Can’t figure out the ending of my dramarama

Ругать хомячка за то, что он начал грызть карандаш, было совершенно невозможно, и Минхёк только умиленно улыбался и думал, что купит в Хогсмиде еще несколько карандашей - самых красивых и самых вкусных, чтобы его пушистому другу они точно понравились. Правда, он понятия не имел, какие карандаши вкуснее, но... Найдет. Точно найдет. И обязательно найдет способ совсем не разлучаться с пушистиком. - Что такое? - Минхёк очень расстроился, когда хомячок вдруг зашипел, как же так, что ему не понравилось? - Этот человек на рисунке страшный, да? Сейчас уберу... Так портрет Шону бесславно погиб. Минхёк вырвал листок из альбома и скомкал его, чтобы потом выбросить. И ему совсем не казалось, что это слишком и вообще глупость, ему действительно было настолько одиноко, что он готов был выбросить хоть все свои любимые рисунки, лишь бы хомячок не боялся и не сердился. Ведь если он убежит... Об этом слишком страшно было думать. Потом хомячок ткнулся в его руку, и Минхёк снова усадил его на ладонь и начал гладить, забыв об альбоме. О том, что скоро нужно будет идти на ужин, помнить тоже не хотелось, и вообще... Больше всего сейчас хотелось бы остановить время и остаться в мгновении, когда можно ни о чем не беспокоиться и просто наслаждаться теплыми прикосновениями. - Не бросай меня, пожалуйста, - тихо попросил Минхёк, снова поцеловав хомячка в мягкое пузико. - Хотя бы сегодня. Я не могу все время быть один, я не умею, не могу научиться... А с тобой можно говорить. Ты очень хороший, такой ласковый, такой теплый. Я не хочу тебя отпускать. Вот было бы здорово, если бы хомячок оказался волшебным... Но в сказках чудесные превращения обычно случаются после поцелуев, а Минхёк поцеловал пушистика уже дважды - и ничего не произошло. А жаль! Такое чудо сейчас было бы очень кстати! Думать об этом было и смешно, и грустно - ну до чего же он докатился! Но ведь он и правда не мог мечтать о чем-то другом. - Когда будет возможность, я обязательно возьму тебя с собой в Хогсмид, - было как-то спокойнее думать, что и через несколько дней хомячок все еще будет с ним, такие планы помогали отвлечься и меньше переживать. - Там красиво. Мы сбежим и будем гулять, и никто не будет нам мешать, представляешь? *** Нет, человек на рисунке не был страшным – Шону, как бы Кихён на него ни злился, был не страшным, а красивым, а нарисовал Минхёк его очень хорошо, но… Это было странное чувство. С одной стороны, Ки очень нравилось то, что Минхёк так избавился от рисунка, что он сделал это, чтобы хомячок не злился (если он такой внимательный к зверьку, каким может быть внимательным к человеку…), с другой – рисунок ведь не виноват в том, что Шону оказался ревнивым придурком! И Минхёк не виноват, он ведь хорошо его нарисовал. Но все равно без Шону сейчас точно было лучше, и Кихён ластился к ладони парня, думая о том, что ему очень бы хотелось, чтобы тот гладил не только хомячка, но… Но нет, так не получится, так что лучше не надо. А еще ему хотелось плакать. Очень. Хорошо, что по хомячку это не так заметно, как по человеку – ведь это просто несправедливо, что люди бывают такими одинокими! И если Ки часто и сам страдал от одиночества, сейчас он столкнулся с чем-то намного более жестоким и беспросветным, и от этого хотелось и самому обнять и приласкать парня, так что приходилось напоминать себе, что от хомячка этого никто не ждет. И ему тоже не хотелось бросать парня – и он уже понимал, что к себе сегодня вряд ли вернется, что не сделает никакие уроки, но бросить Минхёка не сможет. Все равно ведь потом будет думать о том, как он там один… Наверное, впервые Ки порадовался тому, что у него такая сомнительная репутация – ну кого из его соседей по спальне может удивить то, что его нет на месте? Подумают наверняка, что он просто нашел, с кем переспать, так что даже ждать не будут. Ну, может, кто-то еще вспомнит о Феликсе, но в любом случае в больничном крыле ни одного из них не найдут. Впереди были выходные, и можно было бы и вообще не появляться в комнатах Хаффлпаффа, но не получится – вот как раз бросить Феликса после превращения он не сможет. И как разорваться?! А вообще… Ему надо просто попасть в комнату Минхёка и разузнать все возможные ходы, чтобы иметь возможность приходить и уходить к нему в любое время. Так, чтобы он больше не был один. Ки пискнул и перебрался по руке Минхёка к его шее, ткнулся в нее носом и прижался – до щеки он не дотянулся, хотя так хотелось поцеловать! Ну… Минхёк же не поймет этот порыв, да? В крайнем случае просто решит, что хомячок очень умный…