Системная ошибка

      Господа, я всё понимаю, но может быть хватит заходить исключительно на эту главу?       И да, на случай, если вы не знаете – мои длинные пространные рассуждения на тему ДРЛ являются МОЕЙ интеллектуальной собственностью. И, если вы хотите это вставить в свою работу, но не хотите моего обращения в техподдержку фикбука по поводу плагиата (а плагиатом является не только полностью скопированный текст, но и перефразированный) то оставляете ссылки на меня и мою работу.       Просто я уже не знаю, что можно в таком количестве и качестве делать на этой главе, если не воровать моё исследование.       Итак, сейчас будет достаточно длинная речь, полная моих ответов на возможные вопросы. Почему пишу так, а не как обычно — через пояснения? Так вам будет удобнее читать, потому что слов у меня сегодня много.       Что ж: после просмотра фильма мы знаем, что у Сергея диссоциативное расстройство личности (Д.Р.Л.), или, как это ещё называется, множественная личность.       Мне пришлось перерыть достаточное количество литературы, по которой я обосновываю свою работу и создаю Птицу: 1.) Согласно исследованиям, Д.Р.Л. часто возникает в результате жестокого обращения с детьми. 2.) С четырёх до семи лет отдельные части Д.Р.Л. являются нормальными частями детской психики: как пример проецирование. Проецирование — когда ребёнок утверждает, что что-то, из того, что повлечёт за собой наказание сделано не им, а воображаемым другом или плюшевым мишкой. Так же, в этом возрасте вполне нормальны воображаемые друзья и то, что ранее называли патологической лживостью — ребёнок, попросту фантазируя, может придумать ситуации или истории, полностью несоответствующие действительности, но ясные как белый день самому ребёнку. Так же, в этом возрасте возможности допроса детей считаются весьма ограниченными, так как ребёнок, повинуясь лишь своим фантазиям, может изменить реальную историю — уточняющие или наводящие вопросы просто войдут в сознание ребёнка, и он скажет, что да, так и было. 3.) Самое частое и первое деление личности может появиться с возраста трех лет — и возниаюкает он за счёт проецирования и дистанцирования, защитных механизмов детской психики. Если ребёнок постоянно получает наказания, это значит что он плохой — раз он плохой, он недостоин любви. Чтобы быть достойным любви, нужно быть хорошим. Ребёнок, повинуясь своей потребности в любви попросту делит себя надвое: на хорошую и плохую половину. 4.) Агрессивный — значит плохой. И, даже если это здоровая агрессия, направленная на собственное выживание, — она всё равно вымещается в «плохую» личность. 5.) Если ребёнок в этот момент получает психическую травму или попадает в крайне тяжёлые или опасные для жизни условия — личности разделяются окончательно, создавая психически больного человека. 6.) Если изначальный уровень интеллекта человека высок, то среди его личностей обязательно будут ещё интеллектуалы. (Многие исследователи считают, что это связано с материальной базой интеллекта — мозгом. Мозг у всех этих личностей один, поэтому и уровень интеллекта и умений тоже может быть один). 7.) Множественные личности могли видеть и слышать друг друга. (Это было рассказано в истории Билли Миллигана, человека, имевшего наибольшее число личностей, — 24). Некоторые личности могут контролировать тело в момент, когда другая личность управляет им. (Рейжен, одна из личностей Миллигана, избивает Аллена в момент, когда тот, находясь в «пятне света» (так они называли бодрствование личности (возможность управление телом)) не вступился за медсестру. Рейжен является хранителем агрессии и той самой личностью, на которой лежат почти все вопросы защиты. 8.) Воспоминания, навыки и умения личностей отличаются, так как в момент, когда одна личность бодрствует, другая должна спать. Соответственно, пока одна личность занимается навыком, другая не может сохранить этот навык себе. Но это не работает с личностями-защитниками. (У Миллигана это Артур и Рейжен, которые могут бодрствовать одновременно с другими. И, хоть об их навыках мало известно, Рейжен тоже может собрать электронную бомбу, хотя единственная личность, являющаяся экспертом в электронике, — Томми). 