Системная ошибка

      Ещё ночью, только лишь придя домой, Гром начал собирать окно. Именно так он называл создание схемы преступления.       Всё, что он сумел найти по твари, сидя в участке, — так это её наименование и небольшую историческую сводку.       Туда же Гром выставил распечатанный в участке портрет Гречкина. Многое не сходилось. Но понять, что именно, Гром не мог. Слишком мало информации.       Игорь лишь к утру забылся беспокойным сном, а потом, еле проснувшись и придя в участок, он очень сильно удивился:       Лёшу Макарова арестовали по подозрению в убийстве Кирилла Гречкина. И, несмотря на то, что доказательств против подростка не было, мальчика взяли под стражу.       Всего лишь отсутствие алиби и мотив позволили это сделать.       Грому хотелось крикнуть о том, что следователь, сделавший это, дал очень большого и очень конкретного ёбу. Но, видя лица окружающих, решил промолчать.       Но с другой стороны, Лёше ещё не исполнилось четырнадцати лет, и до конца перед законом он отвечать не будет. Правда, ему точно исполнится четырнадцать в процессе разбирательства, и судить его будут как взрослого.       И прежде чем пришёл ответ от ЧОПа в отдел полиции ворвался Разумовский, которого остановили на проходной. Завязался скандал, который и привлёк внимание Игоря: — Вы что, совсем с ума сошли? Он ведь этого не совершал! Макаров не мог! — Совершал или нет, это не ваша забота, гражданин. Следствие разберётся, — ответил кто-то из следственного отдела. Гром не знал, кто именно получил это дело, но знал, что отделение всегда будет на стороне своих, даже если те будут городить откровенный бред.       Разумовский обвёл окружающих взглядом, и, не найдя поддержки, спросил: — Могу я хотя бы переговорить с ним? — А кто вы ему? — задал вопрос дежурный. — Вы кто-то из родственников? Или управления детского дома? — Нет, — горько ответил Разумовский. — Тогда нет, вы не сможете с ним встретиться.       Сергей Дмитриевич потянулся к волосам. Он взъерошил их, но это явно не помогло ему успокоиться. Разумовский вышел из отделения полиции.       А где-то через час к Алексею Макарову был прислан ведущий адвокат по делам несовершеннолетних из лучшей в Северной столице коллегии юристов.       Гром хмыкнул: "Сколько же стоит час его работы? Уж не мой-ли месячный оклад?"       И тут у Игоря начал складываться в голове паззл. У Разумовского, несомненно, есть деньги, чтобы сконструировать такой костюм. И, несомненно, у него есть средства, чтобы оплатить услуги киллера.       Странно только то, что Разумовский не явился с повинной вот сейчас... Хотя его филантропия — всего лишь прикрытие, и на самом деле он такая же крыса, как и все. Даже пожирнее — ведь не всякая мразь ещё и педофил.       Дима же воспринял трагедию Разумовского близко к сердцу. Майор это видел, и даже хотел наконец раскрыть ему глазах, рассказать — кто на самом деле Разумовский. И что доверять ему — ни в коем случае нельзя.       Он бы даже мог припомнить несколько своих случаев, когда излишняя доверчивость оборачивалась разбитыми розовыми очками (а бьются они всегда стёклами внутрь), так и сосульками из кровавых соплей на кончике его носа.       "Доверять — непозволительная роскошь для мента," — хотел сказать Игорь, но осёкся. Ведь стажёру он всё-таки по-своему доверяет. И Фёдору Ивановичу тоже.       Может быть, доверять всё-таки можно? Не всем. Но избранным. Хотя бы иногда.       Игорю захотелось не то неловко обнять своего стажёра, не то потрепать по пшеничным волосам. Чисто в знак расположения, не подумайте ничего такого. Но оглянувшись он не обнаружил Дубина рядом.       Дима в этот момент был рядом с камерой предварительного заключения: сегодня и может ещё пару дней Лёша пробудет тут, а потом будет переведён в СИЗО.       