Системная ошибка

      Дима даже не мог поверить в успех своего предыдущего предприятия.       Получилось всё. Абсолютно всё. Дело уже было передано в суд — отдел следствия сделал всё, что от него зависело, чтобы наказать эту мразь.       А вот совместное дело с наставником слегка стопорилось — а как иначе, когда были задействованы организованные группировки?       То, что убийство коллекционера произошло именно членами ОПГ, под сомнение не ставилось — удар профессиональный, верный, с нужной силой. Человек, совершивший его, уже убивал.       Другое дело, что появление хозяина дома и коллекции было для них неожиданностью. И то, что убийство совершил точно не профессиональный киллер.       Дальше дело ехало еле-еле.       Димина стажировка с Громом — Ну, в этом не было чего-то сильно хорошего. Как и сильно плохого.       Короче, как будто снова делаешь уроки с мамой — похвала бывает, и даже очень приятная, но вполне рутинно можешь и плакать над тетрадью. А потом переписывать всё, потому что чёртова тетрадь вся в разводах твоих соплёй.       Нет, Гром не ругал его и не унижал. Просто было в его поведении какое-то отчётливое неприятие. Такое, словно ты, пытаясь дотянуться до зарядника, упавшего под кровать, натыкаешься на стены.       У них были даже новые дела. Ведь команда следователей может заниматься несколькими делами одновременно. Как интересные, так и не очень. Правда в одном из дел они натолкнулись на настоящих воров в законе.       И Дима обнаружил, что у Игоря Константиновича огромная сеть информаторов во всех слоях населения.       Самым основным его информатром был Игнат — друг полубеспризорного детства майора, державший маленький спортивный клуб на базе местного ФОКа.        Среди парней, приходивших тренироваться к Игнату, были простые парни-работяги; парни побогаче, почти средний класс; ну и наконец — всевозможная мелкокриминальная шушера.       Игнат знал всё, что происходит в его клубе. И что происходит с людьми его клуба вне стен комплекса.       Сеть была раскинута по всему Петербургу: у каждого человека были свои знакомые в других районах города, и шёпот каждой из улиц долетал до Игната. Он передавал проверенную информацию Игорю да и ту, в которой был не уверен, тоже отдавал, вместе с контактами людей, что, скорее всего, должны были знать правду.       С кем-то он мог договориться за информацию — услуга за услугу; кому-то платил; а кого-то просто-напросто бил.       Один раз Диме даже удалось прийти вместе с Игорем в клуб. Но успеть за Игорем в тренерскую Игната не получилось.       Он остался за дверью. А вокруг были люди, не все из которых любили полицию или новеньких в клубе.       Поединок на ринге остановился. Внимание людей было приковано к Диме. И стажёр прекрасно понимал, что его могут вызвать на поединок.       Нет, не подумайте, он не боялся: у него за плечами годы тренировок в самбо, дзюдо и даже боксе. Он не сомневался, что сможет победить в бою один на один.       Но победить в веренице таких боёв? А его ждет именно список боев:       Победив в первом бою, он сделает в глазах клубных старожилов вызов. Что-то наподобие «да как он мог победить? Уловка/хитрость/ поединщик просто отвлекся! Повтори-ка со мной!»       Рано или поздно он выдохнется и устанет. Но перед этим нанесёт побежденным парням клуба оскорбление, и те могут уже не так охотно сотрудничать с полицией.       Диме этого не хотелось. И он сделал единственную вещь, на которую мог рассчитывать почти как на свои кулаки. — А можно я вас нарисую?       Он рисовал быстрые портреты, те, что на грани шаржев уличных художников. И где-то на пятом дверь тренерской открылась, и его наставник наконец вышел.       Дима почти кожей ощутил, как поднялось напряжение в воздухе. Майор проследовал к толпе, обступившей Диму. — Здравствуй, майор. Так это твой пацан? — Да, мой стажёр. А что, что-то не так? Что-то не нравится? — Всё так. Всё нравится. В следующий раз только тогда тоже со своим ментёнком приходи. Хороший он у тебя парень.       Дима, дорисовывая последний портрет, ощутил, как на его плечо опустилась рука наставника. — В следующий раз — обязательно. А теперь мент и ментёнок уходят.       Дубин открепил от блокнота лист с портретом и отдал натурщику.        В ответ, видимо, старший из бойцов-борцов сказал Диме уже тише: — Если что, и без этого приходи. Если будет нужно.       Дима кивнул и бросился за уходящим майором. Нагнал он последнего уже на крыльце. — Добро пожаловать в иерархию, стажёр, — сказал ему Гром. — Иерархию? — переспросил Дима. — Есть три организации, со строгой иерархией: медики, потому что у них иерархия функции — санитарка, без образования, не станет медсестрой, а медсестра врачом. Военные и, технически, МВД, — у нас звания, ответственность и полномочия. А третьи — тюремщики, у них понятия, тяжесть статьи и воровские законы. Ты теперь представлен уголовному сообществу. — А я разве не вошёл в иерархию МВД? — Вошёл. Но теперь окончательно. — ответил Гром. И продолжил то, что он любит: устраивать экзамены, — Что ты знаешь о воровской иерархии? — Во главе стоит коронованный вор. — Кто такой коронованный вор? — Самая авторитетная личность, чаще всего убийца. Обычно начинает путь с колонии несовершеннолетних… — И должен быть обстреленным, то есть большое воровской событие прошло через его руки. — Гром, показалось, удовлетворён, — Дальше? — Воры попроще… — Следующие, смотрящие и слышащие. Плюс руководители отдельных банд. Дальше? — Эм… «шестерки»? — Верно. Среди иерархии есть касты. Что это? — Блатные… опущенные? — Правильно. Ещё?       