9.) У многих лиц с Д.Р.Л. есть какая-либо идея фиксации: видимо, подобное нарушение психики заставляет человека видеть других людей как-то иначе, иногда даже у разных личностей этого человека есть свои идеи. 10.) А это уже фанонная идея, переозвученная @clawed0909: о том, что Олег Волков — человек с подобием личности Данилы Багрова и идеей того, что сила в правде или справедливости. (Поэтому он и не бросает откровенно поехавшего друга, забирает его из психушки, терпит пять пуль и всё остальное. Сергей нёс возмездие во имя справедливости, значит, он был прав. Значит, ему нужно помочь). Мне эта идея нравится.       Исходя из вышесказанного: а) Птица может быть обладателем высокого интеллекта. б) Так как в паре Сергей-Птица скорее Птице принадлежит роль защитника и хранителя агрессии — он может бодрствовать одновременно с Сергеем, и, соответственно, птица тоже может иметь навыки программирования. в) У Птицы есть своя гиперфиксация на справедливости, но, из-за того, что ему приходится прикидываться Олегом, так как Сергей может поехать кукушечкой ещё больше осознав смерть лучшего друга, — всё перемешивается. г) Чтобы вам было более понятно моё написание: Сергей — то, как человека с множественной личностью видят другие. Птица — хранитель агрессии, Серёжа — разделенная часть личности.       И да, предупреждение «другое знакомство» действует практически на всех персонажей.

***

      Утро следующего дня началось спокойно. Дима пришёл уже без формы, под тяжёлые вздохи Ксении: — Тебе очень идёт форма, — улыбнулась она, — кстати, а что с защитой? — Спасибо большое, — улыбнулся Дима, — А за диплом у меня пять. — Поздравляю, — улыбнулась капитан Зайцева в ответ. — Ну за пятёрку однозначно нужно проставиться, — вмешался Цветков. — Это обязательно, — улыбнулся Дима, — но в пятницу.       Костя весело развёл руками: — Хозяин-барин, твоё дело.       Гром отчего-то задерживался. Хотя, человек, который провел свой выходной на работе, в принципе, мог хоть раз в своей жизни и опоздать.       Явившийся Гром был мрачнее грозовых туч — с ним связались представители Гречкиных.       Ну а чего он, собственно, ожидал в век информационных технологий? Ведь уже в обеденных новостях передали репортаж о дерзком наезде на ребёнка.       Лиза Макарова — именно так звали погибшую, была одной из замыкающих организованной группы детей, выведенной на экскурсию.       Группа была разномастной по возрасту, потому что это была группа воспитанников детского дома.       Ярость от их предложения накалила Игоря, и он, только подойдя к столу, отдал приказ: — Передаём дело в суд. Срочно.       Игорь прекрасно понимал, что раз ему, обычному винтику системы, предложили большие деньги, то на руководство детского дома Гречкины точно не поскупятся.       И тогда, получив компенсацию, они отзовут свои претензии, и тяжесть совершенного правонарушения сильно снизится. И Кирилл Гречкин останется безнаказанным.       Но тут Игорь и вовсе вспомнил, что детский дом вообще не предъявлял никаких претензий, и с полицией не связывался. Неужели с ними уже договорились?       Если с детским домом уже договорились, значит, могли и с судом. А тогда переданные материалы могут несколько раз «потеряться», лишь бы дать время на подготовку стороне защиты.       Дима не знал о том, что у них появилось новое дело. Сразу после возвращения домой он попросту уснул и никаких новостей не смотрел. Поэтому, взяв белую папку в руки, он хотел её хотя бы пролистать… — Лучше сделай копии дела, — сказал Игорь, — две или три. Заодно и посмотришь.        Дима копировал листы с заключениями, показаниями и всем остальным. Сделав три копии, он вернулся к Игорю, который в этот момент получал сотрудника, что должен был сегодня передавать материалы в суд: — По поводу дела Гречкина: обязательно возьми с них расписку, что они получили дело… Лучше даже описать в расписке все материалы, что есть в деле. Если они «потеряют» не все дело, а, например, заключение токсикологов, то это будет почти так же неприятно. Ладно, я даже сейчас напишу для них эту расписку. Им останется только подписать, понял? — Да, конечно, Игорь Константинович, — ответил лейтенант.       