Стажёр подошёл к решётке и постучал, чтобы привлечь внимание подростка.       Тот вскинул голову, покрытую капюшоном, и затравленно посмотрел на парня.       Дима показал ему ладонь, на которой лежала шоколадная конфета с вафлей. Да, сам Дубин вряд ли взял бы у полицейского конфету в такой ситуации — мало ли, что в неё подложили. Но стажёр надеялся, что целая обёртка должна развеять сомнения паренька.        Дима протянул ему конфету: — Не бойся, все понимают, что ты этого не делал. Просто так получилось... И тебя скоро выпустят.       Он улыбнулся мальчику.       Подросток кивнул и забрал шоколадку. Возможно, всё дело в этих нехитрых словах поддержки. А, быть может, всё дело в том, что попавшим в камеру предварительного заключения, но ещё не переведённым в следственный изолятор, еда не положена. (А как её, собственно, готовить в участке?)       Уже этим вечером мальчика переведут в СИЗО. А это совсем нехорошее событие. Ведь там он окажется с настоящими малолетними преступниками. И чем дело закончится — неизвестно. — Не беспокойся, — вдруг сказала ему Зайцева, вышедшая из хранилища, — мы соберём пацану что-нибудь на подкуп сокамерников, будем передавать с посыльными... Ничего непоправимого с ним не случится.       "Не случится," — подумал Дима. — "Ничего не случится, кроме того, что парня могут стереть в порошок ради чего-то ещё, что можно из него выбить".       Но участвовать в этой "гуманитарной помощи" вместе с Зайцевой Дубин согласился.       Дима еле успел уйти от коридора с камерами заключения и подойти к вендинговому аппарату, когда его нашёл Игорь: — Собирайся, мы начинаем своё расследование.       Начать Игорь, естественно, решил с Игната и его мужиков.       Но простой люд ничего не знал о подобном киллере. У них даже мыслей не было, кто из всего рынка таких услуг мог бы одеться в предоставленную амуницию и пойти убивать. — Это неразумно, — ответил Клим, один из "слышащих" и стратегических советников Игната, — каждый киллер, как бы ему не нравились Гречкины, должен был бы сначала поторговать информацией и возможностью выжить для этого уёбка. Забрать деньги, а уже потом убить. — И что мешало киллеру действительно так сделать? Разве ты был там, разве ты знаешь, что тот ничего не взял? — удивился Игорь. — Время решает. Слишком мало времени от получения заказа до его реализации, потому что должно пройти много дней: предложение инфы, торги, собственно, продажа. А уже после — исполнение и то непередаваемое ощущение, когда человек понимает, что все его махинации не спасут, — ответил Клим. — И это значит, что у исполнителя нехилый такой зуб на Гречкиных — но это вряд ли, — либо же он неместный или не из наших. — Почему человек, у которого тёрки с Гречкиными, не может быть киллером? — Потому что для него отчаяние в глазах пиздюка, заплатившего за свою жизнь, было бы совершенной мелодией. Настоящей песнью. — А что значит "не из наших"? — вдруг подал голос Дима. — Он не из криминала. — Киллер, и не из криминала? — хмыкнул Игорь. — разве такое бывает? — Обижаешь, начальник. Есть ведь ещё военные наёмники, для которых убить — тоже как два пальца об асфальт.       "Значит, это либо военный наёмник, либо откуда-то из регионов. Ладно." — Клим, как думаешь: а амуницию его здесь собирали? — Не знаю, но скорее всего — да. Вряд ли в регионах есть такие мастера. Да даже здесь, у нас, большую часть шмота этого киллера нужно собирать, задействуя Москву. У нас тоже таких умельцев не так много. Но могу дать адреса или телефоны. Но только если ты их конструкторское бюро не станешь портить: мне ещё трактор в родную деревню надо доделать. — А откуда ты знаешь, какой шмот у этой твари? — удивился Игорь. — Так ведь записи с камер у Гречкиных в новостях показали.       