Дима отчаянно скреб в памяти эту информацию, но не находил. Даже знаменитый звук из соц.сетей «В тюрьме есть четыре основные касты» не мог вспомнить. — Не знаю. — Мужики и красные. Мужики — простые люди, которые честно работают, воровской закон не нарушают, но жить по нему после освобождения не планируют. Козлы, или красные, это те же мужики, но которые сотрудничают с администрацией или выполняют роль активиста чего-либо в колонии.       Гром вздохнул: — Среди знакомых Игната блатных нет. Тебя представили мужикам. — Но мы ведь подозреваем, что преступления совершенны группировкой… А «мужики» — те, кто не хотят блатной жизни и возвращаться в тюрьму.       Гром хмыкнул: — Да, это так. Но это не мешает тем же «мужикам» знать, что происходит в блатных кругах: многие из них за время колонии нашли себе друзей среди не слишком прогнивших на нарах людей. Те могут рассказать о делёжке власти или сборах общака. Или о появлении новой банды. Или о том, что кто-то из старых совсем ёбу дал.       Дима кивнул своим мыслям и спросил: — И что мужики сказали? — Что точно на все сто пудов они ничего не знают. Но посоветовали человека, который может знать, какой банде заказали картины. Мы сейчас пойдём к нему.       Они шли почти по центру Петербурга, по направлению к скверу у Исаакиевского собора. И именно тут Гром почти неуловимым движением поймал серого старика-попрошайку за шкирку.       Тот дернулся, но кричать и звать кого-либо на помощь не стал. Они быстро прошли до ближайшего двора-колодца, чтобы там уже заговорить. — Кому заказали картины? — А как ты думаешь, начальник? — спросил попрошайка. — Тому, кто делит этот район? — Правильно. Теперь из троих держащих район тебе нужно самому назвать, кто.       Гром хмыкнул: — А ты мне, дядя Лёня, ничего не скажешь? — Сказал бы, да на Невский нужно. Там от Восстания до Литейного ещё сегодня не хожено.       Гром улыбнулся: — Спасибо, дядь Лёнь, — он протянул купюру голубого цвета.       Попрошайка усмехнулся: — Та было бы за что, — ответил он.       Они вышли со двора и двинулись дальше. Дима понял, что имелась в виду банда, держащая Невский от Восстания, до Литейного и дальше, наверное, в сторону улицы Короленко. Его уроки в изучении карт не прошли даром. Но мучает Диму совсем не тот вопрос — что же это за банда, и как она называется: — А разве это эффективно? — спрашивает Дима, — Ну, в смысле, вы ему денег дали, а если он наврал? Он же может просто убежать и все, ищи его потом. И вообще, как вы это записывать будете в дело, это же не по уставу… — Иногда, чтобы получить информацию, нужно действовать не по уставу, — говорит ему Гром, — дяде Лёне невыгодно мне врать, потому что иначе ему придётся от меня прятаться. Уходить на другие точки, которые могут быть совсем не такие хлебные. Это раз. Два — эта информация и её источник никогда не окажется в материалах дела, потому что терять свой источник не выгодно уже мне. Три — я ему заплатил за информацию, хотя мог просто выбить её. Но я этого не сделал.       Дима посмотрел на него с удивлением. В ответ на это Игорь продолжил: — Хотя мог бы. И многие наши так делают, несмотря на годы службы информатора. И дядя Лёня это знает. Ещё вопросы?       Дима затих. Но тут ему вспомнилась назначенная дата защиты диплома: — Есть. У меня второго июня защита диплома. Как мне получить на неё отгул?       Гром усмехнулся: — Чтобы получить отгул, нужно его сначала заслужить. Ладно, придётся мне с тобой идти к Николаю Ивановичу. Возьмём дежурство на первое, и тогда второго у тебя будет отсыпной.       Они работали в поте лица до самого тридцать первого мая — на эту дату был назначен штурм банды.       А до этой даты им нужно было сопоставить все дела, которые могли бы быть рук именно этих молодчиков.       И Дима старался. Из всей своей щенячьей мощи. Ему очень хотелось помочь делу. И он очень сильно хотел присутствовать на задержании.       Но Гром его туда не взял.       Майор и группа захвата исчезли за считанные минуты, перед этим поручив стажеру не сильно-то и нужное дело — отдать бумаги Николаю Ивановичу на подпись.       Глава отдела всё подписал, довольный собой Дима вышел из его кабинета и обнаружил, что опоздал. То, что они не стали его ждать, было неприятно. Это больно ударило по его самооценке.       Точнее то, что Дима прекрасно понял, — его просто не хотели брать.       Но он не стал дожидаться наставника или группу захвата. Так как дело близилось к концу рабочего дня, он решил пойти домой и, например, перечитать свою дипломную работу.       «Ну и хрен с ними. Не очень-то и хотелось» — пытался убедить себя Дима.       Хотя на самом деле хотелось. И очень даже сильно.