Спустя минут пятнадцать после того, как тот отправился в суд, к столу команды Грома подошёл дежурный: — Игорь, в отдел приёма заявлений пришёл какой-то парень и требует тебя. Мы уже предлагали ему хоть весь отдел приёма, но он требует тебя, хотя бы поговорить.       «Человек Гречкиных» — подумал Игорь, — «лучше взять с собой Диму, чтобы он посмотрел, как нужно сбрасывать с себя давление. Хотя, если человек один, а не целая делегация, значит, они послали кого-то не слишком опытного. Если он будет предлагать деньги или что-то ещё, то это лучше задокументировать и дать ему сказать. И это может войти в материалы дела». — Можете приготовить допросную? Ту, в которой работает камера? Там я и поговорю с этим человеком. — Да, конечно, — ответил дежурный и постарался сразу же дать дёру. У Игоря Грома и его характера плохая слава в отделе. Особенно, когда он просит допросную. — Минут через десять-пятнадцать пойдём.       Дима кивнул в ответ. В его голове сложилась другая догадка: Игорь Константинович не спрашивал о том, как прошла защита. Значит, скорее всего, ему уже сказали, как.       Зайцева сегодня осуществляет приём заявителей, и пересечься с Игорем до своего ухода в тот отдел она не успела. Цветков уехал на место происшествия по своему делу ещё утром, до прихода Грома, а больше никому Дима не рассказывал.       Значит, он узнал ещё вчера. Вряд ли он хорошо общался с кем-то с кафедры или дирекции. Значит, его источник — Ольга Николаевна, та самая совместитель и капитан полиции, что впервые вошла в комиссию.       Мысль о том, что наставник просто забыл о вчерашнем событии, к которому они вместе готовились и из-за чего взяли лишнее дежурство, ему в голову не приходила.       За время этих мыслей подготовили допросную. Человек их уже ждал внутри.       Перед ними сидел худой, практически на грани истощения, молодой мужчина, с ярко рыжим волосами.       Он нервно моргал, его побелевшие костяшки пальцев плотно сжатых кистей лежали на столе, периодически подрагивая.       «Это не может быть человек Гречкиных» — подумал Игорь, и разозлился на себя.       Ведь то, что ребёнок оказался в детском доме, став сиротой, совсем не означает, что у него нет родственников или друзей семьи.       Просто этим людям могут не одобрить усыновление или взятие под опеку, по какой-либо причине, описанной в законе: площадь жилья, доход или состояние здоровья.       И это не значит, что этого ребёнка не любят, или не придут просить справедливого наказания для его убийцы.       И именно такого человека он сейчас загнал под камеру. — Представьтесь, пожалуйста, — вздохнув, сказал он.       Диме же официальное представление было не нужно. Он знал, кто это, — создатель социальной сети «Вместе», миллиардер, филантроп и просто технический гений — Сергей Дмитриевич Разумовский. — Я Сергей Дмитриевич Разумовский… — По какому делу вы искали меня? — перебил его Игорь Гром, чтобы убедиться в своей гипотезе. Хотя он не хотел в ней убеждаться. А ещё он, вроде, где-то слышал это имя, но вряд ли вспомнит где. — Я спонсор и соучредитель детского дома номер двенадцать, где ещё два дня назад была подопечная Лиза Макарова… — И чего вы хотели? — Гром почувствовал в этом человеке что-то неправильное. Зачем спонсору и учредителю детского дома требовать мести для одного из подопечных? Да и вообще, зачем одному из богатейших людей страны детский дом? — Хочу наказать виновного. Хочу, чтобы Кирилл Гречкин был наказан по справедливости, и я готов за это заплатить.       «Верно. Готов заплатить… Человек, который думает, что все можно купить… А ещё можно купить «любовь» голодных и нищих детей, просто передав им немного денег» — Игорь рос в девяностые, и он очень много слышал и даже видел тех самых валютных проституток, которым и пятнадцати могло и не быть… Грома захлестнуло омерзение, ведь время и место, в которое мы росли, очень многое в нас формирует.       В любом другом случае он бы уже, наверное, сказал, что дело передано в суд, и от полиции уже ничего не зависит. А потом, может быть, потребовал помочь ему раскрутить с помощью видеозаписи проверку детского дома и самого Разумовского, если получится, конечно.       