебя прощу, но пообещай, что больше этого не повториться, — Ларри присел на корточки и посмотрел прямо в глаза Салу, — а то я тебя больше не прощу, — парень медленно поднялся. А Фишер лишь смотрел на старшего глазами, полными любви. Всё-таки, этот парень просто идеальный.