Can’t figure out the ending of my dramarama

Хомячок почему-то запищал, когда Минхёк показал ему набросок его портрета. Может, он щеки слишком маленькие нарисовал? Или пушистик просто возмущался, что человек отвлекся и меньше его гладит? Решив, что эта причина звучит наиболее правдоподобно, парень подхватил хомячка на ладонь и почесал его самым кончиком пальца за бархатным розоватым ушком, а потом принялся щекотать - ну он же такой милый, такой сладкий, просто нежность концентрированная! Так что глаза у Минхёка теперь сияли еще ярче, и в них при желании тоже можно было рассмотреть сердечки - он вообще-то был человеком чувствительным, ранимым и очень нежным, просто теперь это нельзя было показывать, и приходилось все время прятаться за улыбкой, так было намного безопаснее. Зато пока была возможность быть прежним собой... В общем, вскоре хомячок был выглажен целиком и полностью, от мокрого носика до хвостика, а потом Минхёк еще и попытался поцеловать его в мягкий шелковый животик. Естественно, отпускать подарившего столько радости пушистика ему категорически не хотелось, и он уже думал, как бы так поселить хомячка в своей комнате, чтобы это было безопасно и незаметно. Ничего разумного в голову пока не приходило, но... - Ты же пойдешь со мной на ужин? Я смогу тебя спрятать, чтобы никто не обидел, и стащу для тебя что-нибудь вкусненькое... - идти в Большой зал Минхёку не хотелось, там были люди, которые его ненавидели и презирали, которые наверняка уже успели обсудить случай в библиотеке, от которых придется прятать сияющие глаза и лгать, что хомячок от него сбежал. Только бы он все-таки не сбежал... Сейчас это было бы слишком больно. - А потом еще почитаем. И будем делать домашние задания, да? Только надо будет опять где-то спрятаться, чтобы тебя никто не увидел. Вот бы найти Выручай-комнату! И жить в ней! С тобой! Вот было бы здорово... Минхёк вздохнул, и его улыбка сделалась очень печальной - спокойно отдохнуть, не боясь, что его найдут и опять будут издеваться, он и правда мог бы только в такой волшебной комнате, но он понятия не имел, где она могла бы находиться и как ее искать. Потом он все-таки вернулся к карандашам - хотелось закончить рисунок до ужина, даже если нельзя было подарить готовый портрет хомячку. - Нравится? Я хотел бы рисовать тебя каждый день. Вот, посмотри, у меня неплохо получается... Наверное... - Минхёк начал листать альбом. На других страницах оказались всем знакомые башни Хогвартса, не менее знакомые коридоры, наброски с книгами и свечами, какие-то цветы, в том числе совершенно фантастические, а также портреты. С большей частью этих людей он не общался и до войны. Смеющийся Чимин с глазами-щелочками, который никогда не рискнул бы так беззаботно веселиться в компании Минхёка, добродушно улыбающийся Шону, с которым слизеринец когда-то дружил, но все развалилось с началом войны, строгий Тэён с огромными, совершенно бездонными глазами, немного печальный и загадочный Ыну, не менее загадочный Сонхва, смеющийся над чем-то до слез Седжун, похожий на довольного и немного вредного хомячка Кихён с растрепавшейся челкой... Минхёк понятия не имел, что показывает хомячку уже второй его портрет, вернее, первый, но... Но он правда до сих пор не подозревал, что ему повезло познакомиться с очень необычным пушистиком. *** Кихён млел и растекался лужицей. И да, в виде хомячка это было возможно делать даже в самом прямом смысле из возможных, это человеку обычно не удобно, а маленький пушистик млел в руках Минхёка, совершенно не думая уже о том, что вся эта нежность адресована именно хомячку, а не ему, Кихёну. А что, с него бы сталось завести и такие странные отношения... Но ведь как Минхёк смотрел! Как сиял! Как... В общем, вечно недоглаженный Ки побил собственный рекорд и влюбился не только меньше чем за вечер, но еще и так, чтобы его точно не узнали человеком. Достижение, что сказать... Ему очень хотелось пойти с Минхёком на ужин. Очень. Но если он не появится, его могут начать искать, еще и Феликс сегодня внизу, ему надо его прикрывать... Хотя наоборот - все, наверное, решат, что он в больничном крыле с другом. Но предупредить кого-нибудь все-таки стоит. Решив, что постарается как-то дать знак Бэкхёну, он сел на ладони Минхёка и стал умываться, прогоняя настойчиво лезущие в голову картинки того, как именно могли бы они вместе жить в легендарной Выручай-комнате. Говорят, она всегда выглядит так, как нужно тому, кто сумел ее открыть... Да, рисунок Ки нравился. И пальцы Минхёка нравились. И то, как они держали карандаши. Кстати говоря, его хомячьей части нравились и сами карандаши, и Кихён не заметил, как начал грызть один из них, пока художник листал свой альбом. А ведь он действительно талантливый, и то, что он хорошо рисовал и виды, и здания, и людей, это только подтверждало. Правда, увидеть некоторых студентов в этом альбоме было неожиданно, а когда там появился Шону, Ки обиженно зашипел - вот уж кого сейчас видеть не хотелось... А потом он даже выронил карандаш, увидев себя самого - когда Минхёк рисовал его? Он видит его именно таким? Почему он его нарисовал - и почему здесь все эти люди? Он не мог задать свои вопросы, и только тыкался в большую и ласковую руку, боясь, что все это очень быстро закончится. Что сейчас Минхёк поймет его реакцию и оттолкнет, даже думать не будет, нужен ли ему такой... друг. Хотя просто дружить с ним Ки и сам бы не хотел - ему было нужно совершенно другое. Но это было очень страшно, а ведь он рано или поздно поймет...