Игорь ощутил, как злость закипает в нём: значит, передать видео им, работникам правопорядка, охрана не захотела. А вот получить оплату из рук СМИ! Хотя, чему тут удивляться. Всем хочется есть.       Далее они пошли в обход по народным умельцам, что могли участвовать в создании костюма и оружия. Но это не дало никаких результатов. Даже с помощью кулаков.       Неужели действительно военный наёмник? Или киллер из Москвы? Ну не из провинции же?       Обжигающая нутро ярость захватывала разум Птицы с известием об аресте Лёши.       Ещё этой ночью Птица планировал бахвалиться и провоцировать Серёжу: "Ведь ты просил что-то сделать. Вот я и сделал. Чувствуешь? Дышится легче!"       Но не успел. Телу нужен сон и отдых. Телу нужно время на восстановление — и хоть большую часть энергозатрат вчерашней операции взял на себя экзоскелет, само его конструирование и сборка изрядно потратили силы Сергея Разумовского.       А к моменту возвращения тела из небытия издеваться над Серёжей и провоцировать его на принятие агрессии было поздно. Нужно было спасать Лёшу.       "Суки. Уроды! Как они смеют?! Это не он. Это я, я! Так почему же они арестовали его?!"       Серёжа же реагировал и того хуже. Неспособный на злость или ярость, он просто скулил, как побитая собака. Скулил от осознания того, что жизнь Лёши будет пущена под откос лишь оттого, что полиции лень работать.       Сергей Разумовский отлично помнил голодные нулевые, когда денежного довольствия, полагающегося сироте, еле-еле хватало на один приём пищи. Про одежду, кружки и учебники и говорить нечего.       Что бы было с ним, Олегом и другими детьми, если бы не старшие ребята — те самые гопники из шпаны и шестёрки настоящих банд? Те самые уборщицы, посудомойки и проститутки, возвращавшиеся в детский дом лишь ночевать.       В каких-то схемах участвовали и сами младшие. Сергей хорошо помнил шаблон воровства на рынке, когда кто-то из старших пацанов отвлекает продавца, а младшие в это время умыкают что-то с прилавка. Кусок масла, копчёный куриный окорок. Хоть что-нибудь. А потом всё украденное делилось на всех.       Старшему приходилось несладко в этот момент. Потому что не все продавцы были глупыми или добрыми, и кто-то распознавал схему. И отвлекающего били. Больно, серьёзно и без пощады. Но момент отвлечения продавца продлевался, и младшие могли умыкнуть что-то ещё. Банку с кофе, например. Её можно было отдать старшим, а можно было продать и купить что-то из еды на всех.       Нет, не подумайте. Среди продавцов на рынке были и хорошие люди: дядя Вазген и тётя Нина, которые, распознав их схему, просто пригласили старших работать грузчиками и продавцами. А услуги оплачивали едой, да. Но лучше так, чем воровать. Иногда, если базарный день был особенно удачный, парням могли дать что-то ещё в довесок.       Но не все были такими. Были и те, кто решал вопрос с помощью полиции. А уж полицейские в зависимости от своих планов раскрываемости могли как и отпустить, так и на зону-малолеточку отправить. Среди старших были и те, кто отправлялся на нары за пачку масла.       Да, конечно, Сергей их всех потом нашёл и отплатил за прошлое. И пацанам, и девчонкам. Лечение в противотуберкулёзном центре или в центре реабилитации для жертв сексуального рабства.       Но это не вернёт годы, прожитые в этом рабстве. Как не вернет сгубленное на лесоповале здоровье. А вы что думали? На зоне для малолеток варежки и фуфайки шьют? Сейчас, может, и да. Но не в нулевые.       Но прошлое остаётся в прошлом. Тогда Разумовский не мог ничего сделать, он был ребёнком, и всё, что он мог в рамках закона — заниматься лепкой с приходящим волонтёром, чтобы потом вырезать из ластиков скульптуры и продавать их одноклассникам.       