Но его захлестнуло отвращение к этому человеку. Да, конечно, требовать справедливого наказания для убийцы своей малолетней любовницы — это хорошее дело. Но сам факт существования этой любовницы — вещь противоестественная для психически нормального человека.       Игорь молча встал и повернулся к выходу. Он не хотел говорить с этим человеком. Как вдруг прозвучало: — Извините. Мы передали материалы дела в суд. От нас уже ничего не зависит.       Дима знал кто этот человек. Знал и мог им восхищаться: гениальный сирота, пробившийся через систему всероссийских олимпиад школьников в МГУ. Создатель первой российской социальной сети, большая часть прибыли которого тратится на содержание детских учреждений и систему грантов и стипендий для школьников и студентов.       Поколению Димы Сергея Разумовского было за что уважать и было чем в нем восхищаться.       И тем неприятнее было видеть такого человека трясущимся в нервной горячке. Отчего-то Диме даже показалось, что ему больно на него смотреть.       Разумовский, видя, что человек, к которому он обратился, встал, поднялся со стула следом. И хоть он, вроде как, обращался к Грому, ждал ответа он от Димы, переводя взгляд от одного к другому: — Тогда скажите мне, к кому мне обратиться?       Дима просто не знал, что ему сказать. Гром же целенаправленно молчал. — Скажите, у кого мне просить помощи? У Лизы остался брат и друзья… Я отвечаю за этих детей. Я обязан сделать так, чтобы они не остались один на один с несправедливостью этого мира.       Гром хмыкнул про себя: «Ты сам пользуешься несправедливостью этого мира, а сейчас задвигаешь пафосные речи. Лицемер». — Мы передали дело в суд. — Повторил Гром слова Димы, — Можете попробовать договориться с судьёй, которого назначат по этому делу. Уверен, благодаря шумихе, вы узнаете его имя даже раньше, чем мы.       Гром развернулся и вышел из допросной. Дима же, чувствуя себя от чего-то обязанности хоть как-то помочь человеку перед собой, сказал: — Извините… Я всего лишь стажёр и работаю тут недавно. Я не могу подсказать вам человека, что смог бы помочь вам… и вашим подопечным. И… примите мои соболезнования.       Разумовский закрыл глаза и кивнул: — Спасибо вам. Хотя бы за ваши слова спасибо.       Он улыбался.       Сергей не любил публичных выступлений и встреч. Способен на них он мог быть лишь для пользы дела.       Написать код? Легко. Встретиться с несколькими людьми, чтобы обсудить этот код, прописать баги? Сложнее, но можно. Встретиться с парой-тройкой толстосумов или директоров компаний, чтобы получить от них помощь, покровительство и финансирование? Непомерная задача, но всё же выполнимая.       А вот простые задачи собственной жизни, что требуют общения, — это уже сложнее. На них уходит много времени. Оно просто теряется. Поглощается. Хронофагия — вот что всё это значит.       Хорошо, что во время этих задач всегда рядом с слабохарактерным Серёжей Олег. Без него, вместе с потерянным временем, проглотили бы и самого Серёжу.       У Сергея мало энергии. У него не хватает энергии на реакции, которые требуют гнева, злости, решимости или ярости. Но эта энергия есть у Олега. И ему приходится реагировать за них двоих. С самого появления Олега в детском доме.       Их расхождение было недолгим, по сравнению с временем, которое они были вместе: срок срочной службы Олега и три года по контракту в Сирии, откуда Волков вернулся победителем.       И никто, даже Серёжа, не знает, что вернувшийся победитель это вовсе не вернувшийся Олег.       Единственный, кто знает правду, — Птица.       Он вовсе не воображаемый друг, как говорили про него психологи и педагоги детского дома, которые не рассмотрели в разорванной в клочья смертью родителей детской психике вторую личность.       Птица свободен. Птица может испытывать гнев, ярость, обиду и страх. Птица может проявлять то, что он испытывает.       Всегда мог. Даже в самом раннем детдомовском детстве, до встречи с настоящим Олегом.       Птица был «плохим». Он мог себе это позволить.       Птица хорошо знал, кто он. Он — хранитель агрессии, Серёжа версия 1.2, «плохой» Серёжа.       