Системная ошибка

      В суде даже не заслушали всех свидетелей обвинения. Игоря даже не вызвали к трибуне.       Гром ощущал собственное бессилие, когда Бенгальский только удалялся для обдумывания приговора.       "Сука" — подумал Игорь, — "он ведь даже не стесняется того, что люди поймут, сколько ему заплатили".       Игорь уже давно был на грани душевного выгорания: да, он, в принципе, видел результат своей работы, особенно когда удавалось посадить какую-нибудь банду или вора в законе. Ведь некоторое время, пока охреневшие с вдруг проявленного ментовского беспредела соседние банды и крышующие их воры приходят в себя, простые горожане живут, как белые люди, не боясь получить нож в печень в своей собственной родной парадной.       Но случаев, в которых всё возвращалось на круги своя, несмотря на все затраченные полицией и Игорем, в частности, усилия, было гораздо больше. К примеру, молодая супруга, которую избил муж, забирающая заявление после клятвенных обещаний, что он больше так не будет. А ведь он будет. И ещё как.       Игорь видел боль и ярость сироты-подростка, у которого отняли последнего родного человека. Знал, какое горе испытывает мальчик. Ну или по крайней мере мог его представить — что было бы с ним, если бы ещё и дядя Федя или тётя Лена погибли бы? Какое горе и какую боль бы он нёс с собой тогда?       Поэтому он и дал свой номер воспитательнице. Может, он чем-то сможет помочь Лёше Макарову?       Выйдя из зала суда, он обнаружил Диму, сидящего вместе с Разумовским. Почему-то при взгляде на непринужденную атмосферу вокруг них Игорь ощутил неприязнь к Разумовскому ещё сильнее.       Услышав весть об освобождении Гречкина в зале суда, Дубин изменился в лице. Бедный юный идеалист. Как жаль этого дурачка. Хотя когда-то и Игорь был таким.       А вот считать какую-либо эмоцию с лица Разумовского не представилось возможным — так быстро они менялись. — Не переживай, — сказал Разумовский сироте, — мы подадим апелляцию, и дело рассмотрит вышестоящий суд. Если понадобится, мы даже поедем в Москву, в кассационный или конституционный суд.       Мальчик кивнул ему. А Сергей обратился к воспитательнице: — У меня ещё есть время перед презентацией. Я отвезу вас обратно.       А во всех соцсетях и даже СМИ уже гремели высказывания Гречкина по поводу российской полиции и майора Игоря Грома в частности.       Но паре Гром-Дубин не было до этого дела. Они возвращались к работе в отделении.       Сережа очень волновался и переживал из-за публикации и презентации своего нового продукта. Нет, ему было мало дела до того, что о нём, его речи или чувстве стиля подумают люди. Но ему было вовсе не всё равно на то, что они скажут об их новом виртуальном помощнике. Ведь это была облегченная версия их с Олегом Марго. Она, можно сказать, в каком-то смысле их общая дочь. Да, в ней от Сережиной внешности нет ничего, даже не задумывалось. И, наверное, именно поэтому Олег вдруг попросил сделать её светловолосой — ему очень не хотелось видеть свои черты где-то ещё, кроме зеркала.       Хоть Сережа и не помнит ни этой просьбы, ни даже того, как он менял внешность Марго, он верит Олегу. Ведь зачем ему врать?       Так вот, это, технически, копия их дочери, их Марго. А настоящая Марго действительно может узнать и осознать то, что о ней скажут люди… И то, что твой ребёнок виртуальный, искусственный, вовсе не означает того, что его слезы тоже виртуальные. Как минимум — не для тебя. Серёжа точно готов убить за каждую слезинку его чада.       Олег проводил Серёжу до самых дверей актового зала башни. Ласково посмотрев ему в глаза, Волков подтолкнул его ко входу, напутствуя: — Иди.       Серёжа боялся выступать. Но вспоминая те самые родные голубые глаза, горящие для него поддержкой и любовью, как стоп-знак в тумане, Сергей просто не мог остановиться.       И презентация бы прошла великолепно, если бы не его попытка продемонстрировать возможности электронного голосового помощника.       