Но сейчас он взрослый.       И сейчас он точно не позволит отправить Лёшу Макарова, за которого он по законам старшинства детского дома отвечает, по этапу. Чтобы он там фуфайки и варежки шил? За то, чего он даже не совершал? Ну уж нет, извините.       Пробиться к Лёше в полиции не вышло. Тогда Сергей под превалирующим руководством Птицы вывел часть средств со счёта. Через несколько минут он уже связался с управлением юстиции и выбрал адвоката.       "Я заставлю систему выпустить его любым путём," — произнес Птица, прежде чем его осенило:       Нужно, чтобы Чумной Доктор совершил новое преступление. Убил новую мразь. Очистил воздух!       Тогда точно станет ясно, что Лёша никак не может быть тем самым убийцей с огнемётом. А чтобы это было понятно даже тупым солдафонам-ментам, он сделает это в прямом эфире во "Вместе".       Поэтому вместо пустого сотрясания воздуха Птица задался вопросом — кто заслуживает быть убитым?       И лишь открыв свою соцсеть, в новостях он увидел ответ.       Ольга Исаева. Глава того самого РосГарантБанка, обманувшего своих вкладчиков.       Продолжить можно ей. Главное, чтобы до полиции дошло. Чтобы Лёшу отпустили.       А уж составить план по поимке той самой Исаевой было достаточно легко. Хоть та и не вела соцсети и не ставила геометки.       Но она достаточно серьёзно вела все налоговые декларации. Где была отмечена недвижимость и покупки. А имея мозги и руки, можно достать любую информацию. Да даже без рук: Серёжу в Москве научили набирать текст на телефоне носом.       Уже этой ночью была опубликована прямая трансляция с дрона — видео, как монстроподобное существо с птичьим клювом зачитывает приговор владелице банка, а затем поджигает её из огнемёта, набрало сотни тысяч просмотров.       Но самое интересное было вовсе не в этом, а в том, как люди поддержали нового народного мстителя.       Ведь Игорь слышал разговор криминалистов, осматривавших тело. И слышал про "Впору сказать, что так оно всё и было. Что никто ни её, ни Гречкина не убивал, а это — результат короткого замыкания. Но пары зажигательной смеси, оставшиеся в тканях, заставляют вести себя как специалист," — грустно говорил тогда один из криминалистов.       А Игорь всё вспоминал слова о том, что "Кем бы ни был убитый — он мёртв. И кем бы ни был убийца — перед законом все равны".       И да, теперь дело о странном маньяке было передано Грому как лучшему следователю отделения. И несмотря на то, что он, как и всякий нормальный мент, должен был отпустить невиновного, ему требовалось прояснить пару моментов.       Ведь Разумовский, который, несомненно, заплатил за второе убийство для освобождения Лёши, должен был подумать, что этот финт ушами не сработал. И тогда его реакция на пришедших допросить будет совершенно другая.       Игорь отправил с рабочего компьютера запросы на ордера: изучение информации по счетам Разумовского, его созвонов, перемещений и контактов за последнее время. Ведь договориться с киллером, не встречаясь с ним или посредником, невозможно.       Но ждать ответ? Это выше его сил.       Он нашёл стажёра у автомата с едой в рекреации, и знаком сообщил Диме, что они уходят.       Дубин успел передать шоколадку в фольге Сашке, другому лейтенанту следственного отдела, который сегодня должен был передать бумаги в СИЗО.       Разумовского они встретили в башне. Электронная служба безопасности быстро согласовала их встречу и сопроводила на один из последних этажей, используемый Сергеем и как жилое, и как рабочее пространство.       Сергей был занят, ожесточённо набирая приказы на сенсорной панели. Консоль никаких протестов не выражала — даже на жестяные банки с колой, стоящие прямо в активационной зоне и царапающие рабочую поверхность. — Здравствуйте, — произнес хозяин башни. — Здравствуйте, — ответили Игорь и Дима одновременно.       