Тот Серёжа, который может злиться и пакостить в ответ на несправедливое обращение нянечек и воспитателей.       Тот Серёжа, у которого есть навыки базовых эмоций. А злость — базовая эмоция.       И видит Бог, второй Серёжа — более нормальный в психологическом плане Сергей Разумовский.       Ведь его, в отличие от первого, невозможно убить смертью какого-то там Лучшего Друга.       Птица переживёт и это. Птица создан, чтобы выжить.       Нет, не подумайте. Птица тоже любил Олега и дружил с ним. Птица тоже был ужален в самую свою суть, когда пришло свидетельство о смерти.       Птица любил Олега Давидовича Волкова. Хотя, наверное, должен был ненавидеть его, ведь после его появления ему пришлось быть вместе с Серёжей номер один. Но он его любил, потому что только в присутствии Олега они становились частями целого, Настоящего Серёжи.       Серёжа и Птица, они бы даже слились бы воедино там, в Москве, на первом курсе, если бы Олег остался.       Если бы Олег не забрал документы со словами: «Серёж, есть такая задача — родину защищать»…       Да ладно бы, если бы и забрал документы, если бы подал их в любое военное училище и защищал бы родину сколько влезет, но хотя бы в увольнительные был рядом.       Но Олег Волков забрал документы и пошёл в военкомат. Призвался на срочную службу. А спустя четыре месяца подписал контракт.       Сука! Ебаный шестнадцатый год! Ебаное правительство и его постановления! Это гребаное постановление позволило солдата-срочника Олега Волкова и ещё несколько тысяч таких же идейных идиотов как он отправить в Сирию. Где эти восемнадцатилетние долбоящеры и героически погибали, совсем необязательно получив звезду Героя Российской Федерации.       И именно так год назад погиб Олег Волков, почти дослуживший срок своего вонючего контракта.       Птица не поверил в его смерть. Он потратил много Серёжиных денег, ища информацию.       Птица слышал, что некоторые организации наёмников имитируют собственную смерть, чтобы официально исчезнуть. Птица перерыл все пути.       Но ничего не нашёл.       Он даже летал в Москву, в военный госпиталь, чтобы встретиться с раненным из Олегова подразделения.       Чтобы только ещё раз услышать, что под тем шквальным огнём, который обрушился на высоту, где в тот день был Олег… что человек не может выжить под таким огнём.       «Человек не может, но Истина может» — говорил себе Птица.       Истина существует. Истина хочет, чтобы её знали. Птица видел Истину. Во многих людях, не только в Олеге.       Она, эта самая Истина, или Правда, как её называл сам Олег, или Справедливость, как её назвал бы кто-то ещё, она есть во всех людях. В ком-то большего, в ком-то меньше.       Но только у Олега её было ослепительно много. Он никогда больше не видел столько Истины в одном человеке.       И вряд ли увидит.       Сегодня Птица собрал свои силы в кулак, чтобы увидеться с полицейским, что ведёт это дело. В новостях его назвали Игорем Константиновичем Громом.       Птица запомнил. Птица должен был встретиться с ним ещё вчера, но припозднился, потому что искал по нему информацию. Птица искал какие-то грязные дела, чтобы даже если он уже взял деньги Гречкиных… чтобы хоть шантажем заставить этого Грома работать как надо.       Но Птица, к своему удивлению, ничего не нашёл.       «Значит плохо искал» — подумал он и продолжил копать под майора полиции.       Но ничего не находилось.       А это значит, что либо Гром — честный человек и честный полицейский, либо у него очень хорошие покровители.       «Если у него есть хорошие покровители, то Гречкины так просто давить на него не смогут. Главное — предложить ему цену больше, чем предложили Гречкины».       Утром Серёжа и Птица явились в полицейский участок.       Сережа собирался явиться даже раньше открытия, но оттого что он плохо знал местные правила и когда нужно выезжать, чтобы успеть до пробок, они припозднились.       Согласно расписанию работы участка, майор Гром работал уже час.       