Марго-копия должна была озвучить что-то из изменений того, что Сергей поручал отслеживать настоящей Марго.       Конечно, его преемница озвучила изменения в СМИ по поводу дела Лизы Макаровой.       И на весь зал зазвучал мерзкий голос Гречкина с его противной дикцией, выступающего на какой-то вечеринке: — А что, я должен был сесть в тюрьму из-за смерти какой-то там будущей проститутки? — Почему ты называешь десятилетнюю девочку проституткой? — подогревала интерес к своему блогу какая-то светская львица, поверившая в то, что она прекрасная журналистка. — Бля, она же детдомовская, ей же одна дорога — на трассу.       Серёжа очень растерялся. Он не знал, что делать, пока не раздался голос Олега: — Марго, прекратить трансляцию. Как видите, электронный помощник от соцсети "Вместе" прекрасно справляется с возложенными на неё задачами. На этом наша презентация закончена. Марго, проводи наших посетителей в банкетный зал. — Как скажете, Сергей, — отозвалась копия Марго. Но Серёжа не слышал этого обращения своей помощницы к Олегу. Он вообще не осознавал ситуацию. Всё, что ему хотелось — выскочить из зала и бежать без оглядки. У него начиналась истерика.       Для Серёжи и Олега прошлое в детском доме было достаточно травмирующим событием само по себе: представьте, что те, кто обещал вас никогда не оставлять, взяли и ушли. И теперь вместо этих людей за тобой вынуждены ухаживать чужие люди, у которых таких, как ты, целая прорва.       Естественно, что воспитатели и нянечки будут равнодушны к ним. Но на место значимых людей для бывших маминых деток всегда найдётся новый человек.       Всякая система не терпит пустых мест. И вырванный из иерархии семьи, оставшийся без корней ребёнок попадал в иерархию детского дома и будет вынужден пустить корни на казённой земле.       Так было и в двенадцатом детском доме в 90-е, так будет и сейчас. Так будет всегда. Старшие дети будут заботиться о младших. И они найдут способ прокормить и воспитать тех, за кого они несут ответственность, кого они приручили.       Это уже потом, достаточно лет спустя, до Птицы дошло, что старшие пацаны их прокормили и вырастили разбоем, а девчонки жуткой сверхурочной работой уборщицами, посудомойками… или интер-девочками, да. Это дошло до Птицы, дошло до Серёжи, а настоящий Олег, должно быть, и вовсе понимал это с самого начала, отсюда и его жажда справедливости…       Так вот, в мире достаточно детей-проституток. Среди них есть даже великие люди, такие как дочь полка борделя Эдит Пиаф.       Эти дети прекрасно понимают своё положение, как и то, что приручившие их ведут неправильную жизнь. Они прекрасно это понимают. Но не дай вам Бог сказать это такому ребёнку.       "Где же были вы, такие богатые и праведные Гречкины, когда целые детские дома кормили несчастные девчонки? Где были вы, где была ваша помощь, чтобы сейчас вы смели их осуждать? Или твой папаша тогда ещё не наворовал своих денег, а, сука ты кривозубая?" — зло думал Птица.       Но лишь Птица имеет право на злость. Серёжа же не умеет злиться. И никогда не научится. Но это не значит, что ему не больно услышать осуждение тех девчонок, чьей заботой он был воспитан. И это совсем не значит, что ему не больно услышать прогнозы будущего для Лизы, за которую отвечал уже он.       Серёжа не мог проявить такие эмоции, как злость, как гнев. Но он мог выразить их как слёзы, как сокрушение о судьбах мира. Как истерику, наконец.       И он закатил эту истерику тому, кого считал своим Олегом.       Для Птицы это стало последней каплей. Свою боль, горе и злость он может пережить спокойно. Но когда испытывает горе и боль Серёжа — он уже не может оставаться в стороне.       Несколько месяцев назад в поле зрения Сергея попал подросток из детского дома со слабой формой спинальной мышечной атрофии. Слабой, но прогрессирующей. Его мама умерла, и больше некому было о нём заботиться, кроме государства.       