Разумовский поднял голову: Марго согласовывала встречу с Громом, но никак не с Громом и его помощником. Впрочем, присутствие того самого Дмитрия Дубина было очень приятным бонусом. Особенно его реакция на убранство комнаты.       Статуи и барельефы, некогда созданные Сергеем, украшали стены многих комнат башни. И видеть удивление и восторг в глазах человека, что понимает ценность твоего любовно созданного и подобранного убранства — о, это воистину бесценно.       Игорь Гром же художественным восприятием не обладал, и Птица прекрасно понимал это по его взгляду: Гром сканировал пространство на опасность. Держался так, чтобы все входы, выходы и окна были в поле его зрения. А сама статика его позы выдавала напряжённые мышцы, готовые к любому исходу допроса. Птица работал на защиту их с Серёжей жизней, он всегда анализировать и замечал подобные особенности. Возможно, бессознательно. Но это неоднократно спасало им жизнь. — Вы что-то хотели от меня узнать? Что-то по поводу Лёши? — Нет, но Лёши это касается напрямую, — ответил Игорь. — Я хочу знать... — Я тоже хотел бы знать, что полиции не наплевать на трагедию Лизы Макаровой, — зло оборвал его речь Птица, — я очень хотел быть уверенным, что полиции не наплевать. — И вы убедились, что полиции не всё равно, — попытался вернуть себе главенствующую позицию Игорь. — Убедился, — ответил Разумовский, — но не вашими стараниями, майор Гром.       Дима никогда не любил конфликты. И отчётливо чувствовал, как воздух вокруг них накаляется. Поэтому он и решил вмешаться в разговор тех, что заведомо старше его как по положению, так и по возрасту. — Сергей Дмитриевич, мы просто хотели поговорить с вами на счёт тех видео в новостях и в вашей сети, где изображён убийца. — Эта трансляция сделала мне сегодня нервы. ФСБ уже обращалось по поводу изъятия ключей для дешифровки ip-адреса и идентификаторов аккаунтов... И я уже сказал им, что даже я сам не могу обойти систему защиты данных и вытащить информацию об этом человеке. — Мы пришли не из-за трансляции, — продолжил Дима. — Многим известно, что вы спонсируете и поддерживаете проекты детей в робототехнике, программировании и конструировании... Может быть, за последние годы вы помните кого-то, кто мог бы создать такой костюм?       Птица в мыслях удовлетворённо хмыкнул. Но вслух произнес другое: — Нет, я не знаю такого человека. А если бы знал, то скорее послал бы ему шампанское и цветы, нежели выдал бы полиции, — он перевёл взгляд на Грома, — и этот подарок относился бы не столько к убийству Гречкина, сколько к конструкторскому гению этого человека. — Значит, вы хотите сказать, что вы не причастны к убийству Кирилла Гречкина? — спросил Гром. — Конечно. Зачем мне его убивать или как-либо участвовать в этом? У меня достаточно средств, чтобы выиграть это дело, даже если придётся идти до последней инстанции. — А средства Гречкиных... — Моё состояние оценивается в несколько раз больше, нежели вся суммарная совокупность счетов Гречкина-старшего. — Вы сказали, что у вас вызывает интерес конструкция костюма и оружия Чумного Доктора, — вмешался Дима. — Для чего вам эта технология?       Птица ещё раз удовлетворённо кивнул — его радовал этот человек с Истиной внутри: — Марго, покажись пожалуйста господам полицейским.       В комнату вошла прекрасная светловолосая девушка. Вот только как она могла войти, разом оказавшись посередине комнаты? — Вы звали меня, Сергей Дмитриевич? — Да, Марго, звал. Знакомьтесь — моя виртуальная помощница Маргарита Сергеевна. На данном этапе визуализированная в голограмме. — Вам нужна технология костюма Чумного Доктора ради создания тела для Марго? — озвучил Дима мысли Сергея. – Верно, — улыбался Птица. — На этом ваши вопросы исчерпаны? — Да, — практически огрызнулся Гром. — Барельеф за вами — это слепок Пергамского алтаря из Штиглица? — спросил Дима.       