Зайдя через вход для заявителей, Птица обратился к дежурному: — Мне нужен следователь, майор Игорь Константинович Гром. — Он сегодня не принимает заявителей. Может вам сможет помочь кто-то другой из следователей? –Нет, — покачал головой Птица, — мне нужен именно он.       Недолго думая, Птица решил допустить Серёжу до разговора с дежурным. И лучше даже пусть он начнёт разговор с этим Громом:       «От Серёжи исходит энергия слабости. Его становится жалко. Это может быть нашим шансом на разговор» — подумал Птица и передал управление телом Серёже. — Не могли бы вы попросить его всё же поговорить со мной? — обратился Серёжа к дежурному, — Хотя бы просто передайте, что есть человек, который хочет с ним поговорить.       Дежурный кивнул и медленно, словно думая, какие неприятности он может из-за этого получить, но всё же пошёл вглубь здания. Через несколько минут он вернулся и сказал: — Игорь Константинович согласен с вами встретиться. Подождите пару минут, место для вашей встречи подготовят.       Серёжа-Птица сел на лавку, рядом с местом дежурного. Спустя минут десять к дежурному подошёл сотрудник и отчитался, что допросная готова. Дежурный же предложил Сергею пройти с тем самым сотрудником.       Сергея посадили за стол. Лампа ярко освещала только стол допросной, которая выглядела совсем как в фильмах: большая стена с зеркалом, за которым наверняка другие сотрудники следят за ходом допроса. «В этом случае освещение играет им на руку: если бы комната была освещение вся, то силуэты людей просвечивали бы».       Как вдруг открылась дверь, и вошли двое сотрудников без формы. Старше и моложе.       Тот, что был более молодым, явно узнал Сергея, но составным частям гения было не до этого.       Они сели за другой край стола, и тот, что был старше, должно быть, он и есть этот майор Гром, начал беседу: — Представьтесь, пожалуйста, — вздохнув, сказал он. — Я Сергей Дмитриевич Разумовский… — нервно начал Серёжа. — По какому делу вы искали меня? — перебил его полицейский. — Я спонсор и соучредитель детского дома номер двенадцать, где ещё два дня назад была подопечная Лиза Макарова… — ответил Птица.       Лицо старшего изменилось. Но тот быстро взял себя в руки. — И чего вы хотели?       Птица решил шагнуть вперёд, зная, что для Серёжи это будет движение Олега. Едва заметное, различимое лишь боковым зрением, но придающее уверенности. — Хочу наказать виновного. Хочу, чтобы Кирилл Гречкин был наказан по справедливости, и я готов за это заплатить. — Серёжа вдруг заговорил резко и быстро.       Старший молчал, даже не глядя на Серёжу. Младший же переводил взгляд со старшего на Сергея и обратно.       Старший молча встал, словно показывая, что разговор окончен. — Извините. — вмешался младший, — Мы передали материалы дела в суд. От нас уже ничего не зависит.       Старший посмотрел на него. Сергей встал, чтобы обратить на себя внимание Грома. — Тогда скажите мне, к кому мне обратиться?       Тот, кого Сергей принял за майора Грома, молчал. Тогда Серёжа продолжил: — Скажите, у кого мне просить помощи? У Лизы остался брат и друзья… Я отвечаю за этих детей. Я обязан сделать так, чтобы они не остались один на один с несправедливостью этого мира.       Гром словно с отвращением поморщился: — Мы передали дело в суд. — подтвердил старший. От него исходила отчётливая неприязнь. А когда кто-то агрессивно относится к Сергею, на сцену выходит Птица. — Можете попробовать договориться с судьёй, которого назначат по этому делу. Уверен, благодаря шумихе, вы узнаете его имя даже раньше, чем мы.       Майор развернулся и вышел. Птица в очередной раз перевел взгляд на младшего: — Извините… Я всего лишь стажёр и работаю тут недавно. Я не могу подсказать вам человека, что смог бы помочь вам… и вашим подопечным. И… примите мои соболезнования.       Глядя прямо на этого стажёра, Птица кое-что увидел.       Он увидел в нем Истину.       Её было много. Наверное, столько же, сколько и в Олеге. А может быть и больше.       Ослепителяная, яркая, искрящаяся Истина.       Птица закрыл глаза и кивнул. — Спасибо вам. Хотя бы за ваши слова спасибо. — сказал он, улыбаясь.       Если ему судьбой разрешено встретить ещё одного человека с Истиной — этого стажёра он так просто не потеряет. И умереть ему он тоже не позволит.