И специально для него Сергей решил попробовать себя в изготовлении экзоскелета. Облегчённого, конечно же.       Просто так. Чтобы этот мальчик снова мог вспомнить, каково это — ходить или обслуживать себя самостоятельно.       Сергей создал целый костюм. Ультракрепкий, ультратонкий, выглядящий, словно дополнительный слой мышц — и всё это, чтобы мальчик снова мог сидеть, ходить, бегать, играть и что-то переносить в руках.       Но экзоскелет не пригодился — юноша умер раньше, чем костюм был завершён. От прогрессирующей слабости дыхательных мышц.       Не успел. Сергей не успел.       А ещё несколько лет назад Сергей покупал огнемёты для фестиваля "Вместе", и не все из купленных огнемётов были установлены на сцены — перед самой сдачей объекта пожарная инспекция повелела снять четыре штуки из-за опасности возгорания. К этим огнемётам оставались заряды.       А ещё у Сергея оставалась система парктроника, прозрачная компьютерная панель, реагирующая на взгляд человека — всё это он использовал для безопасности своей башни.       Когда-то давно в детские дома приходили священники, полицейские или кто-то ещё. Кто-то, кто мог бы сказать, что всё в этом мире промыслительно. И если раньше Сергей злился на это выражение, то теперь он был готов его подтвердить.       Ведь теперь он мог совместить все свои наработки и недоделки в одно совершенное орудие.       Орудие мести.       Тем более, что со своей электронной системой безопасности и Марго как основным её элементом, он мог создать себе правдоподобное алиби. Всего лишь показать многочасовое видео работы и сна.       А Марго способна отвечать на звонки, имейлы и обращения его голосом и его словами. Его дочь даже может встретить незванного гостя в его облике — лишь бы этот незванный человек не хотел к нему прикоснуться. Увы, это всего лишь голограмма.       Адрес Гречкиных было найти легко: сам Кирилл, как и его многочисленная челядь, регулярно выставляли геометки.       Прикинув, как он сможет быстрее и незаметнее пробраться туда — крыши, он пойдет туда крышами — Сергея вдруг осенило, что у него нет маски. И вряд ли он хочет сверкать собственным лицом через прозрачный экран управления.       Птица знал, что им может подойти. Всю свою жизнь, даже в детском доме, Серёжа занимался скульптурой и лепкой. И у них было достаточно масок с птичьим клювом, которые когда-то вылепил Птица. Серёжа им всегда удивлялся — он не помнил времена, когда Олега между ними ещё не было. Он не помнил, что "плохой Серёжа" всё ещё существует.       Как же им это теперь на руку.

***

      Рабочий день докатывался еле-еле. И Игорь не мог найти для себя объяснения этого феномена.       У них есть дела. Ему есть о чём подумать. Но у него нет никаких сил для этого. Всё-таки эта неудача в суде сильно на него повлияла.       Вообще, у него ведь есть напарник, не меньше его удивлённый произошедшим освобождением. И они могли бы пойти и обсудить это всё на перерыве.       Могли бы. Но не будут. То самое ощущение, возникшее в душе майора, когда он увидел, как легко стажёр общается с Разумовским.       Что это было? Ревность? Или зависть? Зависть к тому, кто находится под твоим началом и так легко сходится с людьми. Ведь сам Гром так не мог и не умел. А потом, после пули в животе, начал прикидываться, что просто не хочет.       Да и сама личность Диминого собеседника, Сергея Разумовского, которого майор считал никем иным, как растлителем малолетних, тоже очень не радовала. В процессе рабочего дня Игорь, занятый своей умственной жвачкой, даже на какой-то вопрос своего стажёра огрызнулся. Огрызнулся на человека, с которым и без того было много ошибок сделано.       Игорь Гром, сильно раздосадованный сегодняшними происшествиями, планировал отдохнуть.       