Разумовский улыбнулся: — Да, всё верно. Люблю эллинистический стиль. И гигантомахия как история мне также предпочтительнее другим мифам. Приятно иметь дело с человеком хорошего художественного вкуса.       Дима улыбнулся. — С вами тоже приятно иметь дело... вне работы, — осекся Дима под взглядом Грома. Игорь хмыкнул и двинулся к лифту. — И да, вы правы: всё, что выставлено в башне "Вместе" — всё это всего лишь копии. Потому что каждый человек имеет право прийти и посмотреть на шедевр, ведь для этого он и был создан. А устраивать из собственного дома проходной зал мне не по душе. — Нашему городу повезло, что у него есть меценаты, — улыбнулся Дима и наконец двинулся вслед ушедшему Грому. Разговор они продолжили лишь выйдя из здания: — Что это было? — удивился Игорь. — Нас же учат находить общий язык с любым опрашиваемым, — оправдывался Дима. — Если под "найти общий язык" подразумевалось пососаться, то тебе практически удалась программа максимум, — раздражённо бросил Гром. — Это было лучше, чем спровоцировать конфликт, — ответил Дима. — Ах спровоцировать конфликт! — Гром схватил Диму за плечи и встряхнул. Очки стажёра запотели от дыхания раздраженного майора, так что тот почти не видел нервной дрожи ресниц Димы. Но почти – не считается. И именно это привело Игоря в чувство. Он отпустил Диму. — Извини. Ты прав. Он просто меня раздражает, — пробубнил Гром.       Дима не ответил ему ничего. Его ноги чуть не подкосились от всех этих манёвров. Ведь Дубин действительно побаивался Игоря. Поэтому только находясь на барже он немного успокоился, и, дабы исчерпать двойственную ситуацию и показать, что извинения приняты, Дима сделал набросок маски Чумного Доктора.       Игорь принял подарок более благодушно, чем ожидалось. И на самом деле этот подарок сильно спровоцировал его по возвращении в отдел распечатать свои всевозможные догадки о киллере и его личности.       Поэтому, когда на его электронную почту пришло письмо с предложением от Юлии Пчёлкиной, он очень долго думал, что ему ответить. — Есть человек... независимый журналист, который готов помочь нам спровоцировать Чумного Доктора...       Гром не ответил на это заявление. Он даже мало отвлёкся от статьи о сублимации агрессии, на которую он зашёл, думая о возможных мотивах того самого убийцы. — Ну, просто этот Чумной Доктор, он же явно любит публичность, учитывая, что второе убийство он совершил в прямом эфире "Вместе"... и, может быть, если его, как в одном фильме про маньяков, например, назовут педерастом... то это его спровоцирует, и мы сможем поймать его на живца? — А если это банальный киллер, которому этот самый эфир просто поставили в условие контракта? И которому глубоко поебать на мнение независимых журналистов, то что тогда? — хмыкнул Игорь. — И вообще, разве ты не понял, что не всё, что работает в фильмах, может сработать в реальности? — Нет, я понимаю, — ответил Дима, осторожно начав печатать Юлии сообщение: "Юлия, здравствуйте! Понимаете, я лишь помощник в работе над этим делом, оно мне не принадлежит, а майор Гром не желает прибегать к услугам независимых журналистов, как и провоцировать возможного серийного убийцу. Простите, но повторного сотрудничества у нас не выйдет."       И когда он было допечатал текст, пришло уведомление во "Вместе":       Сергей Разумовский оценил выложенные Димой в один альбом скетчи, наброски и полноценные рисунки.       "Может, сходим вместе в Русский музей на выходных? Там нам точно найдётся, что зарисовать."       Дима отправил свой ответ Юлии и не нашёл доводов, чтобы отказаться от авантюры Разумовского.