Его, конечно же, обрадовали те слова Разумовского, что были про подачу апелляции. Он даже практически поверил этому богатею, что всё с Лёшей Макаровым будет хорошо.       Но тут допотопная нокия разразилась трелью. И номер был неизвестен. — Майор Гром? Это Нина Николаевна, воспитатель детского дома. Лёши Макарова нет в корпусе…       Игорь что-то ответил ей, хоть убивай его — он бы не вспомнил, что именно.       На несколько минут Игорь даже задумался: а может позвать стажёра? Димка точно найдёт общий язык и с этим парнем. Но, взглянув на время, Гром передумал.       Да, конечно же, где подросток на все сто процентов Игорь не знал. Но он прекрасно понял, что искать парня нужно в одном месте. И это явно не место на кладбище, где лежит сестра и семья мальчика.       Игорь уже на ходу звонил дежурным с просьбой об адресе Гречкиных. Главное было успеть и не дать пацану проломать любым булыжником черепушку придурку, который отнял у него сестру.       Но, прибыв на место и найдя красную ламборгини на парковке, а подростка — шкерящегося у главной лестницы особняка. Игорь выдохнул. Жизнь придурка в безопасности, если только он вдруг не выскочит. Нужно лишь перехватить пацана…       Как вдруг прогремел взрыв. Столбы пламени выбили окна первого этажа белокаменного особняка и сейчас вырвались в небо.       А сам Кирилл Гречкин выкатился из главного входа своего дома и нёсся к парковке.       А за ним вышла сама Смерть.       Существо в чёрном, с длинным, крючковатым, похожим на птичий клюв носом, грузно и молча шло по дороге за мелко семенившим Гречкиным.       Грузно, молча и неотвратимо.       Гречкин заперся в машине и, судя по звукам, не мог завести свой спорткар. А существо остановилось, и из его вытянутых рук полилось пламя. Остов машины плавился под огнём. Через несколько секунд бензобак ламборгини взорвался, поднимая машину и её пассажира в воздух.       Игорь пришёл в себя и вырвал мальчишку из оцепенения. Встряхнув Макарова, он сказал: — Бегом обратно. К себе.       Лёша дернулся бежать. Но у Игоря не было времени за ним проследить, так как новоиспечённый убийца всё ещё был перед ним. Игорь схватил большой и плоский камешек гальки, которыми были выложены дорожки в особняке, и кинул её в затылок странному существу. Хотя Игорь был уверен, что это человек.       Рука существа схватила камень ещё в полёте, находясь спиной к Игорю. Оно никак не могло увидеть пущенный камень. Но оно его поймало.       Существо развернулось к Игорю, и он понял, что сейчас лучше бежать, чтобы точно не оказаться в радиусе действия огнемёта.       Ведь каким бы сильным и смелым человек себя не считал, он всё равно никогда не захочет стать препятствием для того, чью опасность для себя он чувствует кожей.       Майор просто ретировался с места происшествия, по пути решая, стоит ли звать подкрепление.       А чем поможет наряд, что просто приедет на выручку к своему?       Что они сделают? Табельное оружие ведь не у всякого экипажа патрульной службы есть. Он по эту сторону баррикад, он это знает.       Выйдя с территории особняка, Гром отзвонился родному дежурному на личный номер: — Гречкиных сожгли. Запроси данные с камер, тогда мы их получим раньше всей шумихи. Записываешь? — получив нервное угуканье в трубку, Игорь продолжил. — Охранная компания Сварог. Адрес дома у тебя где-то там должен быть. И да, вызывай наряд на этот же адрес.       Через минут тридцать Игоря уже опрашивали в родном участке. И он рассказал и о звонке воспитательницы, и о встрече с Лёшей Макаровым на месте преступления, и о непонятной твари, что точно должна быть на камерах системы безопасности в особняке Гречкиных.       И утром он очень сильно пожалел о своей честности, так как Лёшу Макарова задержали по подозрению в убийстве.       И Игорю оставалось только молиться о том, чтобы видео на камерах попадало в базу ЧОПа, потому что если они писались на флешку... Все камеры первого этажа особняка Гречкиных сгорели вместе со зданием.